Виктор Муратов - Перевал
Первым не выдержал Кореновский. Он сел на топчан, не торопясь намотал портянки, обулся.
— Ты прав, Евдоким, — рывком-поднявшись, сказал Севидов. — Все равно не уснуть, только намучаешься. Геннадий! Сооруди-ка чайку, да покрепче.
— Слушаюсь! — бодро отозвался Осокин.
— Давай, Евдоким, на телефоны.
Они связались с командирами полков, с приданным отрядом морской пехоты. Убедившись, что все готовы к бою, Севидов доложил об этом командарму.
— А ты говоришь, вздремнуть, — передавая трубку телефонисту, проговорил Севидов. — Никто не спит.
…За ночь тучи высыпали на землю всю воду и растаяли. Рассвет в горах подбирался медленно. Безоблачное небо наполнялось густой синевой. Розовел снег на отдаленных вершинах. Лес на склонах теснины притих. Все ожидало солнца. Оно наконец медленно поднялось из-за гор, высветив в теснине неподвижные ветви деревьев и поляны, усыпанные серебристой росой. Было странно ощущать эту безмятежную тишину, заранее зная, что ее совсем скоро разорвет первый же орудийный залп.
И залп грянул. Заговорила немецкая артиллерия. Снаряды с воющим свистом пролетали над головами бойцов. Гром разрывов подхватывало эхо и несло вдоль Лесной Щели, от склона к склону.
Артиллерийская подготовка длилась около часа. Перенеся огонь артиллерии дальше, к селению Нагорному, Хофер двинул в Лесную Щель полк Рейнхардта.
Генерал Севидов подал майору Ратникову команду к отступлению. Полк, ведя сдерживающий бой, начал отходить. Преследуя наших бойцов, егеря все глубже и глубже втягивались в теснину.
— Кажется, пока все идет по твоему плану, Андрей Антонович? — отрывая от глаз бинокль, проговорил Кореновский.
— Не совсем, Евдоким, не совсем, — озабоченно ответил Севидов. — Уж очень быстро отходит Ратников. Хофер может разгадать нашу затею. — И крикнул телефонисту: — Соедините с первым! Первый! Первый, черт бы тебя побрал! В Нагорное не впускать! Остановить у Нагорного!
На подступах к селению егеря залегли под ураганным огнем наших бойцов. С наблюдательного пункта было хорошо видно, как немцы стали окапываться.
— А ты, Евдоким, говоришь, все идет по плану, — недовольным голосом проговорил Севидов. — Надолго ли решили они здесь залечь? Для успеха операции мне одного полка Рейнхардта мало.
— Товарищ генерал, вас просит второй.
Севидов взял трубку, выслушал прерывистый доклад Каргина и, багровея, закричал:
— Ждите установленный сигнал! И не вздумайте самовольничать, голову сниму! — И, передавая трубку телефонисту, проговорил: — Не терпится Каргину. Стоило из-за одного полка такую кашу заваривать.
— Смотри, Андрей, — указал Кореновский на дорогу.
Севидов приложил к глазам бинокль.
— Вот это другое дело, — обрадовался он. — Кажется, Хоферу не понравилось наше упорство под Нагорным. Бросил румын. Что ж, посмотрим, на что способны эти вояки.
Генерал неотрывно следил в бинокль за дорогой. Там, минуя узкий проход, по Лесной Щели двигался непрерывный поток машин. У излома реки машины сворачивали в редколесье. Из них выпрыгивали румынские стрелки и, обгоняемые мотоциклистами, устремлялись к Нагорному. Дождавшись подкрепления, егеря Рейнхардта вновь бросились в атаку.
— Первый! Первый! — кричал в трубку Севидов. — Во что бы то ни стало удержите Нагорное!
Бой за Нагорное разгорался все сильнее. Егеря короткими бросками продвигались вперед. Они захватили несколько домиков, стоявших на отшибе селения. Но бойцы Ратникова перешли в контратаку. Даже без бинокля были отчетливо видны фигуры падающих людей.
— Не пора ли, Андрей? — проговорил Кореновский. — Гибнут люди.
Генерал не отвечал. Он смотрел, как в теснину втягивается все больше вражеских войск, как у Нагорного отчаянно дерутся бойцы майора Ратникова. Дерутся за каждый дом, за каждый двор, за каждое дерево в садах этого горного селения, название которого никто из них наверняка прежде и не слыхал. У каждого из этих бойцов есть где-нибудь на Украине или в Башкирии свое родное село, своя родная улица в Умани или Новосибирске, а они сражаются и погибают за это Нагорное, что затерялось в Лесной Щели, в нескольких десятках километров от Туапсе. Многие из них даже и не знают, какую роль играет это селение в замысле всей операции. У них, как вон у того бойца, засевшего с автоматом за невысоким каменным забором, нет прямой связи с командиром дивизии. Он выполняет приказ командира своего отделения, строчит из автомата по наседающим фашистам.
Генерал Севидов отчетливо видел в бинокль, как все ближе подходили к бойцу гитлеровцы. Вот солдат взмахнул руками и упал. К заборчику подбежали его товарищи и открыли огонь. Им все же удалось удержать эту позицию — заборчик, сложенный из серого камня…
— А ведь пора, Андрей, — глядя, как по дороге безнаказанно движутся румынские части, сказал Кореновский. — Как бы румыны не обошли Нагорное.
— Рано, Евдоким, рано!
— Тебе видней: ты командир. Но гибнут люди…
— А ты комиссар! — повысил голос Севидов. — И должен понять, что все наши жертвы будут бессмысленны, если мы не осуществим замысел до конца. Иначе я не смогу отчитаться перед своей совестью за эти жертвы. — И, смягчившись, попросил: — Сходи лучше к Сироте. Проследи, как бы ребята не начали до поры.
Бойцы батальона капитана Сироты, укрывшиеся в засаде, не знали обстановки у селения Нагорного. Они только слышали яростную стрельбу в глубине теснины, разрывы снарядов и мин. А здесь мимо пулеметного гнезда ефрейтора Кошеварова все шло и шло подкрепление полковнику Рейнхардту. Они не знали того, что знал комиссар Кореновский: там, в Нагорном, бойцы майора Ратникова истекают кровью.
Капитан Сирота в который раз спрашивает, не пора ли начинать. Кореновский и сам еле сдерживал себя. Но надо ждать сигнала. Пусть больше вражеских войск втянется в Лесную Щель. Хотя комиссар понимал: чем больше втянется вражеских войск в ущелье, тем труднее придется бойцам капитана Сироты. Ведь закрыв выход из теснины, они примут главный удар на себя, и чем больше вражеских войск попадет в ловушку, тем сильнее будет этот удар.
А в Нагорном бой перемещался на самую окраину селения. Ратников держался уже из последних сил. И в этот момент над ущельем в стороне командного пункта генерала Севидова взвилась красная ракета. Содрогнулась земля. Все орудия, все минометы дивизии и приданного артиллерийского полка одновременно ударили со склонов Лесной Щели по колонне румын и егерям Рейнхардта. Враг в панике заметался по теснине.
От Нагорного в атаку перешел весь полк Ратникова. Полки Каргина и Терещенко ударили по ущелью. Стреляя на ходу, бойцы спускались вниз по склонам и сжимали гитлеровцев огненными клещами. Немцы и румыны смешались. Беспорядочно отстреливаясь, они бросились к выходу из теснины, но там батальон капитана Сироты уже закупорил выход и встретил врага плотным огнем. Обезумевшие немецкие и румынские горные стрелки отчаянно пытались вырваться из ловушки.
Разгоряченные боем бойцы выскакивали из окопов и бросались в атаку, подхваченные общим порывом.
Скоро в Лесной Щели уже не рвались снаряды и мины, над ней не появлялись ни наши, ни немецкие самолеты. Артиллерия и авиация не могли бить по теснине, потому что там все смешалось в одном разъяренном гигантском клубке… Стрельба велась лишь с коротких дистанций. Пытаясь вырваться из теснины, гитлеровцы все сильнее нажимали на батальон капитана Сироты. Но бойцы стойко держали оборону.
Захар Суворов со своим ручным пулеметом то и дело менял позицию и, находя выгодное место, продолжал строчить. Внезапно в его пулемете заклинило затвор. Он лихорадочно старался устранить неисправность. Но в спешке у него ничего не получалось. Тогда Суворов схватил пулемет за ствол и ринулся навстречу гитлеровцам, орудуя пулеметом, как дубинкой. За Суворовым бросились врукопашную другие бойцы.
Азарт боя охватил Кореновского. Он вскочил на ноги, выхватил пистолет и, забыв про одышку, с криком «ура» побежал за Суворовым.
— Куда? — крикнул Мустафар Залиханов ему вслед. Но и самого Мустафара подхватила неведомая сила и понесла за комиссаром…
…Ефрейтор Шавлухашвили горделиво восседал за рулем новенького «виллиса». Эти быстроходные, юркие и устойчивые американские машины только начали поступать в войска по ленд-лизу.
Шалва вел «виллис» по узкой каменистой дороге, петляющей по дну Лесной Щели вдоль безымянной речушки. Он то и дело прибавлял газ, желая продемонстрировать сидящим в машине генералу, полковому комиссару Кореновскому и «вятскому джигиту» возможности «виллиса» и свои способности. Но генерал сдерживал его: Севидову хотелось осмотреть место недавнего сражения.
Вечерело. Солнце, устав глядеть на огненный ад в теснине, спряталось за горами. В безветренном воздухе еще не совсем рассеялся дым. Он смешивался с вновь надвигавшимися тучами. Посыпал мелкий дождь. Он безуспешно пытался смыть кровь и пороховую копоть с земли.
