Митри Кибек - Герои без вести не пропадают
— Попытка не пытка, — согласился Соколов. — Одурачить старушку и неопытную барышню, думаю, будет не так сложно. Но говорят, у Тадеуша есть брат по имени Казимир. Он может отомстить, а мне бы не хотелось наживать еще одного врага.
— Такой опасности не существует: с божьей помощью, Казимир еще в конце прошлого года ушел, как говорится, в мир иной, — усмехнулся Планк и, поймав на себе недоверчивый взгляд Соколова, добавил:
— Да, мой друг, старшего сына графини нет ни среди живых, ни среди мертвых: его сожгли в крематории, а прах развеяли по ветру.
Полковник говорил правду: выполнение плана «Финдлинг» они с адмиралом Канарисом начали именно с уничтожения старшего Бохеньского. Тогда он находился в лагере военнопленных офицеров. Люди Канариса подбили его написать книгу под названием «По какому пути пойдет послевоенная Польша?». Агенты абвера тайно переправили рукопись в Лондон, а польские эмигрантские круги издали эту книгу сначала на польском, потом на английском и французском языках. Книга разошлась большим тиражом, и до того никому не известный кавалерийский ротмистр неожиданно стал одним из популярнейших людей Польши. Дальнейшая судьба его сложилась печально. По распоряжению Канариса над ним устроили громкий процесс, обвинив в подпольной антифашистской деятельности в лагере военнопленных. Все ожидали от фашистского суда сурового приговора, но на сей раз гитлеровцы отнеслись к своему врагу с непонятной мягкостью. Казимир был приговорен к переводу в штрафной лагерь на три месяца. Но в штрафной лагерь вместо него прибыл Ежи Матковский, а самого Бохеньского после оглашения приговора прямо из зала судебного заседания отправили в газовую камеру, а труп сожгли в крематории.
— Тогда и в самом деле особой опасности нет. Где находятся эти женщины? — спросил Соколов.
— В домике садовника.
— Разрешите мне поговорить с каждой из них по отдельности.
— Доступ к ним вы получите, но, к сожалению, там всего одна комната, и поговорить с каждой по отдельности невозможно.
— Я постараюсь вывести барышню на прогулку в сад.
Планк было заколебался, но, подумав немного, согласился.
— Вам надо переодеться. Гражданского костюма у вас нет? — спросил он. Соколов отрицательно покачал голо вой. — Ничем, капитан Нордау принесет вам свой. Сейчас я к вам пришлю парикмахера. Только прошу вас, перед тем как идти к графине, постарайтесь не употреблять водки…
Глава тридцатая
Парикмахер потрудился на славу: сбрил бороду и усы, постриг, сделал модную прическу, надушил дорогими французскими духами, а когда Соколов к тому же надел гражданский костюм, он превратился в настоящего щеголя. Капитан Нордау отвел его в дом садовника, предупредив часового, чтоб пропускал господина Астахова в любое время дня и ночи, а если он захочет прогуляться с кем-нибудь из дам, выпустить их в сад. Часовой так был удивлен последним распоряжением, что даже переспросил, решив, что ослышался, но начальник слово в слово повторил приказание.
Домик садовника был превращен в настоящую тюрьму. На окнах стальные решетки, дверь снаружи закрывалась на замок, а ключ находился у часового. Кругом домика был выстроен сплошной забор четырехметровой высоты. В окно видны были только посеревшие доски и маленький кусочек неба. Ни солнце, ни луна не заглядывали в комнату. Похоже, забор этот выстроили не столько для предотвращения возможного побега узниц, сколько для их физического и психического угнетения. В эту миниатюрную тюрьму не поступали газеты и книги, там не работало радио, узницам не передавали письма, не разрешали свидания. Они были полностью оторваны от внешнего мира и не имели никакого представления о том, что происходит на белом свете. Поэтому появление молодого человека в гражданском костюме не столько насторожило, сколько изумило и обрадовало их. Они поднялись ему навстречу, глядя на него так, словно он пришел с того света.
Пожелав узницам, доброго дня, Соколов поинтересовался, поймут ли они его, если он будет говорить по-русски, так как ни немецким, ни польским языками не владеет, или же придется прибегнуть к услугам переводчика. Пани Матильда сообщила, что в молодости она долго жила в России и русский язык знает хорошо, а дочь ее, Марианна, хотя и говорит с сильным акцентом, понять ее можно.
— Тогда разрешите вам представиться: ваш друг Астахов, — с легким поклоном обратился он к женщинам.
Графиня назвала себя и представила дочь.
— Хотя среди своих друзей не помню человека с таким именем, я готова выслушать вас, — произнесла пани Матильда.
— С некоторых пор меня интересует история польского дворянства, в том числе и история рода Бохеньских. Командир немецкой воинской части полковник Планк любезно разрешил мне повидаться с вами…
— Я ничего не понимаю, — развела руками графиня. — Что вы хотите от нас?
— Я хотел бы задать вам несколько вопросов о ваших далеких предках. Буду очень благодарен вам, если вы согласитесь ответить на них… Но здесь душно. Не согласились бы вы прогуляться со мной по саду? Там и поговорили бы.
— Нам не разрешают выходить из дома, — вмешалась в разговор Марианна.
— Со мной разрешат, — коротко сказал Соколов.
Такая уверенность удивила графиню. «Не иначе как замышляется заговор против нас, — подумала она и взглянула на гостя с явным подозрением. — Надо быть осторожными».
— Если у вас действительно к нам дело, поговорим здесь. Мы не можем доверяться незнакомым людям, — решительно заявила пани Матильда.
Но дочь не согласилась с ней. Она обратилась к матери по-французски с просьбой разрешить ей погулять хотя бы минут двадцать с мсье Астаховым. «Кто знает, — говорила она, — может, это будет последняя прогулка в моей жизни. Дайте мне посмотреть на сад, на деревья, на зеленую траву, на божий мир… Возможно, я их больше никогда не увижу». Но мать была непреклонна. Тогда Марианна впервые в жизни ослушалась ее.
— Пойдемте, господин Астахов, я с удовольствием прогуляюсь с вами! сказала она, решительно шагнув к двери.
Часовой молча пропустил их, и скоро они очутились в саду Бохеньских. Увидев прямую аллею с широкой дорожкой, посыпанной желтым песком, чистый пруд с прозрачной проточной водой, по которому плавали белые лебеди, огромные липы, кроны которых образовали настоящий шатер, Марианна пришла в восторг. Она подбегала к деревьям, срывала листья, подносила их к лицу.
Соколов заметил, что, когда они вышли в сад, поблизости сразу появились немцы. Все они были вооружены и, хотя делали вид, что вышли на прогулку, однако, по всей вероятности, интересовались только ими. Правда, никто из них ближе чем на тридцать шагов не приблизился, но в случае необходимости они могли очутиться рядом, а то и скосить первой же автоматной очередью.
— Пани Марианна! — обратился Соколов к девушке, когда та немного успокоилась. — Знаете, зачем я вас вывел в сад?
— Наверно, хотели дать мне возможность подышать свежим воздухом.
— Да, но это не главное. Мне надо сообщить вам кое — что по секрету, а в доме этого делать нельзя.
— Вы боитесь моей матери?
— Нет. Немцы подслушивают все ваши разговоры. В стене установлены микрофоны. А то, что я хочу сказать вам, посторонние не должны слышать.
— Вы пугаете меня, — побледнела Марианна. — Но скажите, пожалуйста, зачем им подслушивать наши разговоры?
— Чтобы узнать кое-что, для них очень важное. Главным образом их интересует, где находится ваш брат Тадеуш. Иногда вы с матерью упоминаете его близких друзей, а иногда называете их адреса. Немцы разыскивают их и сажают в тюрьму. Некоторых уже нет в живых. Недавно во время пыток скончался профессор Бурковский.
— О боже, неужели? Да, да, мы как-то говорили о нем… Значит, немцы узнали о нем из нашего разговора?
— К сожалению… И это не единственный случай. Прошу вас, в дальнейшем не называйте имен своих знакомых и друзей. В крайнем случае говорите о них только шепотом.
— Хорошо, мы так и сделаем. Спасибо, что предупредили… Вы не знаете, почему немцы держат нас в заточении?
— Знаю. В ближайшее время они хотят отделаться от вас.
— Как отделаться? — не поняла девушка.
— Убить.
— Нас с мамой?..
— Всех Бохеньских. Казимира давно уже нет в живых. Теперь очередь за Тадеушем, а потом наступит и ваш черед…
Девушка замерла от ужаса. У нее подкосились ноги, и она опустилась на скамью. Соколов остался стоять и следил, чтобы немцы незаметно не подошли сзади.
— Неужели все это правда? — простонала Марианна.
— К сожалению, да. Я хочу спасти вас, но для этого требуется ваша помощь.
— Какая? — удивилась девушка. — Мы сами совершенно беспомощны. Как же мы можем помочь вам?
— Немцев надо ввести в заблуждение. Напишите два письма, а остальное я сделаю сам.
