Антон Кротков - Воздушный штрафбат
Внезапно немец прервал атаку и отошел в сторону, а за ним и его подручные. Кто-то их спугнул.
Нефедова догнали на своих «Яках» Церадзе с напарником, встали с ним крыло в крыло.
Выставленными двумя пальцами Царь дал понять командиру, что пару его преследователей он наказал. Затем грузин подошел ближе к группе фашистских охотников, и показал кулак их главному.
«Фоккеры» отошли недалеко, и их главарь видит жест так некстати появившегося заступника. Рыжий немец снисходительно улыбается. Это явно очень опытный пилот. На фюзеляже его «Fw-190» рядом с эмблемой элитной истребительной эскадры JG-3 «Удет»[162] — зеленым драконом — изображен двойной белый шеврон командира эскадрильи (Staffel) и рисунок бриллианта — знак особой охотничьей команды. А на борту чуть ниже фонаря кабины красуется личная эмблема эксперта — черный рыцарь на золотом поле треугольного геральдического щита. И тут же латинский девиз: «Vae victis» — «Горе побежденным». На руль поворота командирского «фокке-вульфа» нанесены 154 отметки об одержанных победах. С таким надо держать ухо востро!
Пока Церадзе сопровождает Бориса, немцы держатся на высоте. Они ведут себя на удивление мирно. Игриво гоняются друг за другом, словно купаясь в лучах солнца. Судя по их плавным неторопливым маневрам, охотники отказались от намерения атаковать. Но это обманчивое впечатление. Они просто выжидают… Прикрываясь солнцем, ждут удобного момента, чтобы внезапно напасть. В конце концов Георгий принял решение дать бой. Он машет на прощание Борису рукой и разворачивается навстречу противнику…
У самой линии фронта пламя охватило кабину. Вокруг огонь и дым. А ведь с момента повреждения самолета прошло чуть более десяти минут. Пламя все больней хватало за лицо. Борис инстинктивно закрывался от него рукой, и оранжевые языки начинали лизать его руку. Горят крылья. Бьющий из-под капота факел, резвясь и издавая довольный гул, быстро доедает фанерную основу самолета. В любую секунду истребитель может вспыхнуть полностью и костром обвалиться вниз…
Борис выключил двигатель, притянул ремнями себя потуже к креслу. Хорошо еще, что ветер был попутным, а то бы «Як» плюхнулся прямо на немецкие окопы. Истребитель проскочил над головами сидящих в траншее гитлеровских пехотинцев так низко, что, будь у него выпущены шасси, колесами бы проехался по каскам некоторых солдат.
Не слышавшие гула приближающегося самолета, немцы ошеломленно наблюдали, как из-за тыловых холмов бесшумно появился истребитель и, волоча за собой длинный шлейф огня и дыма, направился в сторону русских позиций.
Приземлившись «на брюхо», «Як» поднял столб земли и пыли. Самолет потащило по изрытой воронками нейтральной полосе к подбитому немецкому танку. Столкновение обещало быть предельно жестким. Но тут, угодив носом в какую-то яму, «ястребок» встал вертикально и перевернулся. Борис оказался в положении висящим вниз головой на привязных ремнях. Заело чертов замок и никак не удавалось освободиться от привязных ремней. Потрескивала горящая фанера самолетной обшивки, из-за дыма ничего не было видно; от запаха гари кружилась голова; откуда-то сверху на щеки и шею Нефедову капала обжигающая жидкость.
Вдобавок ко всему опомнившиеся немцы начали закидывать упавший истребитель минами и бить по нему из пулемета. «Вот так фокстрот! — с досадой подумал Борис. — Меня, летчика, на земле убивают!!!» Достав пистолет, он начал стрелять в остекление фонаря, чтобы наделать в нем дырок, куда мог бы выходить скопившийся в кабине дым, а заодно в надежде, что выстрелы услышат свои. И вскоре Нефедов действительно разобрал сквозь треск и гул пожара чей-то тихий голос:
— Эй, летчик, ты жив?
— Пока еще да! — радостно крикнул Борис. — Братцы, скорее выручайте! Из ремней не могу освободиться.
— Ух, как горишь! — ответили ему снаружи. — Сейчас подмогем.
Оказалось, что на выручку Нефедову подоспели разведчики пехотного полка. Штыками и прикладами они отломали кусок обшивки борта, разрезали привязные ремни и за руки потащили летчика из самолета. Но в небольшое отверстие прошла только голова, а тело застряло.
Пехотные орут на Бориса, чтобы он оттолкнулся и скорее вылезал, пока их всех тут не накрыло. А ему не во что упереться ногой, чтобы оттолкнуться. Больше всего Нефедов боялся, что, устав с ним возиться, пехота бросит его. Но, слава богу, ребята попались упорные. Поминая крепким словом летчика, немцев и всех, кто приходил им в голову, разведчики принялись раскачивать самолет, и потихоньку вызволили Нефедова. Все вместе они еще не успели преодолеть пятьдесят шагов до своих окопов, как самолет вспыхнул…
Когда Борис появился в блиндаже комбата, на него страшно было смотреть: чумазый, вместо обмундирования обгоревшие лохмотья, в глазах лихорадочный блеск. Командир батальона сразу налил «авиации» спирта. Бориса хорошо накормили, обработали и перевязали раны. После этого он проспал пять часов, пока за ним не пришла машина.
* * *О гибели Георгия Церадзе Нефедов узнал от водителя. Затем ведомый майора сообщил командиру подробности. В бою с «фоккерами» Царь изо всех сил старался сбить их лидера. Но пилот «Fw-190» с черным рыцарем на борту ловко уходил от атак советского истребителя, не принимал вызов, когда Церадзе шел на него в лобовую.
— Потом этот хваленый рыцарь со своими оруженосцами удрал от нас, как последняя б…, — выругался пилот.
— Постой, ты говоришь, что на его борту была намалевана эмблема черного рыцаря? — спросил Нефедов, а про себя подумал: «Неужели Хан? Вообще-то, его почерк».
По словам ведомого Церадзе, уклонившись от боя, немецкие охотники подкараулили их на посадке:
— Я уже выпустил шасси и посадочные щитки, — заново переживая случившееся, нервно дергал щекой и часто затягивался папиросой спасенный товарищем летчик, — вдруг смотрю: Царь резко развернулся и свечой ушел в небо. Понимаешь, командир: он их все-таки первым заметил!
То, что случилось дальше, потрясло всех. Несколько очередей прошили самолет Церадзе. Немецкие охотники в своем фирменном стиле мгновенно скрылись. А обстрелянный «Як» продолжил набирать высоту. Все, кто наблюдал с земли эту драматичную сцену, с облегчением решили, что пронесло и немец промахнулся. Действительно, словно радуясь своему счастливому спасению, Георгий крутил в небе над родным аэродромом замысловатые петли. Потом он вдруг завалился на крыло и устремился вниз, но у самой земли плавно вышел из пикирования и вновь пошел в горку. Пилотаж затягивался, и командир второй эскадрильи взлетел, чтобы подойти к самолету Церадзе и дать ему нагоняй за самодеятельность.
Не сразу ему удалось нагнать самолет майора, выписывающий замысловатые «па» на запредельных перегрузках. Перед комэском предстала страшная картина: фонарь кабины «Яка» разбит и перепачкан кровью, по фюзеляжу протянулись багровые полосы, а у самого Церадзе взрывом снаряда снесло половину черепа…
Еще несколько минут самолет с убитым летчиком на глазах у его друзей и возлюбленной, словно не бездушная железная машина, а живое думающее существо исполнял прощальный танец в честь потомственного танцора-кинжалиста. Последний раз свечой взмыв в небо в качестве пикового аккорда, «Як» перевернулся на спину, наклонился, как будто делая поклон, и отвесно рухнул на пустырь позади аэродрома.
В этот же день состоялись похороны останков героя. На опушке леса появился очередной скромный фанерный обелиск со звездой у изголовья свежего холмика земли. Сколько таких могил уже осталось позади и сколько еще появится!
Пока над могилой друга звучали прощальные речи друзей, в небе крутили высший пилотаж два истребителя, отдавая последний салют прекрасному летчику.
После того как все ушли, возле холмика земли осталась одиноко стоять последняя любовь погибшего в полете горного орла. Борис подошел к девушке, молча постоял рядом с ней. Потом сказал:
— Запомни, Света, мы тебе теперь все — родные люди. Пока хоть кто-то из нас живой будет, тебе с твоим ребенком нужды и одиночества не знать. А я твоему Георгию вообще… жизнью обязан. Это ведь он из-за меня…
— Не убивайтесь вы так, Борис Николаевич, — повернулась к изменившемуся в лице Нефедову Светлана. — У каждого человека своя судьба. Мой Георгий своей не изменил.
В походном чемоданчике друга, в котором Церадзе хранил все свои личные вещи, Борис обнаружил пачку писем от его грузинских родственников, второй комплект офицерского обмундирования, смену белья. Вот и все, что осталось от человека…
В этот же день Борис оставил полк на своего нового заместителя и лично проводил Светлану в Кутаиси. Вернулся Нефедов с твердым намерением найти своего бывшего липецкого инструктора. Со дня гибели Церадзе капитан начал отращивать бороду, дав себе слово, что побреется только после того, как пустит названному братцу кровь. На своем истребителе Нефедов нарисовал отрубленную голову в черном рыцарском шлеме с наглухо закрытым забралом, рядом меч и надпись по-немецки готическим шрифтом: «Поцелуй меня в ж…!»
