Владислав Шурыгин - Зенитная цитадель. «Не тронь меня!»
В КБ было душно. Задернутые светлые шторы спасали от прямых лучей южного солнца, но уж никак не спасали от духоты. Бутаков вытер шею и лицо платком. С удовлетворением подумал, что, судя по всему, никого из кораблестроителей торопить не придется и грозное имя адмирала Октябрьского останется в душе, как символ особого доверия к нему, Бутакову, и не больше. Торопить же Бутакову придется только себя. Чтобы не отстать, быть в курсе всех дел.
— Может, помощь моя в чем-то нужна, Феликс Иванович? — спросил Бутаков Кривчика.
— Помощь? Безусловно, товарищ Бутаков, нужна. Пометьте, пожалуйста, крайне необходим большой дальномер — у нас на складах его нет — раз. Нужна опорная броня для… — Кривчик стал загибать пальцы. Он бы загнул их, наверное, на обеих руках, но на счете «шесть» Бутаков остановил его:
— Стоп, стоп, Феликс Иванович! Не все сразу, только самое необходимое. Да и не все я могу… Лицо я, как вы знаете, неофициальное, хотя кое-какие полномочия от командующего имею. Постараюсь помочь. Похожу по тылам, побываю на артскладах, в учебный отряд загляну — у них хорошая техническая база…
На том и порешили. Бутаков постоял за спинами чертежников: на ватмане уже выявилась палуба, на ней — кружки, квадратики какие-то… «Что тут у вас?» — «База под стотридцатки». — «Сколько их будет?» — «Два орудия». — «А здесь зенитки?» — «Да, калибра 76 миллиметров». — «Четыре не мало?» «Больше — не получается — надо еще разместить четыре 37-миллиметровых автомата, счетверенные пулеметы, прожектор…» Бутаков удивленно повел головой — действительно, плотно. Такая зенитная силища на сравнительно небольшой площади…
Бутаков заспешил в штаб тыла.
На пирсе, возле дока, стояла в двухшереножном строю группа краснофлотцев, и молодой лейтенант что-то зачитывал им из блокнотика.
Бутаков еще раз с удовлетворением ощутил подспудную властную силу приказа командующего флотом. «Пошло дело! Морячки прибыли. Возможно, будущий экипаж…»
На следующий день, с утра, Бутаков направился на Корабельную сторону, в учебно-артиллерийский отряд.
Небо опрокинулось над городом и бухтой безоблачное, нежно-голубое. Оно еще не успело поблекнуть и выцвести от неумолимо усиливавшегося зноя: природа — точнейший механизм — уже запустила на небосвод солнце и постепенно увеличивала его высоту и накал…
Возле столба, на середине которого недавно укрепили черный раструб громкоговорителя, Бутаков остановился. Послушал последние известия — сводку Совинформбюро.
На Северном фронте наши войска успешно противостоят немецким и финским дивизиям, стремившимся с ходу захватить Мурманск. Наступление гитлеровцев на мурманском участке остановлено…
Под Смоленском идут тяжелые оборонительные бои…
Войска генерал-полковника Кузнецова отбивают атаки фашистских войск на перекопских позициях, прикрывают Крым с севера…
«Вот, сволочи, лезут… Когда же наконец их остановим?! Может, не успели еще наши главные силы развернуться? Пора бы…» Как всякий военный, Бутаков в меру своей осведомленности, в меру кругозора своего оценивал происходящие события и при этом исподволь все чаще ловил себя на мысли, будто лично он в какой-то мере был виноват в том, что на фронтах происходит отступление и что немцев никак не могут остановить и побить…
«Надо бы как-то активнее флоту включиться в боевую работу. Поменьше нести береговой дозор, побольше поддерживать наши войска… Ну, хотя бы на побережье, под Одессой…»
Понимал, что горячится. Знал ведь, что флот занят делом — готовится к решающим боям — и свое слово еще скажет. Знал, что три наших лидера еще в июне совершили артиллерийский набег на румынский порт Констанцу, подожгли его, но на минах подорвался и затонул один наш эсминец, другой получил повреждение… Так что горячиться, без надобности рисковать кораблями нельзя. А на сухопутье, в Белоруссию, на Украину, туда, где происходят сейчас решающие сражения, корабли не двинешь. Надо ждать и быть готовыми…
В учебном отряде Бутаков прошел по классам, но ничего подходящего для плавбатареи не приглядел. Во дворе же неожиданно для себя обнаружил большой броневой щит от морского орудия Е-13. Обрадовался: что может быть лучшей основой для боевой рубки? Приварить к ней броневые листы, удлинить — и рубка! Но как доставить драгоценную находку с высокой горы, по узеньким переулочкам, через широкую Северную бухту к месту стоянки отсека? Ведь надо организовать целую экспедицию. Понадобятся люди, кран, специальная автоплатформа, машина для буксировки. И мало ли еще что потребуется. Где все это найти?
С невеселыми мыслями вернулся Бутаков на тральщик, где в одной из кают он временно жил. После ужина решал поговорить с людьми, рассказать им о своей находке: авось сообща что-то и придумают. Встретился с моряками, потолковал о ближайшей задаче… Старшины поскребли затылки, задумались. Да, задачка… Потом поднялся старшина 1-й статьи Гуленко, рослый расторопный парень:
— Товарищ капитан второго ранга, знаю я этот щит. Мы, когда учились в отряде, в нем лопаты, голики, швабры хранили. Выделите мне десять матросов, и все сделаем.
Пояснять что-либо Гуленко не стал. Есть такие люди: пока дело не сделано, не решено — предпочитают помалкивать. Бутаков это знал и расспрашивать, что задумал старшина, не стал.
Пошел к командиру тральщика. Тот под ответственность Бутакова сразу назначил одиннадцать человек. «Учтите, Григорий Александрович, только на одни сутки. Своих дел — во!» — провел он ребром ладони по горлу.
На следующий день Гуленко с группой старшин и матросов направился на буксире на Корабельную сторону. Бутаков чувствовал себя неуютно, не удержался, спросил перед самым отъездом у Гуленко:
— Может, помощь моя нужна? Может, я нелишний?
На что старшина, хитровато щурясь, ответил:
— Вы для нас, конечно, нелишние… Однако будет лучше для дела, если мы все сами… Не беспокойтесь, товарищ капитал второго ранга, — флотский порядок будет!
Бутаков теребил бороду. Смотрите, мол, ребята… Пошел по своим делам — «выбивать» дальномеры и прочее корабельное оборудование, которое имел в виду главный инженер Кривчик.
Прошел день, прошла ночь. От Гуленко никаких известий не поступало: его группа на тральщик не возвращалась. Истекали сутки, и командир тральщика за утренним чаем многозначительно спросил Бутакова, едет ли он сегодня на Корабельную. Намек был ясен, как ясно и то, что командир тральщика был в высшей степени деликатным человеком. «Еду», — коротко ответил Бутаков.
«Что ж, попытка — не пытка, — успокаивал он себя. — Досадно только, что Гуленко так уверенно обещал и не выполнил. Практически он выключил меня из дела… Да и я хорош… И все же почему нет доклада хотя бы о неудаче?»
Катер шел по Северной бухте. Бутаков, нахмурившись, глядел на воду. Каково же было его изумление и радость, когда, рассеянно взглянув на встречный буксир, он заметил, что тот тащит за собой стотонный кран с орудийным щитом «в зубах»!
Бутаков сдернул с головы фуражку и, совсем как юный лейтенант, замахал ею встречному буксиру. Молодец Гуленко! Ай да молодец! Орлы, а не матросы! Вот уж действительно удалые головы, золотые руки! Стоявшие рядом с Бутаковым морские командиры и пассажиры катера недоумевали: чему так радуется капитан 2-го ранга?
…Едва окунулся Бутаков в дела-заботы по строительству плавбатареи, как вышел новый приказ: его назначили командиром дивизиона кораблей Новороссийской военно-морской базы. Назначение радовало и отчасти огорчало. Радовало тем, что наконец-то ему доверен самостоятельный боевой участок работы — корабли, люди. Огорчало, что Новороссийск по сравнению с Севастополем был более «тыловым» портом и уж, во всяком случае, от него до сражающейся Одессы, в которую из Севастополя регулярно ходили корабли, расстояние было куда большим. Да и сам Севастополь оставлять было жаль… Хотелось последние в Севастополе дни провести на морзаводе, а тут так некстати дали новое поручение, пришлось работать на кораблях ОВРа.
Бутаков уже знал, что на плавбатарею назначен какой-то командир-зенитчик с линкора «Парижская коммуна», и было совсем не безразлично, кому доверили плавбатарею. Ревнивое чувство узнать, кто он, командир плавбатареи, побуждало Григория Александровича искать встречи.
Закрученный делами и заботами строительства «Квадрата», Сергей Мошенский даже несколько растерялся, когда на палубе лицом к лицу столкнулся с капитаном 2-го ранга Бутаковым. С Бородою, как называли его на флоте.
Бутаков протянул руку, спросил, точно убеждаясь, что не ошибается:
— Командир плавбатареи?
— Командир плавбатареи старший лейтенант… — по-уставному спрессовал свое представление Мошенский.
Он сразу произвел хорошее впечатление на Бутакова. Рослый, крепкий, чувствовалось — кадровый командир. Серые, точно подведенные копотью и гарью, глаза внимательно смотрели на Бутакова из-под козырька фуражки: еще бы, Сергей Мошенский столько слышал о старейшей флотской династии, а главное — перед ним стоял автор идеи создания плавбатареи!
