Григорий Полянкер - Учитель из Меджибожа
Учитель отлично понимал, что стихи Генриха Гейне, Гете, Шиллера, также как и его история, которую он только что им поведал, не имеют прямого отношения к первому уроку. Но всем сердцем почувствовал: он заставил учеников крепко задуматься над тем, что язык создан для людей. Он побудил их вникнуть в красоту и музыку обаяния языка.
В это время Лидия Степановна сидела у себя в кабинете и с тревогой ждала: вот-вот влетит к ней рассерженный учитель и возмутится: зачем направила его в такой сложный класс… Напрасно не пошла с ним на первый урок. Может быть, она помогла б ему установить какой-то контакт с этими озорниками.
Вышла в коридор и быстро направилась по лестнице к «тяжелому классу». Из многих дверей доносились шум, крики и сердитые возгласы учительниц, старавшихся утихомирить и водворить спокойствие. Но Лидия Степановна не обращала на это внимания — спешила на выручку новому преподавателю. Неужели и он покинет работу, не пожелает заниматься с такими прощелыгами?
Но странное дело! Подойдя к этим дверям, она остановилась. Прислушалась к странной тишине. Ее лицо вытянулось от удивления — мерно и отчетливо звучал голос учителя. Доносились трогательные слова немецкой песни, которую директор запомнила еще со школьной скамьи:
Их вайс нихт, вас золь эс бедойтен,
Дас их зо траурих бин…
Она осторожно приоткрыла дверь. Увидела сосредоточенные лица. Не верилось, что учителю так скоро удалось успокоить этих шалунов, заставить их тихо сидеть на уроке. Она просто не узнала учеников — не представляла себе, каким образом этот человек сразу нашел ключи к сердцам истерзанных войной ребят, отвыкших от школы, учебы и дисциплины.
Тихонько Лидия Степановна прикрыла дверь, чтобы не мешать новому учителю вести первый урок, и с торжествующей улыбкой на устах удалилась.
ДОБРОТА НЕ ЗАБЫВАЕТСЯ
Время между тем шло необычно быстро.
Прошла осень, зима… Наступило лето, и новый учитель со своим классом выехал в лагерь.
Виски его все больше покрывались сединой, а Илья, казалось, все молодел. С оживленной ватагой своих учеников уходил в глубь леса, в те самые места, где стоял с полком в первые дни войны и где получил боевое крещение. Он нашел окопы и землянки, поросшие бурьяном и зеленым мхом, обнаружил ржавые гильзы патронов, осколки снарядов и бомб, которые торчали из земли и в стволах искалеченных сосен. И хоть он уже снова был штатским человеком, но ни на минуту не забывал прошлое. И ребята изучали войну по его рассказам и этим извилистым траншеям, разбросанным старым окопам, которые не давали забыть о страшной войне.
С каждым днем школьники проникались к нему все большим уважением и любовью. Им нравились походы по местам минувших боев, длительные прогулки и поиски, незабываемые военные игры.
Так и протекало время — осенью и зимой в школе, а летом в частых прогулках и походах с учениками, в поездках в родной край к Бугу, к старому пасечнику и пекарю, к могилам погибших…
Давно уже расстался он со своим офицерским мундиром и все больше преображался в штатского человека. Никто не представлял себе, какой путь прошел он в тяжкие годы войны! Плохо залечивались его старые раны, давали себя чувствовать все больше и больше, напоминали о себе перед каждым дождем и любой переменой погоды, начинали ныть.
Но с этим состоянием он уже свыкся и терпел, зная, что только время может утихомирить его боль.
Годы шли все быстрее. Скромный учитель из Меджибожа не любил, как другие, рассказывать о былом. Даже жене и детям не поведал и сотой доли того, что пришлось ему пережить! Трое ребят росло у него; они страстна любили читать книги и смотреть кинофильмы о боевых подвигах наших воинов во время войны. Чем больше отдалялись эти годы, тем больше хотелось знать о них.
Частенько школьники приставали к Илье, чтобы он им подробнее рассказал, как воевал, где был. А он пожимал плечами, — что, мол, может поведать? На фронте занимал скромный пост и выполнял свой священный долг перед Родиной, как и миллионы таких же бойцов. В самых страшных условиях оставался верным своей солдатской клятве. Делал добро людям, как только мог, пожалуй, даже больше. А время упрямо шло вперед. Люди уже, наверное, давно позабыли его и его добрые дела. И это тоже закономерно. Нельзя же вечно жить прошлым. Надо думать и о будущем. Часто он мечтал побывать в тех местах, где воевал, повидать людей, с которыми сталкивала его судьба.
Учитель жил скромно, тихо, как и все бывшие воины, жил своей работой, школой. Он любил веселых и задорных ребят и радовался, когда удавалось сделать для них что-либо хорошее. Был предан людям, с которыми шагал по жизни.
А когда раны стали досаждать сильнее, он распрощался со школой и перешел работать на большой завод. Быстро сдружился с коллективом, и его скоро полюбили за веселый нрав, за жизнерадостность, за веселые шутки и добрый смех. Довольно легко Илья сходился с людьми, а они отвечали ему в свою очередь любовью и преданностью.
На земле стояли тишина, спокойствие. Чувствовалось, что ни ему, ни добрым людям по работе, ни его детишкам, которые росли с завидной быстротой, не доведется больше пережить того, что пережили отец и миллионы таких, как он.
Да, ничто, видимо, не нарушало его тихой, мирной жизни, крепкой дружбы с рабочими завода, рядом с которыми теперь трудился. Мир и согласие царили в доме.
Рита хозяйничала, воспитывала детей, помогала мужу в работе, любила его.
Но где это слыхано, чтобы в небе не было ни облачка? Мудрые личности утверждают, что даже на солнце появляются пятна. И немалые!
И люди не бывают ангелами.
Подчас в них пробуждаются глубоко скрытые инстинкты, и ты их, таких людей, перестаешь узнавать…
Вот и произошло в доме Ильи непредвиденное. Казалось, взорвалась бомба замедленного действия. И совсем нежданно-негаданно. Беда свалилась на него как снег на голову в предвечерний летний час, когда человек после тяжелого рабочего дня возвратился домой.
Не успел помыться, стряхнуть с себя пыль дальней дороги, как вдруг увидел, что жена, сидевшая на диване и вязавшая ребятам рукавицы на зиму, посмотрела на него отчужденным взглядом и не ответила на приветствие.
Хотя Рита не была по природе такой же веселой и шутливой, как ее муж, но и мрачной ее не видели. Всегда его встречала радостной улыбкой, расспрашивала о делах на заводе, спешила в кухню, чтобы подогреть обед, хотя и сама незадолго до этого вернулась с работы.
А сегодня ее словно подменили!
Все, кажется, знают, что он, — «наследник Гершелэ из Острополья», — человек, которому противопоказано жить без улыбки, шутки, веселой истории. Илья сразу помрачнел, глядя на жену. Он ненавидел людей, которые хандрили, ходили постоянно мрачные, недовольные, надутые. Что же сегодня нашло на его супругу? Почему она такая сердитая? Отчего смотрит на него глазами, полными злости? Что случилось?
Он подошел к ней, взял за руку, заглянул в глаза, попробовал было рассмешить ее шуткой. Но она ни в какую! Разозлилась.
— Послушай, родненькая моя, что сегодня с тобой? На работе у тебя неприятности или, может, заболела? Я врача вызову…
В ее больших светлых глазах сверкнули слезы. Тут он совсем растерялся.
— Интересно, — пожал он плечами, — может, в самом деле откроешь мне секрет, какая кошка тебе дорогу перебежала. Почему ты такая странная сегодня?
Она резко поднялась с места, уставилась на него каким-то отрешенным взглядом и дерзко бросила:
— Не думала, Илья, что ты такой…
— Какой? — громко рассмеялся он.
— Бедненький, несчастный мой теленок… Не знаешь?
— Нет, не знаю…
— Никогда ты мне ничего не рассказывал о своих веселых похождениях во время войны, о любовницах… Дорогой мой муженек…
— Ничего не понимаю… Поточнее ты можешь говорить?
— Могу… Могу… — едко перебила она его. — Недаром люди говорят, что в тихом омуте черти водятся…
— Ну, знаешь, это уже что-то новое… — рассмеялся он. — Не помню за тобой такого, чтобы ты говорила загадками. Начну думать, что не я наследник Гершелэ из Острополья, а ты, моя роднуля… Отколе стала разговаривать ребусами?.. Так, пожалуй, и наш великий земляк не умел…
— С меня достаточно, что ты умеешь! — грубо оборвала она его. — Загадки, говоришь, ребусы? Ничего себе загадки! Небось, не знаешь ничего? Там, где ты находился во время войны, по тебе даже через столько лет соскучилась одна важная дамочка… Разлюбезная ждет тебя не дождется… Беги! Покупай билет и езжай к ней немедленно! Только не забудь надеть новые тапочки… А еще лучше будет, если к ней на самолете полетишь…
Она подошла к столу, выдвинула ящик и достала оттуда конверт.
— Возьми и радуйся!.. Ангелочек! Разве не знаешь, что все тайны всплывают в конце концов, как масло на воде? И все тайное становится явным… Почему ты мне о ней ничего не рассказывал? Было бы не так обидно…
