П. Курочкин - Курс — пылающий лес. Партизанскими тропами
фураж.
Придя с боевого задания, партизаны помогали хозяйственникам, работали с утра до
ночи, сменив автоматы на топоры и пилы. Каждый командир роты старался сделать для
своих партизан землянки добротней и про сторнее. В короткие сроки в лесу выро с целый
городок. В землянках было тепло, а по сле скитаний по лесным тропам да нудных ожиданий
поездов они казались даже уютными.
В отряде выявились специалисты всех профессий - строители, печники, сапожники,
портные, а самое главное - нашлись и оружейных дел мастера.
Одну из землянок мы отвели под мастерскую по ремонту оружия. Наши оружейники
ремонтировали, казало сь бы, окончательно испорченные винтовки, пулеметы, автоматы.
Во сстановили даже пушку, которую нам удало сь однажды найти на месте боя. У этой пушки
был неисправным замок. Во сстановили и его. Отсутствие прицела на пушке никого не
смущало. Наводили пушку на цель через ствол, потом закрывали затвор и палили. Какой бы
неказистой ни была эта пушчонка, а дело свое делала. Много наши мастера думали и над
усовершенствованием автоматического оружия, добиваясь его безотказной стрельбы.
Творческая мысль партизан работала в полную силу. Особенно кипела она у
подрывников. Каждая операция прибавляла им опыта и мастерства.
* * *
Вскоре по сле разгрома немецких гарнизонов в Выдрице и окрестных селениях фашисты
попытались во сстановить там свое владычество. Однако им неизменно и повсеместно мешал
специально выделенный, хорошо вооруженный взвод Синюкаева. Не ввязываясь в большие
бои, Синюкаев устраивал засады и громил гитлеровские подразделения.
Земля горела под ногами оккупантов. Фронт требовал бесперебойного снабжения, а оно,
это снабжение, становило сь все хуже и хуже - партизаны не пропускали поезда.
В середине зимы 1943 года фашисты решили предпринять тотальный поход на партизан
по всему тылу. Но у нас хорошо работала разведка, наши люди были и в Бобруйске, и в
Могилеве, и на крупных железнодорожных станциях. Поэтому мы знали о каждом шаге врага:
А главное - научились вовремя уходить из возможного окружения.
Как только мы узнали, что на нескольких станциях выгрузились фронтовые гитлеровские
части и в сторону нашего леса тремя путями движется целая дивизия, мы о ставили свой
город Партизанск, как некоторые называли хорошо обжитый лагерь на берегу Бобра, и вместе
со всеми со седними отрядами ушли в знакомые нам Усакинские леса. По указанию
оперцентра мы по селились недалеко от сел Дулебы и Жабовка, где уже размещало сь
несколько мелких отрядов. Опять застучали топоры, опять партизаны долбили мерзлую
землю, строили землянки. Снова мы в своем районе. Отсюда минерам дальше ходить на
дорогу Минск Мо сква. Но мы обеспечили их верховыми лошадьми, тепло одели. И. они
продолжали свое дело, челноками сновали - одни уходят, другие приходят, немного
отдыхают и опять идут. Еще чаще летели под отко сы поезда. Взрывались оружейные склады.
Уничтожались гарнизоны противника.
С каждым днем партизаны набирали силу. Наш отряд выро с уже в целую бригаду.
Самолеты прилетали к нам регулярно. Они до ставляли все, что нам было необходимо, а
увозили раненых и наши письма.
Однажды в полночь поехал я на наш "партизанский" аэродром. Приземлился самолет, и
смотрю, к ко стру, где стояли представители отрядов, встречавшие летчиков, во весь дух
бежит человек в темном военном полушубке, валенках, с красной звездочкой на шапке-
ушанке, с автоматом на груди. Бежит и кричит:
- Товарищ комиссар! Михаил Федорович! Вот я и вернулся! - и бро сился ко мне в объятия.
И только тогда я узнал нашего любимца - Леонида Баранова.
Радо сти нашей не было границ. Леньку тут же подхватили и начали качать.
Через некоторое время Баранова приняли в партию. А затем назначили командиром роты.
* * *
...Зимний день был празднично светлым. Во всяком случае, таким он казался многим -
сегодня на партийном собрании мы принимали в партию ее новых членов.
По сле партийного собрания перед моим мысленным взором еще долго стояли лица
юношей, вставших сегодня в строй, в котором сам я находился уже много лет. Борис
Шумилин стоял перед партийным собранием бледным, взволнованным, но отвечал на
вопро сы четко. Самый уравновешенный, невозмутимый даже в безвыходном положении Петр
Евсеев и Лев Астафьев тоже заметно волновались, отвечая на вопро сы сбивчиво,
полуфразами.
"Неужели они не понимают, что в боях и походах давно заслужили место в строю, в
который сегодня их принимают? - думал я и сам себе отвечал: - Все это они, конечно же,
понимают. Но у этих юношей повышенная требовательно сть к себе. Им все кажется, что они
