Николай Скоморохов - Служение Отчизне
Собрались на КП дивизии все, кроме заместителя по летной подготовке: он был в районе учений. Обсудили обстановку, в который раз за сутки допросили метеоролога: будет или не будет погода? Ответ: будет улучшаться, но медленно.
Остается 30 минут. Звоню командующему. На мой доклад о погоде он говорит:
— В районе учений высота сто-сто двадцать метров, видимость два-три километра и продолжает улучшаться. Если можешь, пришли хоть пару для имитации удара авиации.
Я ответил:
— Понял.
Смотрю на майора Шапиро и спрашиваю:
— Готов? По самолетам! Начальнику штаба при наличии погоды действовать по плану мелкими группами, сигнал на вылет дам с борта самолета или после посадки.
Начальник политотдела полковник М. Н. Смольков спрашивает:
— Туда низом, а обратно верхом?
— Правильно, не забудьте проверить, чтобы прожектора включили во время пробивания облаков.
Взлетели и на высоте 20—30 метров идем к району учений. Прошли половину маршрута, погода стала улучшаться. Связался с КП командующего, уточнил время «удара», и точно в назначенное время мы появились над целью, имитируя парой авиационный удар. Подрывники после каждого нашего пролета подрывали столько взрывных пакетов, что даже видимость ухудшилась. В очередном заходе слышу голос:
— Молодец, Скоморох, я — Жданов. — Я даже опешил и ничего не нашел лучшего, как спросить:
— Откуда вы?
Выполнив задание, мы вернулись на свою базу. Как я после узнал, он только вчера прибыл для вступления в должность первого заместителя командующего войсками округа и уже сегодня присутствовал на учениях.
Радость была беспредельной: обаятельный, душевный человек, хорошо и глубоко знающий военное дело, превосходно разбирающийся в людях, он потом много полезного сделал для округа, и наша совместная работа меня во многом обогатила.
Началась революция в военном деле. Стали поступать новые средства вооруженной борьбы. Надо было изыскивать пути и способы их применения. Это и многое другое интересовало меня. Чувствовалось, что запаса полученной мною информации уже не хватает. Вроде бы и прошло-то всего шесть лет, а вот как она устарела. За этот период времени я многому научился, главное — работе с людьми. Выработался рациональный метод мышления, последовательность действий, методика работы в различных областях, а вот информации, систематических знаний в ряде важнейших вопросов не хватало.
Я как-то поделился своими мыслями с Ждановым. Он вначале шутя сказал, что знаний хватит, а потом серьезно поддержал:
— Надо идти в академию Генерального штаба. Это то учебное заведение, которое тебе сейчас необходимо. Ты сколько командуешь дивизией?
— Два года.
— Нужно идти.
Закончились очередные учения. Я обратился к своему командующему. Он выслушал меня, поинтересовался деталями подготовки дивизии, а потом сказал:
— Пишите рапорт, поддержу в следующем году только при одном условии: план будущего года выполнить полностью к концу сентября без летных и чрезвычайных происшествий.
— Товарищ командующий, — попросил я, — без летных — да, а в отношении чрезвычайных, может быть, опустим это условие? Я буду, конечно, стараться…
Он засмеялся и говорит:
— Хорошо, дам некоторые послабления, но чтобы ни одной царапины.
— Есть, понял.
Конец этого и следующий год у меня были годами очень напряженной работы, большой эмоциональной нагрузки.
И вот настало время отчитываться. Командующий приехал, проверил, подвел итоги боевой подготовки за год и поздравил меня с зачислением на авиационный факультет.
Отъезд, проводы диаметрально противоположны встречам. Какой бы радостной ни была перспектива, минуты расставания тяжелы.
Во второй половине ноября я уже был в Москве. Переступал порог храма науки — академии Генерального штаба — с душевным трепетом. Это — выдающееся учебное заведение. Там обучали нас маститые ученые, талантливые профессора, крупные военачальники. Обучали главному: защите социалистического Отечества.
В академии были превосходные условия для получения глубоких знаний в любой области. Там мы отшлифовали и метод мышления, и методику работы при выработке решений, расширили свой кругозор настолько, что понимали и могли прогнозировать возможное развитие различных вооруженных событий на том или ином театре военных действий. Академия завершила мою военную подготовку в полном объеме. И когда после ее окончания я ехал к новому месту службы в Группу войск в Германии, я чувствовал себя вполне подготовленным для выполнения всех задач, которые мне предстояло решать по службе. Назначение работать в ГСВГ я принял как высокое доверие. И стал тщательно готовиться к будущей работе.
Первый вопрос, который меня волновал, — это вероятный противник. Поэтому я освежил и конкретизировал данные о нем.
Второй вопрос — соединение, где придется работать. Познакомился с данными, которые давали мне определенное представление и возможность размышлять об объеме работы в новой должности.
Третий вопрос — условия работы в ГСВГ.
Немногим более десяти лет тому назад мы дрались с немецко-фашистской армией.
Немец-фашист был врагом — врагом лютым и жестоким как по отношению к советским людям, так и к своим инакомыслящим соотечественникам. А каков он сейчас, после того, как гитлеровское государство повергнуто? Может ли человек, мечтавший о господстве нации, трудиться, как все простые люди, строя социалистическое общество, которое он огнем и мечом стремился уничтожить? Конечно, не все немцы были такими извергами, лучшие сыны немецкого народа отдали свои жизни в борьбе с фашизмом, и все же не один Гитлер творил массовые злодеяния. Какая обстановка сейчас в молодом демократическом государстве?
Глава XV
После приезда мы представились старшему авиационному начальнику, который принял нас любезно и очень внимательно, интересовался нашими знаниями, очевидно прикидывая, на что способны генштабисты.
Ответы наши его удовлетворили, а манеры и настойчивость, с которой мы отстаивали справедливость своих суждений, понравились. Однако, обладая общим широким кругозором, Георгий Васильевич Зимин дал нам почувствовать, что новую технику мы знаем вообще, а не конкретно… В заключение он сказал, что знания вообще — это четверть дела, а нам, военным, нужны знания конкретные, так как при решении задачи мы будем иметь дело с конкретным противником и его нужно будет бить, сгруппировав конкретные силы, используя их с максимальными возможностями и напряжением…
Через несколько часов я прибыл к новому месту службы и представился своему начальнику Василию Петровичу Бабкову, очень опытному командиру, обладающему твердым характером и волей. Он хорошо разбирался в людях, почти безошибочно оценивая, на что способен тот или иной офицер.
Его стиль работы был таков: подчиненных не опекать, не увлекаться детальными разъяснениями, что, где и как делать, давать им больше инициативы, но и спрашивать строже и чаще. А спрашивать он умел. Уж чему-чему, а этому у него можно было поучиться. Поэтому подчиненные, услышав, что к ним летит командир, старались изо всех сил.
Проверяя, генерал Бабков глубоко вникал в детали и проводил длительные разборы. Разбирал все до мелочей. Давал жесткий срок на исполнение и снова проверял. Меня Василий Петрович встретил доброжелательно, поделился своими заботами, а затем сказал:
— От меня задачи не жди. Есть план, тебе известен круг обязанностей. Работу находи сам, вскрытые недостатки исправляй и докладывай об исполнении.
Мне такая постановка вопроса пришлась по душе. От Бабкова я почерпнул многое и главное — умение изучать людей, быстро разбираться в них. Но долго работать нам с ним не пришлось. Он ушел в центральный аппарат на инспекторскую работу.
В ближайшие дни я осмотрел наше хозяйство. Осматривая гарнизоны, аэродромы, я не скрывал радости и удовлетворения. Тут действительно были настоящие условия для работы. Но особое чувство удовлетворения вызывали люди.
Все исполнялось четко, точно, своевременно. Находясь далеко от своей Родины, люди всегда живо интересовались последними событиями в стране. Часто спрашивали меня, какие произошли изменения за последний год, и я чувствовал, что их сердца всегда с Родиной.
На одном из аэродромов я проверил боевую готовность дежурного подразделения. Подал сигнал и порадовался тому, что за меньшее, чем положено, время пара была в воздухе. Выполнив задание, летчики сели, и я поблагодарил экипаж. Однако здесь же сделал некоторые замечания. Мои замечания касались взаимодействия членов экипажа: летчика, техника и других, которые участвовали в дежурстве. «Понравились», — случайно услышал я разговор летчиков, когда садился в машину.
