Бен Макинтайр - Операция «Фарш». Подлинная шпионская история, изменившая ход Второй мировой войны
Британская субмарина сидела в воде низко; плывущий туман вдвойне затруднял идентификацию. Немецкий капитан явно «не понимал, чья подводная лодка перед ним, потому что не ожидал встретить противника так близко от берега». Внезапно на немецком катере мигнули ходовые огни. «Мне было ясно, что это некий опознавательный сигнал, на который я по идее должен ответить немедленно». Сомнения, которые испытывал немецкий капитан, подарили Джуэллу те жизненно важные секунды, в которых он нуждался. Палубы были очищены, маяк убран внутрь, люк задраен, и Джуэлл отдал приказ на погружение. «Мы погрузились за несколько секунд. Противнику должно было показаться, что мы попросту растаяли». Если повезет, рассуждал Джуэлл, эта встреча не должна подсказать неприятелю, что надвигается вторжение: «Капитан катера, видимо, по-прежнему находился в плену собственной нерешительности, и, раз он не знал, свои мы или чужие, было маловероятно, что немцы поднимут тревогу». Но времени было в обрез. Маяк надо было спустить на воду в течение ближайшего часа: до прихода мощных союзных сил вторжения, вытянувшихся огромной флотилией вдоль южного горизонта, оставалось всего несколько часов.
План высадки на Сицилии был в общих чертах согласован еще в январе в Касабланке, но процесс детальной разработки операции «Хаски» вылился в настоящую драку: в среде военачальников возникли серьезные разногласия, между британскими и американскими союзниками нарастали трения. Паттон назвал Монтгомери человеком «поразительно высокомерным» и заметил, что у Александера, командовавшего наземными силами союзников, «на редкость маленькая голова». Последняя фраза стала легендарной: ее произнес человек, считавший, что он всему голова. Монтгомери отозвался об Эйзенхауэре так: «Его познания о том, как вести войну и выигрывать сражения, определенно равны нулю». Британский генерал наотрез отказался соглашаться с первоначальными боевыми планами Эйзенхауэра, который предлагал силами американцев вторгнуться в западную часть Сицилии с прицелом на Палермо, в то время как британцы должны были взять Аугусту и Сиракузы на юго-восточном побережье. Монти настойчиво (и справедливо) утверждал, что он лучше понимает ситуацию, и предсказывал «военную катастрофу» в случае принятия плана Эйзенхауэра. Монтгомери был искусен в тактическом маневрировании: в конце концов он добился своего, «прижав к стенке» генерал-майора Уолтера Биделла Смита, возглавлявшего штаб Эйзенхауэра, в уборной штаб-квартиры союзных сил в Алжире. Начав разговор у писсуаров и продолжив его у раковины для мытья рук, где на запотевшем зеркале он нарисовал карту Сицилии, Монтгомери изложил свой альтернативный план: совместная высадка на юго-восточном берегу силами обеих армий.
Черчилль и старшие офицеры разрабатывают план вторжения на Сицилию в алжирском отеле «Джордж». Адмирал Эндрю Каннингем и генерал сэр Гарольд Александер, два фиктивных адресата писем по легенде операции «Фарш», стоят позади Черчилля, в центре и справа. «Получатель» третьего письма, генерал Дуайт Эйзенхауэр, сидит справа. Генерал Бернард Монтгомери стоит правее всех.
Согласие было достигнуто. Перед рассветом 10 июля 7-я армия Паттона должна была атаковать берег залива Джела, в то время как 8-й армии Монтгомери предстояло нанести удар восточнее — в районе залива Ното и устья реки Кассибиле. В целом войскам, сосредоточенным в портах Алжира, Туниса, Ливии и Египта, надо было высадиться на двадцати шести участках береговой полосы на юге Сицилии общей протяженностью 100 миль. Предшествовать вторжению должна была интенсивная бомбардировка сицилийских аэродромов. Непосредственно перед атакой предполагалось забросить за линию вражеских позиций воздушных десантников, чтобы они перерезали коммуникации, предотвращали контратаки, захватывали важные дорожные узлы и вносили смятение в ряды противника. Объединенный комитет начальников штабов одобрил план операции «Хаски» 12 мая — в тот самый день, когда Лондон перехватил первое сообщение, показывающее, что Гитлер видел документы из чемоданчика майора Мартина и поверил им.
Объем материально-технического обеспечения операции поражал воображение: для одного лишь американского контингента потребовалось 6,6 миллиона пайков, 5 тысяч упакованных и доставленных морским путем самолетов, 5 тысяч почтовых голубей с голубятниками для их обслуживания, а также 144 тысячи презервативов (эта цифра как раз довольно скромная: меньше двух на человека). Собрать всю эту гору необходимого было тем сложнее, что делать это приходилось абсолютно скрытно. Военно-морской десант — операция чрезвычайно трудная, как показали неудачи при Галлиполи и Дьепе. Если защищающиеся готовы и ждут удара, успех почти невозможен. Эйзенхауэр настаивал на первостепенном значении неожиданности, предсказывая, что операция окончится неудачей, если противник будет обороняться силами более чем двух дивизий и окажет упорное сопротивление. Нельзя было ожидать, что немцы не заметят 160 тысяч солдат и 3 тысячи судов, концентрирующихся у северных берегов Африки; ключ к успеху — заставить их гадать, куда именно будет нанесен удар.
Уже после начала наступления вспомогательный дезинформационный план — операция «Деррик» — должен был создать у противника первоначальное впечатление, что атака на юге носит отвлекающий характер и реальное вторжение все-таки произойдет на западе острова. Карты Сицилии хранились под замком. Солдатам союзников сказали, куда их посылают, только после того, как оперативная группа вышла в море. Письма на родину подвергались строгой цензуре, чтобы намеченная цель вторжения оставалась секретной; офицеры только отчасти шутили, когда говорили солдатам: «Ни в коем случае не пишите ничего интересного!»
В портах Северной Африки кое-какая информация, однако, просачивалась — это было неизбежно. «Военный путеводитель по Сицилии» по недосмотру начали распространять слишком рано. Один британский офицер в Каире отдал в чистку свою форму, забыв в кармане боевой план операции «Хаски». Большую часть бумаг удалось вернуть, но несколько страниц были использованы для выписки счетов другим клиентам: по Каиру теперь разгуливали горожане в вычищенной одежде, обладавшие строго секретными планами союзников. Еще более опасную оплошность допустил полковник Нокс из 1-й британской воздушно-десантной дивизии: он нечаянно оставил на веранде отеля «Шепердс» в Каире совершенно секретную телеграмму. В ней не только указывались дата и время вторжения на Сицилию, но и содержалось расписание выброски воздушных десантов и даже была приведена «информация о наличии самолетов и планеров для таких операций». Прошло как минимум два дня, прежде чем документ нашелся: управляющий отелем вернул его военным властям. Дадли Кларк, однако, был уверен, что, если даже из-за столь явного и «грубого нарушения секретности» документ побывал в руках противника, его, скорее всего, должны были счесть фальшивкой, нарочно указывающей на Сицилию, которая в письмах операции «Фарш» была названа отвлекающей целью. Кларк сделал вывод, что «полковник Нокс, вполне возможно, помог нам, а не навредил».
Обширная дезинформационная операция «Баркли», целью которой было скрыть намерения союзников и отвлечь от Сицилии как можно больше войск Оси, достигла кульминации в дни, предшествовавшие 10 июля. Подводные лодки высаживали людей на Сардинии и на греческом острове Закинф, чтобы создавать у немцев впечатление разведывательной деятельности перед крупным вторжением. Операция «Водопад», в ходе которой имитировалось сосредоточение армии в Восточном Средиземноморье якобы для высадки на Балканах, в огромных количествах использовала макеты танков и самолетов. Управление специальных операций организовало реальную диверсионную операцию силами бойцов греческого Сопротивления с кодовым названием «Звери», чтобы продемонстрировать возросшую партизанскую активность в районе Греции, который был якобы намечен для атаки.
Для подкрепления дезинформации использовались и двойные агенты, самым известным из которых был Андре Лейтем — изворотливый французский аристократ, любитель светской жизни и кадровый офицер, питавший бешеную ненависть к коммунизму и завербованный абвером в Париже в 1942 году. С остальными членами его шпионской команды Лейтема познакомили в салоне красоты Элизабет Арден на улице Фобур-Сен-Оноре: это были плейбой Дюте-Марисс (по другой версии — Дюте-Арисп), бывший французский морской офицер по фамилии Блондо, а также сутенер и диверсант Дютей, который втайне от Лейтема получил от немцев приказ убить его, если он выкажет какие-либо признаки измены. Группа направилась в Тунис с заданием собирать информацию для абвера. 8 мая, когда подготовка к сицилийской операции уже набирала обороты, Лейтем — «человек атлетического сложения, средних лет, среднего роста, с седеющими волосами и офицерскими усами» — явился к начальнику французской разведки в Северной Африке и заявил о своем желании шпионить против немцев. Ему присвоили кодовое имя Жильбер и поручили посылать своим немецким кураторам, которые считали его «агентом очень высокого класса», ложную информацию. Отвлекая внимание немцев от реальных военных приготовлений, Жильбер сообщил им, что в тунисском порту Бизерте концентрируется крупная ударная группировка (на самом деле она состояла из макетов десантных судов).
