Вадим Кожевников - 2. Щит и меч. Книга вторая
— Хорошо, — согласился Вайс. — Я попытаюсь.
Профессор сообщил Иоганну, что за время его отсутствия в тайник, назначенный для Генриха Шварцкопфа, поступило несколько важных материалов. Они подтверждают, что созданные в Германии в связи с поражением на Восточном фронте оппозиционные группы ставят своей целью насильственное устранение Гитлера. За этим следует установление в стране режима военной диктатуры, образование военного правительства и заключение компромиссного мира с союзниками СССР на условиях, приемлемых для германского генералитета и промышленников. Капитуляция на Западном фронте и новое наступление на Восточном при поддержке США и Англии.
Поэтому главной для Вайса по-прежнему остается задача достать документы, свидетельствующие о переговорах между представителями правящих кругов рейха и союзниками, — документы, касающиеся условий заключения сепаратного мира.
Машина Иоганна еще не вышла из ремонта, новых заданий он не получал и, так как делать было совершенно нечего, попросил у Густава разрешения посетить Шварцкопфов. Но Густав отказал ему. Правда, при этом он как-то загадочно улыбнулся и сказал, что отдых — высшая награда для человека в столь бурное и тревожное время.
Несколько дней Вайс не выходил из коттеджа на Бисмаркштрассе, потом Густав неожиданно предложил ему отправиться с ним на рыбалку.
Иоганн оделся соответствующим образом, и, когда он сел в машину, Густав, оглядев его костюм, еле заметно усмехнулся:
— Я и не подозревал, что вы такой опытный рыболов.
Поехали они не к озерам, а в Шмаргендорф.
— Что это значит? — спросил Вайс.
— Есть счастливая возможность доставить вам удовольствие посредством знакомства с одним коллекционером.
Вайс вопросительно глянул на Густава.
— Потом сами все узнаете.
Машину они оставили у подъезда небольшого ресторанчика под названием «Золотой олень», дальше пошли пешком. Вилла стояла где-то в глубине сада, и через дворик и сад их провел служитель. Вслед за ним шествовали двое в штатском, одинаково державшие правую руку в карманах пиджаков. Не доходя до виллы, Густав объявил, что подождет Вайса в саду на скамье. Дальше Вайса сопровождал только служитель, но и тот, остановившись в вестибюле, сказал вполголоса:
— Первая дверь налево, вторая комната. Ваше место в кресле у окна.
Иоганн прошел в указанном направлении. В комнате никого не было. У окна здесь стояло кресло, огражденное тяжелым столом в виде буквы «П», а несколько поодаль — другое кресло и столик с телефонами. На ручке этого второго кресла Иоганн заметил ряд разноцветных квадратных пластмассовых кнопок: очевидно, они служили для какой-то сигнализации.
Он послушно опустился в кресло у окна и стал ждать. Прошло более получаса, но никто не появлялся. Иоганну уже надоело разглядывать великолепно ухоженный сад, в глубине которого важно расхаживали павлины. И тут он услышал мягкие, неторопливые шаги.
В комнату вошел человек лет тридцати пяти, среднего роста, сухощавый. На нем был серый плотный костюм в «елочку», а под пиджаком, несмотря на жару, черный джемпер. Опустившись в кресло, он устало разбросал руки и пристально посмотрел на Вайса черными, глубоко впавшими глазами.
Вайс приподнялся в своем кресле, но человек этот сделал нетерпеливый жест рукой, Вайс снова сел, давая незнакомцу возможность пытливо осмотреть себя и, в свою очередь, так же пытливо разглядывал его.
Темные, гладко причесанные волосы, большие хрящеватые уши, тонкий, с горбинкой нос, защемленный на переносице строгими морщинками. Более глубокие морщины опускались от крыльев носа к углам жестко сжатых губ. Острые скулы, впавшие щеки, под глазами коричневые тени. Кожа желтая, но не от загара, а такая, какая бывает у людей с больной печенью. Сливаясь, эти черты придавали незнакомцу облик скорее привлекательный, чем отталкивающий.
Иоганн мог ограничиться и меньшим перечнем примет, чтобы установить, кто перед ним. Это был не кто иной, как Вальтер Шелленберг, бригаденфюрер СС, генерал-майор полиции, начальник Шестого отдела главного имперского управления безопасности. Но он продолжал с искренним любопытством разглядывать Шелленберга, безошибочно угадав, что тому это может показаться только лестным.
— Однако вы молоды, — сказал Шелленберг без улыбки.
— Если это недостаток, то со временем я исправлю его.
— И смелы, — добавил Шелленберг.
— Виноват, господин бригаденфюрер! — Вайс вскочил, вытянулся.
— Сядьте, — приказал Шелленберг. — Я имел в виду ваше поведение не здесь, передо мной, а на границе.
— У меня есть достойный пример, которому я бы хотел следовать, — сказал Вайс и твердо взглянул в глаза Шелленберга.
Тот чуть улыбнулся.
— И к тому же честны. Не слишком ли много для одного человека?
— Для человека, который служит вам, — нет! — Лицо Вайса не дрогнуло.
— Вы находчивы. — Добавил: — Вилли Шварцкопф был крайне удивлен, что вы не сочли возможным поделиться с ним впечатлениями о своей новой службе.
— Разговоры о службе нам строжайше запрещены, мой бригаденфюрер.
— Кем?
— Самим содержанием нашей работы, — быстро нашелся Вайс.
— И она вам нравится?
— Я служу рейху.
— В таких случаях принято отвечать — фюреру.
— Так точно, мой бригаденфюрер!
— Ну что ж, вы, кажется, отлично разобрались в тонкостях нашей службы, — многозначительно сказал Шелленберг. Спросил после паузы: — У вас есть ко мне вопросы?
— Я счастлив увидеть вас, мой бригаденфюрер!
— Это все?
Вайс промолчал.
Шелленберг, пристально глядя в глаза Вайса, вдруг объявил:
— Запомните еще одну вашу кличку — «Фред». Она будет существовать только для моих личных распоряжений. — Помедлил, протянул Вайсу заложенное в пластмассовую обложку удостоверение, приказал: — Прочтите.
В удостоверении значилось:
«Предъявитель, 178 см роста, 72 кг веса, серые глаза. Имеет право ездить по всем дорогам рейха, генерал-губернаторства, Франции, Бельгии, Голландии, въезжать в запретные зоны, концлагеря, гарнизоны войск СС и вермахта на любой машине в гражданской или военной одежде и с любым пассажиром (или пассажирами). Удостоверение действительно лишь при наличии фотографии.
Подпись: рейхсфюрер СС (Гиммлер), начальник гестапо (Мюллер), начальник ОКВ (Кейтель), начальник СД (Кальтенбруннер)».— Мощный документ, — сказал Вайс, почтительно возвращая удостоверение Шелленбергу.
Тот небрежно бросил его на столик, приподнялся и, подавая Вайсу руку, сказал:
— Надеюсь, если вы и впредь будете столь же исполнительны, ваша фотография, возможно даже в ближайшее время, понадобится для этого документа.
Вайс пожал протянутую ему руку, поклонился и направился к двери.
Внезапно он был остановлен.
— Почему вы не донесли партии о некоторых преступных действиях капитана фон Дитриха? — спросил Шелленберг.
Вайс быстро обернулся и решительно ответил:
— А потому, что мой непосредственный начальник господин фон Лансдорф не давал мне об этом никаких указаний.
— Вы не выполнили долга наци.
— Я руководствуюсь в первую очередь своим служебным долгом.
— Вы хотите сказать, что существует какое-то различие между долгом перед партией и служебным долгом?
— Я этого не говорил, — сказал Вайс.
— Но я вас так понял.
— Вы хотите так меня понять? — спросил Вайс.
— А вы не хотите, чтобы я вас так понял?
Иоганн знал, что у Шелленберга отношения с Гиммлером отличные, а с Борманом — почти враждебные. И решился на отчаянно смелый поступок.
Сделав шаг вперед, объявил:
— Да, вы меня правильно поняли, мой бригаденфюрер.
Шелленберг сжал губы, острые скулы еще резче выступили на его желтоватом лице. Он долго молчал, не спуская испытующего взгляда с лица Вайса, потом неожиданно улыбнулся, сказал дружелюбно:
— Господин фон Лансдорф — мой друг, и его благожелательный отзыв о вас послужил дополнительной причиной того, что отныне вы будете числиться в моем личном списке как «Фред». И я отвечу доверием на ваше доверие. Не исключено, что в ближайшие дни фюрер, возможно, подчинит абвер рейхсфюреру. Тем самым вы получите возможность вновь встретиться с некоторыми своими прежними сослуживцами, в том числе и с капитаном фон Дитрихом. — И Шелленберг снова, на этот раз многозначительно, тверже пожал руку Вайсу.
Когда Иоганн разыскал в саду Густава, тот по его лицу сразу же догадался о результатах встречи с «шефом» и тоже решительно, даже с некоторой горячностью, пожал ему руку.
В ресторане «Золотой олень» Густав настоял, чтобы они распили в честь успехов Вайса бутылку старого, коллекционного вина. И сам заплатил за нее, хотя подобное расточительство не было принято даже среди закадычных друзей: офицеры разведки привыкли в таких случаях расплачиваться каждый за себя.
