Георгий Брянцев - Это было в Праге
Капитан произнес эту тираду в чрезвычайно быстром темпе. Его тон не оставлял никаких сомнений, что исторические события, развертывающиеся в Словакии, ни в какой мере не устраивают генерала Ингра и его креатуру.
— Подполковник Ян Голян вам известен? — спросил капитан и с такой безнадежностью посмотрел на Блажека, будто не ждал уже от него ничего путного.
— Бывший начальник штаба словацких наземных войск?
— Совершенно верно! — искренне обрадовался капитан. — Так вот, генерал Ингр назначил Голяна командующим всеми силами сопротивления в Словакии. Кроме того, правительство приняло решение направить в Словакию генерала Виеста для участия в руководстве восстанием. Возможно, генерал уже прибыл на место. Сейчас, к сожалению, поздно говорить о предотвращении восстания…
«Да, какой смысл закрывать клетку, когда птица уже выпорхнула?» — усмехнулся Блажек. И вслух спросил:
— И в чем же будут заключаться наши задачи?
— Они ясны, — горячо продолжал капитан, теребя редкие волосы на своем подбородке. — Если нельзя остановить восстание, то необходимо подчинить его нашему руководству, направить его в желаемое для нас русло. Надо использовать создавшуюся обстановку и повернуть события так, чтобы власть попала в наши руки, в руки люден военных, доказавших свою преданность республике. К черту демократию и волеизъявление народных масс. И я, и вы, мы хорошо знаем, чем это пахнет и к чему ведет. Это первая наша задача. Вторая состоит в том, чтобы удалить из Словакии коммунистических эмиссаров. Скомпрометировать их, а если не удастся, то всемерно ограничить их деятельность. По нашим данным, во главе многих партизанских отрядов стоят русские. И не просто граждане, а офицеры. Кадровые офицеры. Судите сами, к чему это может привести.
Блажек слушал капитана, стиснув зубы; гнев поднимался в нем. Подлецы! Какие подлецы! Вот чем они обеспокоены! Этот залетный капитан ни словом не обмолвился о том, как верней и лучше бить оккупантов, терроризовавших словаков и чехов, ни слова не сказал о том, как закрепить боевую дружбу, возникшую между чехами, словаками и русскими. Они мечтают о старых порядках, о своей твердой власти, и до смерти боятся народа. Они плетут свои интриги в то время, когда братья словаки рука об руку с советскими бойцами громят кровожадные гитлеровские орды…
А капитан говорил теперь о том, что генерала Ингра, безусловно, поддержат союзники, что англо-американская миссия если еще не вылетела в Словакию, то на днях вылетит. Сейчас немцы уже не так страшны, как страшны коммунисты, пытающиеся опереться на народ и не желающие считаться с законным чешским правительством в Лондоне. Они страшны не только тем, что добиваются власти, но и тем, что ориентируются на Советский Союз. Москва их поддерживает. Бессмысленно закрывать глаза на факты. Можно не сомневаться в том, что советские войска войдут и в Словакию и в Чехию. А если это так, нужно позаботиться, чтобы к их приходу у власти оказались не коммунисты, а представители военных чешских кругов. Вот пусть тогда и попробует Советский Союз не признавать новое правительство! Пусть он попытается расторгнуть двадцатилетний договор о дружбе и взаимной помощи, уже подписанный в декабре прошлого года!
«Вывернул себя наизнанку, подлец, — думал Блажек, едва владея собой. — Это уже не прибылой волк, а волк-переярок. Он уже отведал крови и знает ее вкус».
Все было ясно, и Блажек поставил перед капитаном вопрос в лоб:
— Сколько необходимо людей и с какими заданиями мы их будем перебрасывать в Словакию?
Увлеченный собственными речами, капитан на какую-то минуту смешался. С его впалых щек, заросших щетиной недельной давности, медленно сходил румянец. Лихорадочный блеск в голубых глазах сразу погас. Лицо исказилось гримасой досады: его прервали на полуслове. Он очень любил говорить, в особенности на горячие политические темы, а ему давно уже не доводилось говорить так свободно и много. И он требовал, чтобы его внимательно слушали. А этот человек…
Капитан сказал высокомерно:
— Я полагал, что вас должны интересовать наши основные программные установки…
— Они меня в высшей мере интересуют, — спохватился Блажек. — Но я совершенно не располагаю временем. У меня впереди ряд ответственных свиданий.
— Простите. Я этого не принял во внимание. Я понимаю… Вы, конечно, правы. Итак, о людях?
— Да.
Соображения капитана таковы: необходимо подобрать десятка два таких людей, которые, с одной стороны, пользуются популярностью среди партизан, а с другой — «способны выполнять наши серьезные задачи». Конкретнее: им вменяется в обязанность проводить курс на удаление или нейтрализацию коммунистических элементов и советских офицеров. Всем им будут даны явки на подполковника Голяна.
— Все понятно. — Блажек встал. — Итак, первая задача — найти для вас и вашего друга надежное убежище вблизи Праги. И вторая — подготовить людей.
— Пока остановимся на этом, — сказал капитан, — а позже, когда люди будут отправлены, придется подумать и о том, как мне и поручику перебраться в Словакию. Ну, об этом говорить еще рано.
Блажек заверил, что снова приедет дня через три, раскланялся и покинул дом бюргера.
Глава двенадцатая
Мориц Обермейер поздно встал в этот день. Спал мало. Только под утро он вернулся из совместной поездки с штандартенфюрером СС фон Термицем в Пльзень. Короткий сон не принес ему ни отдыха, ни бодрости.
Приняв холодный душ, Обермейер оделся, сунул в карман запасную обойму к «Вальтеру», лежавшую на письменном столе, и спустился во двор через черный ход.
Небольшой дворик, замкнутый с трех сторон высокой кирпичной стеной, а с четвертой — стеной дома, был наглухо изолирован от улицы. Подойдя к кирпичной стене, Обермейер прикрепил к ней квадратную мишень, повернулся и отмерил двадцать пять шагов. На этой дистанции он вынул из кобуры «Вальтер» и начал стрелять быстро и почти не целясь.
Из десяти пуль ни одна не легла за пределами круга, а три пули вошли одна в другую. Это утешило Обермейера. Он вернулся в дом и сел завтракать.
После еды, потягивая коньяк, он стал припоминать ночной разговор с шефом фон Термицем.
Шеф доволен им. В этом не может быть никаких сомнений. Фон Термиц не станет бросать слова на ветер. И если он сказал, что в ближайшем времени Обермейер будет уже не гауптштурмфюрером, а штурмбанфюрером, то не верить этому глупо. Конечно, фон Термиц, представляя Обермейера к высшему чину, и сам рассчитывает на что-то… Но это Обермейера уже не касается. Важно, что фон Термиц вынужден был признать успехи Обермейера. Во всяком случае, он заявил об этом во всеуслышание вчера, на вечеринке у подполковника Коха в Пльзене. За Обермейера поднимали так много тостов, его так бурно поздравляли, что он и сам поверил в исключительность своих успехов.
Обермейер сделал несколько маленьких глотков, смакуя коньяк, и усмехнулся. О работе надо судить по ее результатам. Так было бы правильней и точней. Но можно судить и по началу. Результаты работы не всегда отражают ее удачное начало.
Дело Владимира Крайны — блестящий успех. Недаром же Крайной заинтересовался лично Франк. Крайна — видный национальный социалист и доверенный человек эмигрантских лондонских кругов. С помощью Крайны отверзли уста молчания многие из схваченных подпольщиков. Парашютист Сразила, например, наотрез отказался давать показания. Но стоило Крайне сказать ему: «Говорите все, запираться бессмысленно», — и Сразила не только заговорил, но и предложил гестапо свои услуги.
А эти лондонские посланники — капитан и поручик? Разве это не успех?
Обермейер встал из-за стола, энергично потер руки; в его бесцветных глазах вспыхнул веселый огонек.
2На службе его ждала перехваченная радиограмма из Лондона, адресованная капитану.
«…Мы заинтересованы скорейшем вашем приближении столице развертывании работы отправке рекрутов тчк Проверенным данным коммунисты договорились Москве получении через украинский партизанский штаб снаряжения оружия боеприпасов самолетов организаторов командиров тчк Районе Киева функционирует учебный лагерь подготовке командиров чехословаков тчк Состава чехословацкой бригады лагерь прибыло сто офицеров инструкторов тчк Формируются десантные отряды тчк Низких Татрах приземлилось более четырехсот парашютистов которым Национальный совет подготовил прием встречу тчк Голян настаивает немедленной присылке людей тчк».
— Спасибо генералу Ингру, — сказал Обермейер. — Более исчерпывающей информации мне ждать не приходится.
Не успел Обермейер продумать первую радиограмму, как ему принесли вторую. Эту уже капитан посылал в Лондон. Он сообщал:
«Встретился непосредственным участником патриотического подполья и разрешил основном все вопросы тчк Подполье чрезвычайно инертно и не имеет представления словацких событиях тчк. Добиваюсь получения укрытия вблизи столицы и тотчас приступлю отбору отправке людей тчк».
