Евгений Гончаренко - Самолет не вернулся
— Еще один вопрос, обер-лейтенант. Вы не отведали вчера шнапса?
Босс, не моргнув глазом, отрицательно покачал головой.
Китцингер снял телефонную трубку и срочно вызвал к себе Гетца. Потом приказал Боссу:
— Останьтесь пока здесь.
…Тщательное исследование трупа профессора Корфа, проведенное Гетцем и врачами, показало, что профессор был застрелен из парабеллума. Проверенный Гетцем пистолет Шверинга (он сделал эту проверку украдкой, когда Гундарев с Мюллером спали под кустом после сытного обеда) не дал должного результата: в обойме оказались все патроны и из пистолета не стреляли очень давно.
Выслушав доклад Гетца, Китцингер обратился к Боссу.
— Ваши подозрения, обер-лейтенант, необоснованны. К тому же этого никто не видел, кроме вас. Но то, что вы доложили, быть может, заслуживает некоторого внимания. Идите!
Босс ушел озадаченный.
— Этому обер-лейтенанту, очевидно, померещилось с перепугу черт знает что, — сказал генерал Гетцу. — К тому же он нагло соврал мне, что был вчера трезвым. Ну зачем было Шверингу убивать профессора? Ведь если бы не Корф, то Шверинг давно был бы в могиле. А из опроса офицеров вообще не поймешь, кто в кого и зачем стрелял. Этого Босса я возьму на особый учет. Уж где-где, а здесь явно личные счеты… Ну, вы идите, Гетц, я немного отдохну…
* * *Гундарев и Мюллер получили назначение в часть полковника фон Штальбе-Гейнц. Ехали они на бронетранспортере. Китцингер отдал распоряжение, чтобы всякий транспорт передвигался только с охраной. Сидящие на транспортере солдаты с автоматами на изготовку внимательно следили за местностью. Слухи о налете партизан на машину генерала и на госпиталь быстро разнеслись по всей округе.
Покачиваясь в такт быстро мчащемуся транспортеру, Алексей вспоминал о своем первом боевом крещении в тылу врага. Случай произошел непредвиденный и заставил Алексея задуматься: такие неожиданные срывы могут стоить жизни…
Мюллер толкнул Алексея локтем в бок. Бронетранспортер в это время обогнал грузовую машину. В кузове под охраной сидели русские девушки с повязками на глазах. С ними двое гитлеровцев. Один из ехавших на транспортере солдат сказал, засмеявшись:
— Русские барышни! Уборщицы штаба. Хорошие девчата!
Мюллер подмигнул Алексею. Тот зевнул, с безразличным видом оглянулся на отставшую автомашину.
За поворотом оказалась большая поляна. На ней размещался искусно замаскированный аэродром. Поодаль, в лесу, виднелись землянки. Весь участок был обнесен проволочным заграждением в три ряда. На вышках, прикрытых сверху хвоей, расположились посты со станковыми пулеметами.
— Приехали! — весело крикнул водитель, когда транспортер затормозил недалеко от продолговатой землянки с чуть видневшимися над землей окнами.
Мюллер спрыгнул на землю и, поставив чемоданы, помог сойти Алексею. От землянки, навстречу им, шел офицер с повязкой дежурного на рукаве. Проверив документы, он проводил офицеров к командиру части полковнику фон Штальбе. После короткого знакомства с Мюллером Штальбе сказал ему, что назначение он получит позже.
Когда Мюллер вышел, полковник обратился к Алексею:
— Вы знакомы с генералом Китцингером?
Алексей ответил, что знает Китцингера лишь по службе. «По службе? — подумал Штальбе. — Если бы дело было так, генерал не звонил бы и не предупреждал, что для этого офицера надо создать особые условия… Видно, скромничает малый или…»
Поднявшись из-за стола, Штальбе подошел к Алексею.
— У меня привычка достойно встречать хороших асов, делающих честь моему полку. Хайль!
— Хайль!
Штальбе опустился в мягкое кресло. «Ясно, — соображал он, — Китцингер прислал ко мне своего соглядатая…
Но меня не так-то легко провести». Он взглянул на Алексея и сказал официальным тоном:
— Учитывая, что у вас имелись сильные ожоги и вы были тяжело ранены, я направляю вас в авиагруппу майора Вебера. Будете у него начальником штаба. Так просил генерал. А когда поправитесь, подберем место, достойное вас…
— Очень благодарен вам, господин полковник, но предпочел бы летать.
— Прежде всего — здоровье, дорогой капитан, — полковник Штальбе похлопал его по плечу.
Теперь, когда общий язык, казалось, был найден, Штальбе стал рассказывать Алексею о Вебере, его авиагруппе, о том, какими замечательными подвигами прославила она полк. Алексей слушал внимательно, стараясь не проронить ни слова.
Когда Штальбе вдоволь наговорился, Алексей попросил полковника направить вместе с ним майора Мюллера.
Улыбнувшись, Штальбе кивнул в знак согласия.
— Друзья?.. Это хорошо. Как говорят русские: старый не друг лучше новых не двух.
Штальбе любил вставлять в свою речь русские пословицы, но часто перевирал их.
Алексей сделал вид, что не понял сказанного Штальбе. Тот рассмеялся и повторил поговорку на немецком языке.
— Нужно, гер капитан, знать в совершенстве язык врага, — полушутя-полусерьезно подчеркнул он, внимательно просматривая личное дело Мюллера.
Случайно взглянув на стол, где лежало несколько папок с личными делами, на одной из них Алексей увидел аккуратно выведенную надпись: «Обер-лейтенант Эргард Босс».
«Значит, этот прохвост прибыл с нами в одну часть. Любопытно».
Получив разрешение идти, Алексей вышел. Штальбе остался доволен собой. Он ловко «обыграл» Китцингера.
…Мюллер нетерпеливо прохаживался возле штаба, ожидая друга.
— Эрих, — окликнул его Алексей, — я добивался, чтобы нас назначили в одну авиагруппу. Теперь дело решенное…
Мюллер схватил его под мышки и стал кружить вокруг себя:
— Ну и молодчина, Генрих, благодарю тебя!
— А знаешь, кто прибыл вместе с нами? — спросил Алексей.
— Кто?
— Обер-лейтенант Эргард Босс!
— Тьфу! — с досадой плюнул Мюллер. — Этого еще здесь не доставало. Постой, но ведь он хвастал офицерам, я сам слышал, что получил назначение в отдельную группу к полковнику Краузе и был весьма доволен, что эта группа в Польше на переформировании. Правда, это было до происшествия в госпитале… Как же он попал вместе с нами? — Мюллер хотел сказать еще что-то, но вдруг, поперхнувшись, закашлял и махнул рукой.
Узнав у дежурного по штабу, где находится землянка майора Вебера, Алексей и Мюллер направились в сторону леса. Алексей внимательно разглядывал аэродром. Вечерело. Небо затянуло тучами, моросил мелкий дождь. За поворотом Алексей увидел хорошо замаскированный склад боеприпасов. «Так, учтем, — отметил он. — Сначала надо хорошо ознакомиться с аэродромом…»
Из-за кустов появилась шумная компания летчиков; один из них играл на аккордеоне. Алексей внезапно ощутил тоску по родным краям, по своим песням, друзьям.
— Чувствуется, Генрих, настоящая фронтовая обстановка, — оживился Мюллер, кивая головой в сторону идущих.
— Нет, это еще не фронт, — возразил Алексей.
Мюллер задумался: вскоре ему опять придется летать и сражаться с русскими. Настроение сразу упало. Как хорошо было в солнечной Франции, когда их часть стояла на аэродроме в Париже: море вина, рестораны, кафе-шантаны, женщины…
Из-за кустов можжевельника показалась землянка. У входа в нее висел флаг с изображением черного дракона на белом щите.
«Где-то я уже встречал эту эмблему?» — вспоминал Алексей. И в памяти почему-то возник тот день, когда он перехитрил фашистского летчика и улетел на его машине к себе на аэродром.
Алексей первым вошел в землянку.
— Хайль Гитлер! — приветствовал он присутствующих, поставив чемодан на пол.
— Хайль! — ответили ему голоса. Офицеры сидели за столом у оперативной карты. Многие с любопытством посмотрели в сторону прибывших. Алексей, не торопясь, снял шинель, повесил. Чемодан поставил к стене. Мюллер последовал его примеру.
Из-за стола навстречу новичкам поднялся рослый, хорошо сложенный блондин, с тонкими чертами лица, подстриженными усиками и косыми бакенбардами. Проницательный, властный взгляд его говорил о том, что здесь он хозяин. На нем ладно сидела парадная куртка с блестящими нашивками и наградами. Это был командир авиагруппы майор Вебер.
Алексей и Мюллер доложили ему о прибытии.
Вебер, разглядывая офицеров, пожал им руки.
Алексей исподволь знакомился с присутствующими и новым помещением. Офицеры были одеты разнообразно: кто в нательных рубашках, кто в пижамах. У входа в землянку стоял стол, а чуть левее — что-то вроде топчана, покрытого ковриком. А на нем огромный, дымчатый, с рыжими подпалинами, дог внимательно наблюдал за новыми людьми. У стен — несколько кроватей. На крючках, вбитых в стену, развешено летное обмундирование. Почти у самой двери — портрет какого-то аса с двумя железными крестами и множеством медалей.
Началось знакомство. Каждый называл свое имя. Последним протянул руку Курт, — фамилии его Алексей не расслышал, — здоровенный блондин с красным лицом. Из глубины комнаты подошел плотно сложенный капитан. Все замолчали. Видно, человек этот пользовался авторитетом. Внешне он почти ничем не отличался от окружающих, но в его осанке, манере держаться, говорить и даже в серьезно сдвинутых бровях было что-то выделяющее его из общей массы офицеров Поздоровавшись с вновь прибывшими, он отрекомендовался Фридрихом Ганном.
