Витольд Залевский - Раненый в лесу
Хромой оглянулся. Что-то неясное, какое-то подобие усмешки скользнуло по широкому лицу, мелькнуло в бусинках зрачков.
Они ходили возле дерева. Хромой первым остановился, забросил за спину кавалерийский карабин часового, посмотрел на Коралла и холодно усмехнулся. Коралла передернуло:
– Нет, шеф…
– А вы что подумали? – Хромой покачал головой. – Я тут же сообразил, чем это пахнет…
– Вот мерзавец!
Хромой пожал плечами.
– Не он первый, не он последний. Теперь немало таких, что замышляют это. Будут смываться.
– Кто? Партизаны?
Шеф пристально глядел на него.
– Партизаны… Я трезво смотрю на вещи. Чего только здесь не бывает? А вообще, говоря откровенно, в такой ситуации… Вы интеллигентный человек. Но вы так ко всему относитесь.
– Я… – Коралл запнулся.
– Ну, принимайте пост, подхорунжий, привет… – Хромой приложил руку к полотняной пилотке, повернулся и заковылял. Взгляд Коралла неотступно следовал за ним.
«Прохвост… Спекулянт», – мысленно твердил Коралл. – Ворюга, – произнес он тихо. – Во-рю-га, – повторил он по слогам в такт подскокам грузного тела.
Хромой тяжело перебрался через придорожный ров, и теперь только выцветшая пилотка просвечивала между елями.
Коралл сразу же припомнил все, что болтали о шефе. Он торговал свининой. Коралл сам видел на постое в Еленце, как две молодых спекулянтки возились с хлопцами в темной избе. Он узнал потом, что одна из них – жена Хромого. На следующий день, на рассвете, выбравшись из овина, Коралл очутился среди телег, нагруженных мешками с мясом. Воняло паленой щетиной, в углу двора, неподалеку от выгоревших костров, дымились разбросанные потроха. Хромой стоял около воза, рядом суетились двое крестьян, перемазанных кровью, и две женщины – брюнетка и блондинка – в пыльниках. Блондинка взгромоздилась на ступицу колеса, перебросила ногу через высокий край Боза, пыльник и юбка задрались; Кораллу бросилась в глаза белизна ее кожи. Он отвернулся. Брюнетка насмешливо смотрела на него. Их взгляды встретились. Она широко и игриво улыбнулась; Коралл смутился. Обогнув подводы, он скрылся в овине.
«Мошенник… Деляга», – мысленно ругал Коралл Хромого. Выгоревшая пилотка еще раз мелькнула среди ветвей. «Теперь немало таких, что замышляют ото… Будут смываться», – всплыли в памяти его слова.
Хромой скрылся за зеленью перелеска. Вокруг было томительно пусто. Слева – тракт, вокруг – сосны, разбросанные беспорядочными группами, дальше – поляна, освещенная солнцем, справа, за дорогой, – глухая еловая чаща. Немцы могли появиться отовсюду… Коралл забился в дупло. Ноги вязли в толстом слое бурой трухи; труха пылила, в дупле пахло гнилью. Коралл видел дорогу, выходившую на поля. Если они пойдут оттуда, ему придется стрелять, чтобы предупредить отряд. Но тогда ему конец. Кораллу стало страшно от этой мысли. Его окружат… Он будет один. Какое-то мгновение он чусствовал тупую, давящую тяжесть; тишина между соснами, на поляне, на широкой дороге – кругом. Тишина словно поднималась и наступала на него, захлестывая его холодной волной, но тут же откатывалась. Он стоял, привалившись к стенке дупла, ошеломленный.
– Все обойдется, – сумел он наконец внушить себе. Минуты проходили, свет струился между соснами и золотил чешую деревьев, в кронах толкались грачи, минуты текли спокойно, и каждая была доказательством того, что по-прежнему будет и солнце, и смолистый чистый воздух, и по-прежнему будет наполнено жизнью все, что только может подметить его взгляд, уловить его слух, чего коснется его рука-Птица запищала в лесу; среди переплетений коры ползло несколько жучков в красной броне. Ведь какая-то сила защищает его; он неуязвим – Коралл старался убедить себя в этом. Но теперь беспокойство не рассеивалось; у него перед глазами стояла телега с телом Вихря. Коралл не отгонял этого видения. Он снова переживал ту ночь, дохнувшую в лицо смертью… Перед глазами Коралла все время всплывала синеющая муть фонаря, подвешенного над трупом. То, что раньше казалось игрой, теперь было четкой и ясной реальностью.
Он глубоко вздохнул, чтобы отогнать запах крови, тошнотворное зловоние, дуновение гнили, которое поднялось в нем как бы изнутри, подползло к горлу. В этом сочном воздухе он уловил сладковатый смрад распада. Он был едва ощутим и все же доходил до Коралла оттуда, из глубины леса. «Это чертово дупло», – подумал он, рассматривая сгнивший ствол. Коралл огляделся: «Куда же этот сукин сын смылся? Лучше всего лесом, чтобы держаться все время на запад. „Теперь немало таких, что замышляют это. Будут смываться“, – нагло звучал голос Хромого. Как нагло… Коралл снял с плеча карабин и, обхватив ладонью спусковую скобу, прижав приклад к боку, стал наблюдать за дорогой.
Когда он через три часа вернулся с поста и осмотрел лесную сторожку, его охватило неприятное чувство: место постоя выглядело покинутым. В сарае стая воробьев выскочила из-под ног, ветерок смел с тока горсть грязной пакли. Коралл толкнул ворота, они распахнулись с громким стуком. Во дворе никого не было. В открытом окне сторожки между белыми стенами зияла пустота. «Как после эвакуации», – заволновался Коралл. Он с облегчением вздохнул, увидев Мундзю, выбирающегося из кустов.
– Где ребята? – спросил Коралл.
Мундзя оглянулся, пожал плечами.
– Спрятались, – пробурчал он.
Действительно, Коралл начал постепенно открывать: в перелеске – группа Априлюса, как всегда, с несколькими бутылками; на поляне отряд Сечкобряка занимался чем-то вроде маршировки. Все находилось в странном разброде.
– Говорят, пан майор удрал… – сказал с ехидной гримасой Мацек.
Коралл возмутился, Мацек рассмеялся ему в лицо. Паника продолжалась недолго. Все успокоились, когда сержант сообщил, что майор ночью отправился на встречу с командиром советского отряда. Но Кораллу показалось, что снова все охвачено разложением. Между этими одержимыми людьми он чувствовал себя одиноким. Единого отряда уже не было; людей объединяло только одно – беспокойство. Лесное приключение подходило к концу. Коралл мог назвать это приключением, именно приключением. Он отчетливо видел плачевный конец. Надежды не оправдались. Ожидания были напрасны… Реально то, к чему надо возвращаться… Кровать с чистой постелью, мягкий зеленый плед в ослепительно-белом, шелестящем пододеяльнике; мать склоняется над Кораллом, у нее покрасневшие от слез глаза; ароматный пар над чаем; дядя с неотлучным запахом винокурни… Спиртовая лампа тепло шипит, свет из-под зеленого абажура освещает середину комнаты, вещи отплывают в полумраке. На письменном столе отсвечивает стеклянный шар с разноцветной мозаикой. Слышен скрип половиц, вздох и стук ставен; все внутри кажется ему таинственным и притягательным.
Из перелеска показался отряд Сечкобряка. Шли нестройной колонной в две шеренги. Перед домиком лесника Сечкобряк вскочил на крыльцо и крикнул: «Отряд!…» Пыль лениво расползлась вдоль шеренги.
– Стой! Здравствуйте, хлопцы!
– Здравствуйте, здравствуйте, – проворчал Мацек. Он разгорячился, пот блестящими струйками стекал по его лицу.
Мацек сидел рядом с Кораллом, поставив карабин к стенке и, обмахиваясь расстегнутой рубашкой, приговаривал:
– Вояка… «Бегом марш, ложись…» Подожди, зараза, я увижу, как скоро сам будешь ползать.
– Что это на него нашло? – спросил Коралл.
Мацек скорчил гримасу и вытер рукавом вспотевший лоб.
– Настроение хочет поднять, – проговорил кто-то, – услышал о побеге Цыгана и собрал всех.
– Кто видел нового поручика?
– Сидит все время, закрывшись с Хромым.
Известие о прибытии связного было для Коралла полной неожиданностью.
– Утром Ольга его привела, – восторженно, как всегда, говорил Ястреб. Он высоко задирал голову, словно высматривал что-то между соснами. – Он из десанта. У него…
– Кто сказал?
– Ольга.
Мацек надвинул пилотку на лоб.
– Ну да, у него кое-что есть…
– Не понимаю, о чем ты?
Мацек скорчил гримасу.
– Где тебе понять? Ты еще маленький…
– …нельзя же все высмеивать, – закончил Ястреб. Мацек удивленно посмотрел на него.
– Я его видел, – отозвался Береза, поднимая голову. – Это настоящий мужчина.
Действительно, это был настоящий мужчина.
Речной проверял состав, нервно, как всегда, бегая перед строем, а тот стоял неподвижно, чуть откинувшись назад, облокотившись о штакетник.
– Пан поручик должен провести одну операцию, ему нужны добровольцы. Он рассчитывает на вас… Пожалуйста, пан поручик, – закончил Речной.
– Мне нужно три человека. Задание трудное. Провожу его в расположении главной группировки неприятеля. Трусы мне не нужны. Шансов выбраться не обещаю: один к двадцати, самое большее… ну…
– Добровольцы, вперед! – крикнул Речной, высоко задирая рыжий заросший подбородок.
Команда сломала шеренгу. Рядом кто-то шагнул. На ватных ногах Коралл отмерил три шага в одном ритме с Ястребом. Коралл чувствовал тяжесть в груди. Он стоял во вновь образованной шеренге.
