Анатолий Кузьмичев - Год рождения - СОРОК ПЕРВЫЙ
— Разрешите выполнять, товарищ командующий? — снова повернулся к Павлову командир Сотой.
— Да, выполняйте, — даже не взглянув на него, сказал тот.
Надо было возвращаться в урочище Белое болото, разработать план размещения дивизии вокруг Минска, подписать приказ, чтобы каждая часть точно знала свой участок и немедленно занимала там оборону.
По пути заехали в район расположения 46-го гаубичного артиллерийского полка, как и все другие части, еще вчера выведенного с зимних квартир в лес. Командира полка полковника Фролова удалось застать на месте — он сидел у телефона, на высоких нотах разговаривая с кем-то из службы артснабжения. Увидев командира дивизии, положил трубку на коробку аппарата, поднялся:
— Товарищ генерал!..
Полк занимался тем, чем и положено ему было заниматься в этой неясной обстановке: ждал указаний.
— Указания будут, — сухо сказал генерал Руссиянов, присаживаясь к столику с телефоном. — Получите через некоторое время из штаба дивизии. Нам приказано занять оборону вокруг Минска в радиусе двадцати пяти километров.
— Да ведь это же…
Холодный, жесткий взгляд генерала остановил его, и командир артполка понял, что и самому командиру дивизии этот приказ кажется несколько странным. Но в армии приказы не обсуждаются, а выполняются.
— Не будем сейчас вдаваться в детали, — постарался смягчить свой тон Иван Никитич, — в приказе, который вы получите, будет сказано все. Сейчас о другом: надо вывозить из зоны воздушных бомбардировок семьи комсостава. У вас есть надежный и расторопный человек, которому можно поручить это дело?
— Мой заместитель по МТО {7} майор Гордиенко. Уверен, что справится.
— Знаю майора Гордиенко и согласен с вашей оценкой. Но дело осложняется тем, что ему надо будет позаботиться не только о семьях командного состава своего полка, но и о семьях командиров штаба дивизии — мы живем рядом.
— Гордиенко справится, товарищ генерал, — повторил Фролов. — Я в нем не сомневаюсь.
— Ну, хорошо, тогда — все. Приказ получите через некоторое время. Готовьтесь к маршу.
2
День прошел в хлопотах и поездках. Пока полковник Груздев разрабатывал и составлял проект боевого приказа на занятие обороны вокруг Минска, генерал разыскал по телефону старшего батальонного комиссара Филяшкина и передал ему распоряжение командующего формировать литерные полки и отправлять их в Смоленск. Потом с Груздевым еще раз уточнили все детали приказа, размножили его, подписали и разослали с нарочными в части. Некоторым полкам командир Сотой решил поставить задачу лично, на это тоже ушло немало времени, и только к концу дня, по пути в 85-й стрелковый полк, ему удалось на несколько минут заскочить в Уручье. Городок был непривычно пуст и тих, следов бомбежки почти не было видно. Пока еще остававшиеся здесь некоторые службы тыла занимались своими делами.
Командир дивизии заглянул в дом, где не довелось прожить и года, — никого. Видно, что жена и дети собирались в дорогу спешно и взяли из вещей только немного одежды. Приказал Лене Кравченко взять из шкафа и отнести в машину шинель и запасную пару сапог и ждать его на автостоянке. Сам прошел в помещение штаба. Здесь сейчас находилась только охрана.
Когда он вернулся на КП дивизии — был уже поздний вечер, — его ждал новый приказ: в связи с тем, что заместитель командующего войсками Западного фронта генерал-лейтенант И. В. Болдин отбыл в части, ведущие приграничные сражения, с 24 июня 1941 года командир 100-й ордена Ленина стрелковой дивизии генерал-майор И. Н. Руссиянов назначается начальником гарнизона города Минска.
К утру поступили еще два приказа. Первым дивизия включалась в состав только что сформированного 2 го стрелкового корпуса, и это было в порядке вещей. Второй приказ удивил и командира Сотой, и его заместителя по политчасти, и весь штаб: им предписывалось всю дивизионную артиллерию, то есть 46-й гаубичный и 34-й пушечный полки, срочно передать в оперативное подчинение 44-го стрелкового корпуса, дивизии которого развернулись западнее Минска и, по слухам, уже вели тяжелые оборонительные бои с противником. Мало того — один батальон 331-го стрелкового полка, одну артбатарею 81-го отдельного противотанкового дивизиона и шесть бронемашин 69-го отдельного разведбата надлежало выделить для охраны штаба фронта на хуторе Боровая, один батальон 85-го стрелкового полка должен был выдвинуться на южную окраину Минска и занять там оборону, одну саперную роту и одну стрелковую роту пришлось на основании того же приказа отправить на оборудование командного пункта штаба фронта. Одновременно командующий фронтом приказал: все остальные части дивизии использовать для наведения и поддержания порядка в городе, иными словами — для несения комендантской службы {8}. Трудно было понять, почему полностью отмобилизованную, готовую к бою и рвущуюся в бой стрелковую дивизию оставили без артиллерии и начали дробить на части. Но приказ есть приказ — это понимали все, и генерал Руссиянов, ничем не выражая мучивших его вопросов, передал полковнику Груздеву исписанный на машинке листок:
— К немедленному исполнению. Я еду в горком партии.
С болью в сердце начальник штаба артиллерии дивизии капитан А. П. Свешников выводил артполки на позиции, которые указал ему по карте командир 44-го стрелкового корпуса генерал В. А. Юшкевич. Навстречу артиллеристам тянулись разрозненные, изнуренные колонны беженцев, в утреннем небе часто появлялись «юнкерсы» и «мессеры», в той стороне, куда двигались полки, грохотало и грохотало… Видимо, там, на западе, они действительно нужней, артиллеристы Сотой. Только вот куда их поставят? Будет ли у них хорошая огневая позиция? Будет ли надежное пехотное прикрытие? И самое главное, что терзало в эти минуту капитана Свешникова: что будет делать без артиллерии дивизия, если придет приказ — в бой? Отдать полки легко, а вот вернуть…
— Не журысь, капитан! Выстоим! — подбодрил его, расставаясь в районе огневых позиций, командир 46-го гаубичного полковник Фролов. — А в случае чего — не поминайте лихом.
Командир 34-го артиллерийского полка майор А. М. Останькович был сдержанней и суровей. Пожал руку, нахмурился:
— Приказ надо выполнять, капитан. И мы его выполним. Не опозорим нашу орденоносную Сотую. Так начальству и передай.
В городском комитете партии нового начальника гарнизона сочли необходимым проинформировать, что Совнарком СССР принял постановление о перемещении в тыл из прифронтовой полосы оборудования и основных кадров авиационной промышленности ряда городов, в том числе и Минска {9}.
— Но эту проблему мы, вероятнее всего, будем решать сами, — сказал первый секретарь горкома. — Если потребуется помощь гарнизона — незамедлительно дадим знать. Ваша задача — эвакуация людей, детей — в первую очередь, вывоз, при возможности, материальных ценностей, а также поддержание порядка в городе. Есть достоверные факты, свидетельствующие о том, что к нам заброшены диверсионные группы… Уничтожать их беспощадно! С нами поддерживайте постоянную связь.
«Эвакуация людей, материальных ценностей… Неужели Минск решено сдавать? Такой город! Только недавно построили Дом правительства, Дом Красной Армии, оперный театр… Что же с ним будет?»
Вторые сутки Минск почти беспрерывно бомбила фашистская авиация. Как и вчера, когда командиру Сотой пришлось разыскивать командующего фронтом, город горел, улицы были завалены обломками, разбитыми автомашинами и повозками, телами погибших при бомбежке. Разрозненные группы людей в штатском — беженцев из западных областей Белоруссии и из Литвы — с самодельными тачками, на тележках, пешком, с чемоданами и котомками, с детьми на руках тянулись к его восточным окраинам, чтобы скорее вырваться из дымного полыхающего ада…
Генерал Руссиянов приехал в военную комендатуру прямо из горкома, приказал срочно вызвать командиров воинских частей гарнизона, начальников учреждений и ведомств, представителей горисполкома, милиции, НКВД. Надо было немедленно приступать к эвакуации гражданского населения, прежде всего детей, организовать при возможности вывоз материальных и банковских ценностей.
Пока разыскивали и собирали приглашенных, было время оценить создавшуюся ситуацию, продумать все первоочередные мероприятия. Тяжелая, очень тяжелая складывается в городе обстановка! Казалось бы — что? Нападение фашистов ждали, так или иначе, но к нему готовились. А когда пробил час, когда началось — столько прибавилось новых неожиданных хлопот и забот, что и не перечесть. Сразу обнаружилось и дало себя знать все, что было не додумано и не учтено. А тут еще кое-где явные признаки растерянности, подавленности, даже паники, неспособность взять себя в руки и заниматься делом.
