Станислав Олейник - Правоверный
И вот, накопитель заполнен. Среди пассажиров, ожидавших объявления на посадку, ничем не выделялись двое мужчин, один из которых, с короткой стрижкой седых волос, был заметно старше второго. Оба в серых костюмах, поверх которых наброшены темные плащи, через плечи перекинуты дорожные сумки.
В паспортах и сопроводительных документах, которые они предъявили пограничному контролю, значилось, что оба они граждане США и находились в Исламабаде, как представители неправительственной организации «Дом свободы». Первый, что постарше, предъявил паспорт на имя Джека Коллина, второй, — на имя Филиппа Джексона.
В салоне они естественно сидели рядом. Когда самолет летел над Соединенными Штатами, Азаров, он же Филипп Джексон, неожиданно повернулся к Коллину:
— Мистер Коллин, я давно хотел вас спросить вот о чем…
— Да, да, Филипп, — Коллин с интересом посмотрел на своего подопечного, — я готов ответить на все твои вопросы. Итак, что тебя интересует?
— У меня один вопрос, мистер Коллин, — Филипп поднял глаза на загоревшуюся табличку, с просьбой пристегнуть ремни. — У вас всегда такая метода подбора кадров?
— Не понял, тебя Фил, — оторопело уставился на него Коллин.
— Ну, видите ли, я понимаю, идеологическая обработка… Да она действительно у вас на высоте. Но не пониманию, что вам дает, так сказать, «физическое» воздействие. Постоянные избиения объекта. Вы же этим наоборот, только вызываете к себе антипатию, страх. Вот например, я. Получилось так, что меня взяли в плен. Меня убедили в ошибочности моих взглядов на эту войну, не избиения ваших дегенератов, а общение с простыми афганцами. Ну… и конечно, — Чумаков решил подыграть Колину, — ваши специалисты из «Дома свободы». Но эти постоянные истязания… И это, сфабрикованное вашими специалистами, мое участие в расстреле своих соотечественников. Этим вы искренности в сотрудничестве вряд ли добьетесь.
Коллин какое-то время молча смотрел на своего подопечного.
— Вы меня удивили, мистер Джексон, — неожиданно перешел он на «вы». Если бы я вас не знал, я бы посчитал, что со мной беседует кадровый сотрудник… сотрудник… ЦРУ.
— Просто я привык мыслить и анализировать факты, мистер Коллин, — добродушно улыбнулся Чумаков.
— Я услышал от вас, мистер Джексон, довольно интересную мысль, над которой стоит подумать, — пристально вглядываясь в глаза Чумакова, пробормотал Коллин.
Нью-Йорк, встретил прибывших просыпающимся солнечным утром, туманная дымка которого, прикрывала собою верхушки знаменитых небоскребов, делала их словно подрезанными.
У выхода из аэровокзала к ним сразу подошел мужчина. Его разовая лысина, обрамленная аккуратно расчесанными волосами, словно светилась в лучах, пробивающегося между небоскребов, солнца. Он с улыбкой, как старому знакомому пожал руку Джеку Коллину, поздоровался с Филиппом Джексоном, которому представился Бобом Хэмфри и, сообщил, что дальше сопровождать его будет он.
Джек Коллин улыбнулся, молча подал руку сначала Филлипу Джексону, потом его новому сопровождающему и, словно растворился в гудящей человеческой массе привокзальной площади.
Филиппу Джексону, который до недавнего времени был сначала, старшим прапорщиком Советской Армии Чумаковым Владимиром Ивановичем, чуть позднее, — военнопленным, а еще позднее, — подопечным неправительственной организации США «Дом свободы», с интересом наблюдал через приоткрытую форточку автомобиля знаменитый город, известный ему только по журналам, газетам, кинофильмам. Но что он мог видеть кроме мелькающих реклам, да еще не проснувшихся пешеходов? Практически, ничего. Это потом, много позднее, он все-таки познакомится с этим городом, который всегда считался символом Америки.
Молчаливо сидевший за рулем простенького «Бьюика» Боб Хэмфри, свернул с широкого проспекта на скоростную трассу и, прибавив скорость.
День наступил незаметно. Январское солнце, которое, скорее было осенним, чем зимним, постепенно затягивалось облачностью.
Сидевший на заднем сидении Филипп Джексон, которого до последнего времени Джек Коллин называл просто Фил, незаметно для себя задремал. Очнулся, когда машина свернула на присыпанную гравием проселочную дорогу. Еще полчаса пути по лесной дороге, и вот они на территории, огороженной высоким бетонным забором, с частоколом камер наблюдения.
Вот так он и оказался в учебном центре ведомства, имеющего всего три буквы, — ЦРУ.
В трехкомнатном номере гостиницы, куда он был определен, находились еще двое курсантов: один афганец-пуштун, второй югослав, а если быть точнее, хорват. Друг другу их никто не представлял, но и знакомиться, также не запрещалось. Общались между собой на английском языке на самые, безобидные темы: погода, религия, выпивка, женщины, и спорт…
Всего слушателей, как посчитал Фил, в столовой, было тридцать человек.
Занятия с Филом проводились индивидуально: английский язык, агентурная разведка, радио и электронная связь и, много других дисциплин, которые, к счастью для него, были ему уже знакомы. Много времени уделялось вниманию физической подготовке…
Но первое чему его подвергли, это проверка на детекторе лжи. Потом еще, и еще. И так три проверки. Проверки всегда проводилась в одной и той же маленькой комнате с белыми стенами, в центре которой стояло кресло, с мягкими подлокотниками и подголовником, и проводами, напоминающими щупальца огромного паука. Каждый провод, заканчивавшийся электродом, был прикреплен к его голове, груди, запястьям. За креслом испытуемого, около стенда, от которого исходило ровное гудение, в белоснежном халате сидел оператор. И одни и те же вопросы, на которые нужно было ответить просто, — «да», или «нет». Его ли имя Чумаков Владимир Иванович? Родился ли он 5 июля 1951 года в г. Душанбе? Были у него другое имя? Правдиво ли он заполнял специальную анкету? Действительно ли был отчислен с четвертого курса Таджикского Государственного университета за пьяную драку? Будучи членом ВЛКСМ, принимал ли участие в политических мероприятиях? Работал ли в КГБ и ГРУ? Как относится к наркотикам? Не является ли гомосексуалистом? Почему не женат? И т. д. и т. п.
Подтекстовая беседа всегда проходила более часа. Специалист записывал все даты, имена, затем детализировал каждый вопрос, вставляя в него такие выражения «не иначе как» и «за исключением». После чего Фил снова должен был отвечать, — «да» или «нет». Особенно ему запомнился вопрос на последней проверке. Тогда специалист, работавший с ним, сидел и спокойно шелестел бумагами осциллографов, просматривая их записи. Фил расслабившись, стараясь ни о чем не думать, сидел и дремал в кресле. Неожиданно, словно выстрел, прозвучал еще один вопрос:
Правдиво ли он ответил на все заданные ему вопросы? Ответив машинально «да», он почти сразу почувствовал, как ослабли на запястьях рук манжеты…
Последующие занятия проводились в основном в спортзале. В этот день, инструктор капрал Моррисон, — здоровенный негр, обучал его падению со стула. Когда Моррисон ему об этом сказал, Фил невольно улыбнулся. Но когда тот объяснил, что, не дай Бог, если Фила будут при допросе избивать, а он при этом будет сидеть на стуле, вот тогда-то он и вспомнит старину Бена Моррисона…
… В центре спортивного зала стояло два стула.
— Садись, — скомандовал он Филу.
Сам сел напротив. Затем резко поднялся и ударил Фила в челюсть. Фил взлетел со стула, и оказался лежащим на мате. Удар профессионала был намерено скользящим, и поэтому вреда никакого не принес.
— Вставай и снова садись, — Моррисон помог Филу подняться.
— Положи руки на колени, расслабься. Запомни, ты всегда должен находиться в расслабленном состоянии, даже если тебя привяжут к столбу и начнут лупить палками. У расслабленного меньше шансов получить увечье. Нижние зубы ни в коем случае не должны касаться верхних. Вот так….правильно, отпусти челюсть. Молодец.
Моррисон встал, подошел к Филу и, коснувшись его шеи, скомандовал:
— Расслабь шею!
Он еще раз придирчиво осмотрел Фила со всех сторон, ощупал огромными черными, похожими на саперные лопатки ручищами шею, мышцы спины, рук, ног.
— Ну, что ж, кажется ты готов. Тогда будем учиться падать. Возьмись руками за сидение, и начинай раскачиваться. Вжимайся в сидение так, как будто ты одно целое со стулом…
…Удар на себя приняла спина, плотно прижатая к спинке стула. И никаких ушибов, ссадин…
На следующий день была тренировка на специальных тренажерах по отработке падения на ходу скоростного поезда, автомобиля, трамвая.
— Из стремительно несущегося поезда надо прыгать задом и назад, и приземляться на согнутые ноги. В момент касания земли нужно мощно оттолкнуться и какое-то время бежать по ходу поезда. — И запомни, — наставлял Фила Моррисон, — главное, при падении не касаться руками земли. Ноги сами вынесут тебя. Если коснешься руками, сразу падение, и смерть. Понял?
![Михаил Катюричев - Эквилибрист. Путь долга [litres]](/uploads/posts/books/262264/262264.jpg)
