Филипп Капуто - Военный слух
Я был произведён в офицеры 2 февраля 1964 года, и снова прибыл в Куонтико в мае того же года для обучения в начальной офицерской школе, в ходе которого новоиспечённые вторые лейтенанты проходили нечто вроде практики перед отправкой в войска. Меня определили в роту «H» курса начальной подготовки 2–64.
По сравнению с офицерской кандидатской школой учиться в начальной офицерской школе было даже приятно. Сержанты-инструктора, эти сквернословы и садисты, над нами больше не издевались. Теперь они должны были обращаться к нам «сэр», но воспоминания о предыдущем лете были ещё живы, и при виде просоленного ветерана с тремя полосками и «качалкой» на рукаве мы рефлекторно, по Павлову, замирали от ужаса.
Условия проживания были просто королевскими. Мы жили в двухместных комнатах в общежитиях для несемейных, таких же, как в современных студенческих общежитиях. Большие, просторные лекционные залы и спортзал (названный в честь выпускника, убитого в Корее) завершали атмосферу колледжа.
Начальная офицерская школа была школой не только по названию, но и по сути, она была этаким постоялым двором на дороге от кампуса до настоящей морской пехоты. В ней нас должны были обучить профессии офицера. Из-за того, что доктрина корпуса морской пехоты подразумевает, что каждый морпех — пехотинец, основное внимание при обучении уделялось основным предметам подготовки пехоты — огневой подготовке и тактике пехотных подразделений. Учили нас вещам прозаичным и узкоспециальным, как рабочим операциям в ремесленном училище: как провести фронтальную атаку или охват для овладения высотой, как организовать её оборону, как вести огонь с рассеиванием по фронту и в глубину из пулемёта М60.
Не знаю, как другие, а я тупел от аудиторных занятий. Я жаждал военной романтики, штыковых атак, отчаянных сражений в безнадёжных ситуациях. Меня тянуло к той войне, которую я видел в фильмах «Гудалканальский дневник» и «Отступать? К чёрту!», и во множестве других лент. Вместо романтики мне приходилось разбираться с методическими основами военного дела, Клаузевицем с его девятью принципами, линиями и стрелами на картах, абстрактным профессиональным жаргоном и многочисленными акронимами и сокращениями, которые ставили меня в тупик. Вести бой называлось «находиться в боевых условиях», наступление после высадки с вертолётов называлось «вертикальным охватом», винтовка М14 именовалась как «индивидуальное ручное самозарядное оружие, автоматика основана на принципе отвода пороховых газов из канала ствола, питание магазинное». Я где-то читал, что Стендаль научился писать просто и ясно, изучая боевые приказы Наполеона. Литература должна благодарить судьбу за то, что Стендаль не жил в наше время, потому что те боевые приказы, что изучали мы, были написаны таким языком, что даже Розеттский камень по сравнению с ними был всё равно что детские книжки о похождениях Дика и Джейн.
«Enemy sit. Aggressor forces in div strength holding MLR Hill 820 complex gc AT 940713-951716 w / fwd elements est. bn strength junction at gc AT 948715 (See Annex A, COMPHIRPAC intell. summary period ending 25 June). Mission: BLT 1/7 seize, hold and defend obj. A gc 948715. Execution: BLT 1/7 land LZ X-RAY AT 946710 at H-Hour 310600. A co. GSF estab. LZ security LZ X-RAY H minus 10. B co. advance axis BLUE H plus 5 estab. blocking pos. vic gs AT 948710. A, C, D cos. maneuver element commence advance axis BROWN H plus 10. Bn tacnet freq 52.9. shackle code HAZTRCEGBD. div. tacair dir. air spt callsign PLAYBOY. Mark friendly pos w / air panels or green smoke. Mark tgt. w / WP.»
В переводе на обычный язык это означало следующее:
«Сведения о противнике.
Противник силами до одной дивизии занимает узел сопротивления на высоте 820, координаты AT 940713-951716, передовые подразделения силами предположительно до батальона занимают оборону в районе перекрёстка, координаты AT 948715 (см. Приложение А, директива от Командующего морскими десантными силами в зоне Тихого океана, разведывательная сводка по состоянию на 25 июня)…
Боевая задача.
Десантной группе 1-го батальона 7-го полка овладеть объектом А, координаты 948715, закрепиться на нём и организовать оборону…
Выполнение боевой задачи.
Десантной группе 1-го батальона 7-го полка высадиться в районе высадки «Экс-Рей», координаты AT 946710, время «Ч» 06:00 31…
Роте «А» в «Ч»-10 обеспечить наземное прикрытие, организовать боевое обеспечение района высадки «Экс-Рей»…
Роте «B» наступать на направлении «Синее», в «Ч»+5 занять блокирующую позицию на участке с координатами AT 948710…
Маневренным группам рот «А», «С», «D» через десять минут после наступления времени «Ч» начать наступление на направлении «Коричневое»…
Частота радиосети батальона — 52,9…
Код для передачи координат — HAZTRCEGBD…
Сигнал для вызова поддержки силами тактической авиации дивизии — «Плейбой»…
Свои позиции обозначать авиа-сигнальными полотнищами или зелёными дымовыми гранатами. Цели обозначать белыми фосфорными гранатами».
Эти приказы нагоняли тоску не только на меня. Во время одной особенно скучной лекции мой сокурсник по фамилии Баттерфилд наклонился ко мне и прошептал: «Знаешь, чего не хватает военному делу? Музыкального сопровождения!»
В какой-то мере нам удавалось воплощать в жизнь воспитанные Голливудом фантазии во время полевых учений, которые занимали почти половину учебного расписания. На них должны были имитироваться боевые условия, мы учились применять на практике уроки, усвоенные во время аудиторных занятий, и воспитывать в себе «агрессивный настрой». В Корпусе высоко ценился наступательный порыв бойцов. Единственным видом боевых действий, достойным упоминания, было наступление. Нас обучали рудиментарным началам оборонительных действий, отход удостаивался разве что пары слов, да и то в презрительном контексте. Это в армии[10] отступают, а морпехи этого не делают! (хотя случалось и такое — у Чосинского водохранилища в Корее. Главное в наступлении — фронтальная атака. «Эй, давай-ка, навались, в середине подтянись». Кульминация боя пехоты! Никаких хитроумных охватов с флангов или окружающих манёвров — просто цепь решительно настроенных бойцов, внушительно надвигающихся на противника, выпуская по нему короткие очереди от живота.
Воевать на этой бескровной войне, которую изображали полевые занятия, было легко: все операции шли по плану, и единственная угроза жизни и здоровью заключалась в маловероятной возможности подвернуть ногу. К этим постановочным сражениям мы относились всерьёз, полагая, что они похожи на реальные бои. Откуда нам было знать, что они имели примерно такое же отношение к реальности, как тренировочные бои с тенью к уличным дракам? Мы усердно занимались составлением приказов на наступление, всё как полагается — по пять пунктов в каждом. В сосновых лесах мы лазили по зарослям, с серьёзным видом исполняя предписанные нам роли — курсант-командир взвода, курсант-командир отделения. Разложив карты, мы планировали уничтожение нашего ненастоящего противника — «сил агрессора». Мы воевали с этими силами всю весну и лето, производили охваты, обрушивались на них, посылая отделения в прорыв, ходили во фронтальные атаки на выжженные солнцем бурые холмы, которые они обороняли, выкрикивая боевые кличи, наступая сквозь ураган огня холостыми патронами.
* * *В то время в военных кругах было модно говорить о борьбе с повстанческими движениями: все говорило о том, что следующая война, если уж ей суждено будет случиться, будет вестись в Индокитае (в августе, когда была принята Резолюция по Тонкинскому заливу, мы как раз дошли до середины начальной подготовки), и борьба с повстанческими движениями придавала вооружённым силам особое предназначение в эту эпоху «Нового фронтира». Пускай Корпус мира занимается строительством плотин в Индии и школ в Боливии, дело Корпуса войны — выполнять мужскую работу, сражаться с партизанами-коммунистами, этими варварами современности, угрожающими далеко идущим интересам современного Рима. Ну и, наконец, слово «борьба с повстанческими движениями» по-прежнему окутывал мистический флёр, присущий делам Кеннеди, хотя сам молодой президент уже почти год как лежал в могиле. Однако блистательный принц Камелота успел санкционировать применение этой новой доктрины, отправив во Вьетнам первые подразделения сил особого назначения, которые тоже выглядели блистательно в своих зелёных беретах и прыжковых ботинках.
Этот всеобщий восторг сильнее всего затронул молодых офицеров, которых привлекала романтика, лежавшая на поверхности — как же, сражаться с партизанскими бандами в дальних странах. А кроме того мы ощущали собственную неполноценность всякий раз, когда сравнивали мундиры воевавших ветеранов, украшенные разноцветьем орденских лент, с нашими, на которых не было ничего, кроме знаков за меткую стрельбу. Мы хотели украсить свою форму цвета хаки Бронзовыми и Серебряными звёздами [11], а Вьетнам представлялся наиболее вероятным местом, где их можно заслужить.
Противопартизанские действия нам преподавал первый лейтенант, прослуживший во Вьетнаме тридцать дней в качестве «военного наблюдателя», и потому настоящим специалистом его можно было назвать с натяжкой. С другой стороны, он получил там ранение, и, хотя случилось это при далеко не героических обстоятельствах (его ранило в ягодицы, когда он сидел в туалете), медаль «Пурпурное сердце» над левым карманом придавала ему авторитета в наших глазах.
