Алексей Ростовцев - Ушел в сторону моря
– Они не посмеют сбить пассажира, – успокоил его Чон, продолжая улыбаться.
– Они не посмеют сбить пассажира, они не посмеют сбить пассажира! – повторял экипаж.
Командира и его подчиненных разбирал беспричинный смех. Этот разговор уже не был зафиксирован никем и ничем.
Советские истребители исчезли также неожиданно, как появились. «Джамбо» продолжал лететь сквозь ночь прямо на юг со скоростью более тысячи километров в час.«Альбатрос» отвалил от владивостокского пирса вечером. Город, разбежавшийся по крутым сопкам, быстро растворялся в сумерках. Вскоре от него осталась лишь продолговатая полоска огней над водой.
Климович решил про себя, что до ужина никуда не пойдет. Пускай в этой посудине сначала все как следует утрясется, думал он, тогда я и явлюсь в мир.
В Москве его скоропалительный отъезд никого не удивил. Ну решил миллионер поразвлечься в экзотических широтах, эка невидаль! Вести дела зверинца он поручил брату. Верку на прощанье хлопнул по заднице и сказал ей душевно:
– Знаю, Веруська, что половая диета для тебя – катастрофа, но СПИД страшнее. Постарайся во время моего отсутствия обходиться тем, что есть в конторе.
Тут он указал на Михаила со Степаном и, подумав, добавил:
– В крайнем случае используй подручные средства.
Разыскал на Арбате у киоска с вывеской «Квас USA» Ивана, крепко обнял его.
– Бывай старик. Не поминай лихом, если что.
Иван взглянул на него удивленно и посоветовал поменьше пить.
Проголодавшись, Климович поменял сорочку, повязал новый галстук, брызнул на добротный английский костюм одеколона и направился в ресторан. Там уже дым шел коромыслом. Гремела музыка. Промеж столов топтались танцующие пары. Пахло табаком, алкоголем, яствами, потом и дорогой парфюмерией. На маленькой эстраде появился голый по пояс лохматый парень с хитрой сытой рожей, крестом на шее и гитарой на перевес. Здоровый битюг, подумал Климович, пахать на таком! Музыка стихла. Парень ударил по струнам с фальшивым надрывом:Сидишь ты в платьице простом
Под фиолетовым кустом.
Ай лав ю, ай лав ю!!!
И озаряет лунный свет
Твой приземленный силуэт.
Ай лав ю, ай лав ю!!!
Эльвира, я тебя хочу,
Готов я пить твою мочу.
Ай трах ю, ай трах ю!!!
Продолжение песни потонуло в одобрительных воплях публики. Тут пришла сама Эльвира, немолодая девица с внешностью драной кошки и большим гребнем в руке. Ни платьица, ни какой-либо другой одежонки на ней не было. Все это, очевидно, осталось до поры под фиолетовым кустом. Девица разинула огромную зубастую пасть и с ходу зашлась в крике. Это была песня про любовь, и слышалась в этой песне звериная тоска по самцу. Пока Эльвира пела под аккомпанемент гитары, кривляясь и вихляя задом, желающие могли за баксы причесать волосы на самом интимном месте ее тела. Климовичу вспомнилось двустишье, которое любит повторять Иван Худобин, глядя на экран телека, нервно вздрагивающий от современных ритмов:
Ах, рок-суки и поп-кобели,
До чего ж вы меня довели?!
Отыскав свободный стул, Климович наскоро перекусил, выпил бокал японского пива и пошел посмотреть корабль. «Альбатрос» был раньше военным госпитальным судном. Круизным кораблем стал в результате конверсии. От прежних времен сохранил водоизмещение 12 000 тонн, строгий обтекаемый корпус, мощные двигатели и хорошую скорость. Внутри он уподобился теперь шикарной гостинице с номерами преимущественно высокого класса, ресторанами, барами, дискотеками, видеосалонами, соляриями и плавательным бассейном.
Всем увиденным Климович остался доволен. Единственное, что ему не понравилось, так это публика. Процентов на восемьдесят она состояла из новых русских, которые своим поведением походили на дикарей, внезапно разбогатевших от того, что океан по глупой щедрости выбросил на их остров бочонок с золотом. Это были молодые здоровые парни, готовые по пьяной лавочке оклеить стены своих кают, а заодно и палубу, купюрами любого достоинства. Никто из них не был обременен ни интеллектом, ни совестью, ни честью. В них клокотала дурная энергия, жилы их переполняла горячая кровь, высосанная из слабеющего тела России. Они купили себе красивых женщин, которых взяли с собой, но им хотелось новых самок, а их женщинам хотелось новых самцов, поэтому любое человеческое существо мгновенно оценивалось тут на предмет возможности его использования в плотских наслаждениях. Иностранцы, преимущественно китайцы, японцы и корейцы, вели себя чинно, держались от наших особняком и деньгами не сорили.
Хван Джин И Климович в первый вечер не встретил, хотя точно знал, что она где-то рядом. Их каюты были на одной палубе.
Утром начался шторм, который продолжался весь день. Климовича выворачивала наизнанку морская болезнь. Тошноту вызывало одно лишь воспоминание о пище. Он не выходил из каюты, теша себя той мыслью, что остальным его спутникам не легче, и только ночью, на подходе к Ниигате, задремал, повалившись на диван.
Перед рассветом он внезапно проснулся, словно от толчка, и увидел, как клонится то влево, то вправо потолок его каюты. Звенела и брякала посуда в своих гнездах. По полу катался туда-сюда цилиндрик с дезодорантом. Корабль снова был в открытом море. Климович понял, что больше не уснет, встал, оделся, накинул плащ и вышел в коридор. Через пару минут лифт вынес его на верхнюю палубу. Было еще темно, но гребни волн светились, а вдоль борта, в пене за кормой, мерцали огоньки. Ночь медленно растворялась в утре. Справа по курсу поднялась из моря невысокая сопка.
– Что это? – спросил Климович у вахтенного матроса.
– Это японский остров Садо, – ответил тот.
Метрах в десяти от Климовича стояла женщина в куртке. Ветер трепал ее густые длинные волосы. В руках она держала большой букет цветов. Когда «Альбатрос» вышел на траверс острова, женщина приблизилась к борту и бросила цветы в море. Казалось, волны мгновенно унесли их прочь. Постояв немного, женщина ушла с палубы. Когда она проходила мимо Климовича, он увидел ее в профиль и сразу понял, что это и есть Хван Джин И, хотя она была мало похожа на фото, показанное ему в Москве. Живая девушка выглядела куда лучше своего портрета.
Следуя классическим канонам разведки, Сергей Тучков учил Климовича, что агент спецслужбы не должен настырно лезть на контакт с объектом оперативной заинтересованности. Это грязная работа, чреватая, как правило, провалом дела. Надо создать такие условия, чтобы объект сам захотел познакомиться с агентом. По замыслу Тучкова, Климович должен был поближе сойтись с круизными корейцами и рассказать им о своей якобы многолетней службе на советском Дальнем Востоке в качестве летчика-истребителя, упомянув при этом, что ему хорошо известны подробности гибели того самого «Боинга». Эта информация неизбежно дойдет до дочери погибшего пилота, и она, вероятно, захочет побеседовать с Климовичем. Остальное – дело техники.
Утром, в ресторане, Климович сразу понял, что на заветы Тучкова придется наплевать и забыть их, потому что, когда Хван Джин И вышла к завтраку, вокруг нее тут же завертелось некое подобие собачьей свадьбы. Не просыхавшие с вечера путешественники тянули ее каждый к своему столу, просили хоть минутку посидеть с ними, предлагали хоть капельку выпить за знакомство. Девушка отклоняла все эти предложения, и тогда мужики начали откровенно хамить. Симпатичный молодой японец попробовал заступиться за Хван Джин И, но его попросту оттерли на далекий задний план. Девушке не дали позавтракать. Она ушла в свою каюту, раскрасневшаяся от возмущения и гнева.
Оценив ситуацию, Климович решил действовать немедленно. Вполне возможно, думал он, что Хван Джин И сама выберет себе защитника из числа своих поклонников, тогда к ней трудно будет подступиться. На какие-то конфиденциальные беседы в подобном случае вообще нечего рассчитывать.
Перед обедом Климович подкараулил девушку в узком коридоре и встал на ее пути. Она шарахнулась от него, как мотылек от черной ночи, и в страхе прижалась спиной к переборке. Он попытался успокоить ее:
– Не бойтесь меня. Я не причиню вам зла. Я видел, в какое трудное положение вы попали сегодня утром, и мне стало жаль вас. Вы нуждаетесь в телохранителе. Я предлагаю себя на эту роль.
Она несколько оправилась от страха и спросила, смущенно улыбнувшись:
– И вы не будете трогать меня руками?
– Никогда! Вы ведь голодны, не так ли? Давайте провожу вас в ресторан!
– Хорошо. Посмотрим, что из этого получится. Как вас зовут?
– Женя, Евгений. По-английски – Юджин.
– Юджин! Вот как! А я Джин. Наши имена разнятся только одним звуком.
Когда они вошли в ресторан, кто-то громко брякнул:
– Во! Корейка-то уже нашла себе хахаля!
– Между прочим, не корейка, а кореянка, – огрызнулся Климович. – И не она меня нашла, а я ее!
– Да какая разница! – ответили ему вполне миролюбиво. – Главное, что девка клевая.
К счастью, Джин не секла по-русски. Климович отыскал свободный столик, усадил свою спутницу и сел сам. Тут же подошел официант. Когда был заказан обед, Климович поднял глаза от меню, посмотрел на Джин и вдруг оробел. Впервые он увидел так близко ее лицо. Это была тонкая восточная красота, озаренная изнутри постоянной работой мысли. Таинственные флюиды непорочности исходили от Джин, и, ощутив их присутствие в своей замызганной душе, Климович оробел еще больше. Он сразу понял, что никогда не имел дело с такими женщинами, а те женщины, с которыми он имел дело, были вовсе и не женщины. Так – сукины дочки. О них говорилось похабно и думалось похабно. Надо усадить ее к эстраде, чтобы она не смотрела на Эльвиру, подумал он.
