Владимир Порутчиков - Брестский квартет
Быстро обнялись. Особых слов не говорили, да и к чему, когда все и так понятно. Лишь чудак Крутицын, вечный Димин опекун, перекрестил его на прощание, добавив при этом:
— Храни тебя, Господи!
14
Первыми покинули хребет капитан и старшина. Для начала они спустились вниз на небольшой, тянущийся вдоль русла реки каменный карниз. Чтобы их не заметили с той стороны, специально выбрали заросший кустами склон.
Закрепили на карнизе веревку, разулись. Из оружия взяли с собой лишь ножи да гранаты. Все остальное, включая автоматы и вещмешки, завалили камнями.
Поручика, как только он разжал пальцы и ухнул в ледяную воду, сразу же закрутило и стремительно понесло к горе, под которой тонкой изломанной полосой чернел над водой вход в пещеру. С ног до головы обожженный холодом Крутицын вдруг испугался, что не выплывет, что судорога скрючит мышцы, и тогда конец. За спиной раздался едва различимый сквозь шум реки плеск — то отпустил веревку и отдался во власть стремнины Чибисов.
А вход тем временем стремительно приближался. Он был так низок, что Сергею Евграфовичу пришлось даже немного поднырнуть, но все равно его здорово приложило головой о нависающий над водой выступ. Старшина, правда, успел еще крикнуть: «Береги голову!» плывущему сзади Чибисову, перед тем как со свистом заглотнув воздуха, влетел в черную, словно с ревом разверзшуюся перед ним пасть пещеры. А в пасти — ничего, кроме полного мрака и ледяной, заполняющей весь узкий проход воды.
Крутицыну казалось, что он летит в никуда целую вечность. Еще немного, и он утонул бы, но подземное русло вдруг сделало поворот, заставив реку чуть сбавить свой бешеный бег. И Крутицын, чудом умудрившийся уцепиться за какой-то невидимый во мраке выступ, инстинктивно рванулся наверх. Из последних сил…
Его спасла узкая, оказавшаяся между водой и сводом туннеля полоска. Через мгновение на старшину налетел Чибисов. Крутицын едва удержал его и удержался сам, почти силком вытягивая капитана к своду.
— Дыши, командир, тут воздух!
И они судорожно вдыхали его готовыми вот-вот разорваться от нестерпимой боли легкими, почти касаясь губами холодного склизкого свода.
— Ну что?.. Поплыли… дальше?.. — в три приема спросил невидимый поручику Чибисов, когда они немного отдышались и пришли в себя.
— Поплыли, — отозвался Крутицын и первым разжал руку.
«Все-таки староват я стал для таких аншлюсов, — с тоскою подумал он, стараясь не гадать, что ждет их впереди. — Господи, спаси и сохрани наши души грешные!»
И они снова неслись по заполненному водой и мраком туннелю так долго, что боль в легких опять стала нестерпимой, и бывший поручик думал, что уже всё и мысленно произносил слова молитвы. Но неожиданно звук потока стал звонче, и какой-то просвет, поначалу принятый Крутицыным за плод измотанного недостатком кислорода сознания, замаячил вдруг впереди, а нависающий над головой каменный потолок туннеля ушел вверх.
Разведчики очутились в узкой пещере. Истинные размеры ее определить было сложно — своды терялись во мраке, а за просвет старшина принял небольшую, тускло горящую над водой лампочку.
Но не это сейчас занимало Крутицына, а большое, напоминающее водяную мельницу сооружение, перегораживающее пещеру, и к которому он, влекомый потоком, стремительно приближался.
— Гидроэлектростанция! — догадался Крутицын, с ужасом глядя на большие бешено вращающиеся лопасти.
Все было просто до гениальности. Немецкие инженеры воспользовались силой воды, чтобы обеспечивать электричеством горный аэродром.
Еще чуть-чуть, и старшину перемололи бы лопасти турбины, но он, вовремя заметив торчащую над водой скобу, с отчаянным криком вцепился в нее за мгновение до этого.
Следом вынырнул с абсолютно безумными от боли и ужаса глазами капитан. Крутицын едва успел поймать его за шкирку и притянуть к спасительному поручню.
Теперь над ними возвышалась бетонная, огороженная железным поручнем площадка, на которой теснились какие-то прямоугольные железные шкафы. «Наверное, трансформаторы», — решил старшина. Грохот стоял невообразимый, поэтому Крутицын, знаками показав, что полезет первым, стал осторожно подниматься по вбитым в бетон скобам.
Поднялся, осмотрелся и, вытащив нож, прошлепал босыми ногами дальше мимо мерно гудящих трансформаторных ящиков. После ледяной воды бетонный пол показался бывшему поручику теплым. Следом на площадку взобрался и капитан. Губы у него были синие, до черноты, и зубы выбивали дробь. С прилипшей к телу одежды стекала вода. Крутицын подумал, что и сам выглядит не лучшим образом.
За трансформаторами обнаружилась железная дверь. На счастье, она оказалась незапертой. Разведчики очутились в длинном, скудно освещенном забранными железными решетками лампами коридоре, по стенам которого змеились толстые кабели.
Несколько секунд решали, что делать: идти по коридору или ждать здесь. Решили все-таки идти.
Но не успели они сделать и нескольких шагов, как навстречу из-за поворота вынырнул какой-то совершенно беспечный немец. Судя по синему комбинезону, он принадлежал к обслуживающему персоналу аэродрома. Из-под воротника комбинезона выглядывали желтые петлицы гауптефрейтора люфтваффе. От неожиданности немец вскрикнул, но, поскольку крик его потонул в доносившемся из-за приоткрытой двери грохоте турбины, он в этот момент напомнил выброшенную на берег и жадно хватающую воздух рыбину. Гауптефрейтора тут же скрутили и потащили обратно к электростанции. Он был настолько испуган — наверное, разведчики показались ему выходцами из преисподней, — что пришлось даже несколько раз хлопнуть его по щекам, чтобы привести в чувство. Из-за невообразимого грохота Крутицын почти кричал немцу в ухо.
Пока старшина вел допрос, Чибисов с отобранным у пленного пистолетом стоял у двери, контролируя коридор.
На собственном недописанном письме, адресованном какой-то Марлен, немец, оказавшийся аэродромным техником, весьма толково нарисовал схему объекта, пометив, где находятся самолеты, где склад горючего и боеприпасов, системы жизнеобеспечения и самое главное — радиостанция. Там, по его словам, постоянно дежурит один радист.
— Запасные выходы на случай тревоги или экстренной эвакуации имеются? — спросил старшина.
Гауптефрейтор кивнул.
— Рядом со складом боеприпасов имеется выход на другую сторону горы, — и крестом обозначил место. — Там небольшая лестница и дверь…
Когда допрос был окончен, Крутицын приказал пленному раздеться. В глазах техника застыл ужас, но он поспешил выполнить приказание. Он что-то умоляюще закричал и слезы градом потекли по его враз постаревшему осунувшемуся лицу.
— Лицом к воде, живо!
Техник скорее понял, чем расслышал приказание и послушно повернулся к грохочущей внизу пропасти. Его била мелкая дрожь.
На миг представив, какая страшная смерть ждет сейчас немца, Крутицын выхватил у капитана пистолет и выстрелил пленному в затылок. Гауптефрейтора швырнуло вперед, и он, кувырнувшись с площадки, навсегда скрылся из глаз разведчиков, словно никогда и не существовал на этом свете. Лишь куски чего-то темного на миг мелькнули, словно померещились, среди бешено вращающихся лопастей.
— Гуманист! А мне даже пули на них тратить жалко. Пускай бы помучился, гад, перед смертью!.. — зло прокричал, наклонившись к Крутицыну, капитан и, подойдя к краю, в сердцах сплюнул в бушующую под ногами воду.
Быстро переодевшись в комбинезон немца, старшина взялся за его добротные ботинки. К немалому удивлению Крутицына, которому вечно «везло» на трофейную обувку, эти пришлись ему впору.
— Ну и вид у тебя, Сергей Евграфович, какой-то пакостный стал. Чистый фриц, — фыркнул Чибисов.
— Так того и добиваемся, — устало улыбнулся Крутицын, перекладывая в карман комбинезона гранату. — Ну что ж, первая часть плана выполнена, осталось только добраться до рации. Лестница в конце коридора. Должна быть…
Он развернул нарисованный немцем план аэродрома. Разведчики склонились над небольшим, выдранным из тетради листком в клеточку. Если техник не врал, то радиостанция находилась на втором уровне, аккурат над ними. Дальше коридор упирался непосредственно в самолетную стоянку, к которой примыкали топливный и оружейный склады. С другой стороны на схеме значился тупик с еще одной, ведущей вверх на третий и вниз на первый уровень лестницей.
Чибисов вдруг оторвался от плана:
— Я ведь что тут подумал, старшина… Если бы не смерть Соловца, не прижали бы немцы нас к той скале и никакого пастуха тогда бы точно уже не было. И очень даже может быть, что и аэродром мы тоже тогда бы не нашли… Выходит, что Костя своей смертью невольно помог нам задание выполнить. Слышишь, Крутицын?.. И мы теперь права не имеем его провалить!
