Сергей Скрипник - Смерть в рассрочку
— Они найдут выход и из преисподней, — заверил полковник. — Но хотелось бы без жертв.
— Какая же война без жертв, — снисходительно усмехнулся генерал. — Разве что в разведке.
— В хорошо поставленной разведке, — сухо уточнил Клементьев. — Во всяком случае, в этой разведывательно-диверсионной группе до сих пор не было ни одной жертвы.
И, не обращая внимания на удивление начштаба, подкрепленное поднятыми бровями, официально закончил:
— Жаль, что мы не поняли друг друга, товарищ генерал-майор. Прошу простить за беспокойство.
Вернувшись к себе, он приказал дежурному офицеру своего радиоцентра немедленно разыскать командующего армией, который находился где-то в войсках. Командующего нашли, и проблема была решена за пять минут. Войскам, участвующим в операции, тут же был отдан приказ перегруппироваться согласно измененному плану. Начальник штаба армии пригласил к себе Клементьева.
— Могу вас порадовать, — с некоторой торжественностью произнес он. — Мы рассмотрели ваше предложение и решили принять его. Не такие уж мы бурбоны, как видите. Но учтите, что ответственность полностью ложится на вас.
Полковник не стал подыгрывать генералу в его желании сохранить лицо при уязвленном самолюбии.
— Благодарю вас, — сказал он. — Я уже говорил с командующим.
Через месяц начальник штаба был отозван в Союз с перемещением на генеральскую же, но низшую должность без надежды, как он догадывался, на скорое повышение. Сдав дела своему преемнику и поняв, что в перемене его служебного положения замешан Клементьев, генерал не удержался от того, чтобы не нанести ему визит.
— Мое перемещение — ваших рук дело? — спросил он.
— Отчасти, — ответил генерал-майор Клементьев, которому недавно было присвоено это звание. — Но прежде всего, это результат вашего недопонимания некоторых вещей.
Все это было позже, а тогда подполковник Жилин вышел на связь с Кондратюком уже через два часа. Группе следовало повернуть на юго-запад, пройти ночью по горам шесть километров и перекрыть засадой единственную тропу, по которой мог двигаться рассредоточенный караван. Жилин подчеркнул, что желательно уничтожить головную часть каравана, чтобы вынудить идущих сзади замедлить движение. Если за головным дозором, который обычно шел двух-трех километрах впереди, моджахеды пустят ложный караван, то и в нем, надо полагать, хватит воды для группы. Подполковник предложил оказать помощь боевыми вертолетами. Ориентируясь на световой сигналы с земли, они могли бы в нужное время нанести по каравану ракетный удар. Но Кондратюк поблагодарил и отказался. «Путь дозору назад, на помощь своим, мы перекроим минами, — сообщил он. — А вертолеты перебьют нам все бурдюки и фляги с водой». Жилин был доволен: раз командира не оставили уверенность в своих силах и чувство юмора, значит дела обстоят не столь уж трагично.
Майор коротко охарактеризовал парням ситуацию, изложил суть предложенного подполковником плана и сказал:
— Жилин упустил один, но самый важный момент. Шесть километров по горным отрогам — это даже несколько превышает нашу обычную скорость. Стало быть, к месту засады мы выйдем, когда караван, скорее всего, уже пройдет. Поэтому, чтобы оказаться там вовремя и успеть выбрать подходящую позицию, мы рискнем выйти часа за три до наступления темноты. Будем надеяться, что камуфляж под душманов нам поможет. Все равно деваться некуда.
В течение дня на всем обозримом пространстве не было замечено ни одной живой души. Лишь иногда орлы взмывали над дальними скалами и, покружившись в потоках нагретого воздуха, плавно опускались обратно. От нагретых солнцем камней исходил жар. Но люди не были мокрыми от пота, потому что мало пили, а выступавший пот тут же высыхал. Всем хотелось пить, но каждый понимал, что оставшиеся глотки надо оставить на дорогу. Людей тянуло на дрему. Только Марьясин держался бодро.
— Вид того козак гладок, що поив, та на бок, — укладываясь рядом с Кондратюком неестественно весело сказал он, а немного полежав, тихо заговорил. — Какая все-таки унылая страна. Какие скучные, молчаливые горы. Наверное, по этим вот самым камням, которые жгут мне спину, когда-то шли воины Александра Македонского. От этих гор должна исходить мудрость истории. А на меня они веют тоской. Нет в них жизни. Найдешь нечаянно пучок засохшего мха и радуешься, словно увидел склоненную над прудом иву. Наверное, в Альпах с их альпийскими лугами и воевать было бы веселей, и умирать легче.
Время тянулось бесконечно. Казалось, никогда не кончится этот день, не замрет в неподвижности от жары колеблющийся над головой воздух. И когда, наконец, раздалась команда приготовиться к движению, все восприняли ее с облегчением.
За три часа дневного времени, двигаясь со всей возможной осторожностью, они прошли три с половиной километра, на оставшиеся два с половиной потребовалось почти четыре часа. Однако на отмеченную на карте точку вышли заблаговременно.
Стиснутая скалами относительно широкая тропа, на которой могли разойтись два мула с поклажей, петляла, делала замысловатые повороты, то опускаясь в низину, то устремляясь вверх. Место для засады удалось выбрать не сразу, но выбор был удачным.
По ту сторону к тропе спускался двухсотметровой ширины относительно пологий незагроможденный камнями склон. Северо-восточная сторона, где было облюбовано место для засады, представляла собой нагромождение камней, валунов, скал. Отсюда и намечалось нанести удар. Не кинутся же душманы вверх под огонь автоматов. Они побегут на противоположный склон, где негде укрыться, где расстреливать их можно будет на выбор.
— Вот бы когда пригодился мой пулемет, — со вздохом сказал прапорщик Весуев.
— Да и мой бы не помешал, — отозвался его коллега по оружию Гамов.
— К пулеметам еще бы пару горных мортирок со снарядами на картечь, — усмехнулся Марьясин.
— Рассредоточиваемся так, чтобы расстояние друг от друга было метров десять-двенадцать, — заговорил Кондратюк. — Караван выйдет слева. Левофланговой четверкой командует Марьясин. Бери к себе, Миша, слухача Омелина и Игнатова с его соколиным зрением. Правый фланг обеспечивает Черных. Ты, Юра, возьмешь в свою группу нашего лучшего минера Чернышева. Как только проедет дозор, пошлешь его с кем-нибудь следом, чтобы примерно в километре от нас заминировали дорогу на тот случай, если дозор во время боя решится прийти на помощь своим. Сигнал к бою подает Михаил. Как только с тобой поравняется последний в караване душман, бей очередью. Все начинают с гранат, думаю, по две на каждого хватит. И сразу — огонь из всех автоматов, беспрерывный огонь. Прошить свинцом каждый метр тропы в своей зоне обстрела. Надо оглушить их, ошеломить, подавить психику, чтобы в головах осталась лишь одна мысль — бежать из этого ада. А бежать им кроме открытого противоположного склона, некуда. Здесь тоже каждый следит за своим сектором. Дмитриевич, ты берешь под свое начало четверку слева от меня. Лейтенант Асадов — пятый в моей группе, будет находиться рядом со мной.
— Ясно, — кивнул Малышев. — Но погоди, Васильевич. — У каждого свой сектор, это, конечно, правильно. Но ведь мы не знаем, какой будет караван. А если половина его уже уйдет за наш правый фланг, когда последний ишак поравняется со старшим лейтенантом, тогда как?
— Те, что минуют засаду, пусть уходят. Юрий Антонович со своими людьми подгонит их автоматным огнем и гранатами, чтобы уходили, не задерживаясь. Не захотят удирать, он будет сдерживать их до тех пор, пока мы не расправимся с теми, кто окажется напротив нас. Если побегут, то наскочат на поставленные Чернышевым мины, остановятся, залягут и начнут палить во все стороны. Могут завязать бой и со своим дозором. К этому времени нас здесь уже не будет. Примерно таким я вижу расклад боя. А как получится, посмотрим. Теперь дальше. Каждый должен собрать с десяток камней. По моему сигналу — трассирующая очередь вверх — все ссыпают камни вниз, имитируя атаку, чтобы вызвать огонь уцелевших душманов. Кончаем с ними и — все вниз. Собираем уцелевшие фляги, бурдюки и быстро назад. Собираемся здесь, на этом месте. Затем найдем, где поудобнее перебраться на ту сторону, и двигаемся ближе к дому. Если все понятно, тогда по местам и замереть.
Миновал час напряженного молчаливого ожидания, пошел второй. Им приходилось и сутки, и двое лежать почти без движения, лишь иногда осторожно поворачиваясь на бок, чтобы помочиться. А кто, не выдержав, отползал, чтобы опростаться «по-большому», рисковал надолго прослыть засранцем. Умение ждать являлось одним из условий их профессионализма.
От Марьясина поступил и был тут же передан по цепи сигнал о приближении каравана. Минут через двадцать явственно донесся стук копыт по каменистой тропе и постепенно усиливался, приближаясь. Показались десятка полтора ишаков без поклажи, за ними метрах в тридцати без особой настороженности шли двадцать вооруженных моджахедов — головной дозор. Ишаки, изредка подгоняемые шагавшим вместе с ними погонщиком, шли на заклание, чтобы проложить людям путь через минные заграждения. Обычно для этого перед собой гнали стадо овец. И не только.
