Сергей Скрипник - Смерть в рассрочку
Клементьев помнил, как был шокирован, когда после выхода на задание группы Кондратюка ему позвонил заместитель начальника ГРУ и приказал отменить операцию по уничтожению Ахмад Шах Масуда. «Для всех — это дело политической целесообразности, — сказал он. — А вам нужно знать, что оно отвечает интересам ГРУ. И не только… Позже вы будете непосредственно подключены к этим интересам. Но принимать в них участие начнете немедленно. Ваша задача: как только группа выйдет на связь, отменить приказ. Потом придется позаботиться, чтобы Масуд узнал, кому обязан жизнью. А жизнью он обязан ГРУ. Вы получите нужные связи».
Полковник был польщен доверием и понял, как много сулит ему приобщение к делу, в котором заинтересовано руководство ГРУ. «Будет выполнено, — сказал он и спросил. — Как быть с командованием армии?» «С ними объяснятся другие, — ответил заместитель начальника ГРУ и коротко хохотнул. — Они вам еще сочувствовать будут по поводу вынужденной отмены приказа».
Сначала парни слушали Кондратюка с удивлением, потом — с тревогой. Они вполне разделяли его недовольство и злость. Однако не ожидали, что их командир, умевший сохранить выдержку и спокойствие в самых опасных боевых ситуациях, настолько потеряет самообладание. Он пер на рожон вопреки всем принятым в спецназе ГРУ дисциплинарным канонам, будто умышленно подставляя себя под гнев этого недавно сильно повышенного в должности подполковника. В спецназе ГРУ приветствовалось обсуждение приказов при поиске оптимальных возможностей для их исполнения, а обсуждение решения командира не только пресекалось, но неизменно каралось. Командир никак не мог забыть об этом, как и о том, что новая должность давала полковнику, по сути, неограниченное право распоряжаться жизнью, смертью, судьбой каждого из них. Что и кому хотел доказать их майор?
Этого не понимал и полковник. Он полагал, что, видимо, не помешает как-нибудь между прочим, по ходу разговора вскользь коснуться отмены приказа и объяснить это как тактическими, так и политическими соображениями. Кондратюк сам выложил эти доводы. Но как! Он просто издевался над ним. Издевался откровенно, и нагло, в присутствии своих подчиненных, будто специально провоцировал полковника на ответные действия. Неожиданный эпатаж майора не лез ни в какие ворота. Из спецназа ГРУ людей изгоняли за гораздо меньшие прегрешения. Слишком возомнивший о себе Кондратюк вынуждает его, полковника Клементьева, на ответные действия? Будут ему ответные действия. И именно в присутствии всей группы. Пусть каждый знает, что в епархии ГРУ нельзя ссать против ветра, не обмочив самого себя. Полковник решил до предела обострить ситуацию.
— Из вашего издевательского объяснения, майор, я понял, что вы считаете мой приказ неправильным. Так? — резко спросил Клементьев.
— Безусловно, — ответил Кондратюк, глядя полковнику в лицо.
— Может быть, вы забыли, что в армии действует непреложное правило: приказы командира не обсуждаются?
— Не забыл, товарищ полковник. Но я помню и другое правило. Подчиненный имеет право не выполнять преступный, равно как и безумный приказ. Не могу судить, под какую из этих категорий подпадает ваш приказ. Но вольно или невольно он сработал в ущерб нам и на пользу противнику.
Полковник обвел всю группу пронзительным взглядом и, не скрывая насмешки, сказал:
— Плохо же вы заботитесь о своем командире. Майор Кондратюк за годы войны очень устал. У него окончательно сдали нервы. Ему требуется длительный отдых. Он получит его…
Через день пришел приказ об отчислении майора Кондратюка Игоря Васильевича в запас.
—29-
Сразу после разговора с подполковником Жилиным Кондратюк попросил старшего прапорщика Малышева неприметно выяснить, не чистил ли кто из ребят в минувшие три дня винтовку с оптикой. Через два часа Дмитриевич сообщил, что винтовку чистил прапорщик Файзулин. То, что он мог оставить ее нечищеной после операции, даже если не пришлось из нее выстрелить, исключалось.
— От меня не таись, Васильевич, — прервал задумчивость майора Малышев.
— Дело в том, Дмитриевич, что, похоже, именно наш молчун подстрелил подполковника Жилина, — сказал Кондратюк.
— Хорошо, что я эту суку не назначил в охрану Семена Ивановича, — спокойно отозвался Дмитриевич и спросил. — Михаил знает?
— Нет. И знать ему не обязательно, пока ты здесь.
— Понял, командир.
—30-
Кондратюк навестил в госпитале подполковника Жилина. При прощании с группой его порадовало, что лица парней выражали сожаление, и понравилось, что обошлось без обременительных и в данном случае совершенно ненужных эмоций.
Марьясин провожал его к вылетавшему в Кабул вертолету. Михаил был неразговорчив и хмур.
— Чего заскучал, Миша? — спросил Кондратюк.
— А чему радоваться? Придется теперь все тащить на своем горбу. Нет, все-таки заместитель — самая разлюбезная должность. Вообще-то, я думал, ты объяснишь мне, в чем дело, — с обидой сказал Михаил. — Ежу понятно, что ты не сам захотел уйти. Зная тебя, предполагаю очень важные причины.
— Причины действительно важные, — сказал Кондратюк. — Но объяснять их не стану. А объясню я тебе другое… Какое бы ты ни получил задание, не веди группу прямо к цели. Каждый раз как можно шире исследуй место проведения операции. Каждый раз, — повторил он и, помолчав, закончил. — Вас могут направить в засаду. И забудь, что об этом узнал от меня.
— Да… — протянул Михаил и ошарашено покрутил головой. — Вот уж воистину: «Ни хрена себе пельмень!» Спасибо, командир. Предвижу, что повоевать нам с тобой еще придется…
КОНЕЦ
