Георгий Савицкий - Крылатый штрафбат. Пылающие небеса (сборник)
– Принял. Работаю!
В прицеле Волина уже мелькали черные кресты на крыльях – истребители вышли практически в упор к своим целям. Небо расцветилось сверкающими трассами – это воздушные стрелки немецких бомбардировщиков запоздало отреагировали на атаку русских соколов.
Александр Волин нажал на гашетку, располосовав левую плоскость «Хейнкелю», чуть закренил машину, и новая очередь вдребезги разнесла среднюю часть фюзеляжа. Летчик отдал ручку от себя, «нырнув» под смертельно раненного «воздушного кита».
Следом за комэском по соседнему бомбардировщику ударил ведомый, Иван Мартыненко, срезав тому хвост короткой очередью из пушки и синхронного пулемета.
Штрафники в первом же заходе сбили три бомбардировщика и подбили еще двух. «Хейнкели-111» стали беспорядочно сыпать бомбовый груз в море и отворачивать с боевого курса.
А капитан Волин выполнил полупетлю с «полубочкой» и оказался на родной высоте с четверкой «Фокке-Вульфов-190», которые вели бой с парой старшего лейтенанта Платова. Иван Мартыненко в точности выполнил маневр своего командира.
– Витя, помочь?
– Буду рад, командир.
– Мартыненко, прикрой, – атакую!
Увидев нового противника, а особенно почувствовав на себе хватку настоящего воздушного бойца, пилоты «Фокке-Вульфов-190» предпочли выйти из боя. На пикировании они оторвались от четверки краснозвездных истребителей, оставив на произвол судьбы своих «подопечных»-бомбардировщиков, которых окончательно добили штрафники-истребители.
Тут по рации пришел новый приказ:
– Я – «Тигр», прием. «Леопард», слева – ниже, три девятки «лапотников». Не дай им сбросить бомбы на позиции нашего десанта!
– Я – «Леопард», вас понял. Атакую пикировщики!
И снова – яростная круговерть неба и земли! Валятся на землю горящие дюралевые обломки, бывшие мгновение назад страшными, наводящими ужас на пехоту пикировщиками. А прикрывающие их «Мессершмитты-109» ходят стороной, вместо того чтобы помешать краснозвездным «ястребкам» в хвост и в гриву «крестить» «лаптежников»! Да ну их, этих бешеных русских, да и не то это – сопровождать бомбардировщики. Другое дело – «свободная охота», вот это настоящее занятие для настоящего арийского пилота!
– Я – «Леопард», работу закончил, прием. Остаток топлива – аварийный, боекомплект израсходован полностью.
– «Леопарду» – возврат на «точку».
* * *В третий боевой вылет за день капитана Александра Волина фронтовая судьба снова свела с тезкой из 16-го истребительного авиаполка. Дрался капитан Покрышкин мастерки! Да и его ребята работали по «покрышкинской» методе: резкие и стремительные, но продуманные логически до мелочей атаки оканчивались одним и тем же: объятый пламенем противник падал на землю. А маневры уклонения и контратаки казались легким воздушным балетом (если бы не запредельные перегрузки), но «красноносые» «Аэрокобры» уходили из-под огненных трасс, как заговоренные.
Штрафники, впрочем, тоже не ударили в грязь лицом и сбили три «мессера». Одного из них «завалил» Иван Мартыненко: наглый «месс» зашел в атаку на ведущего, но и сам подставился под удар – прямо влез в прицел! Ну, Иван Мартыненко и не стал мешкать.
– Спасибо, Ваня, выручил! – поблагодарил ведомого капитан Александр Волин.
* * *Вечером, после пятого боевого вылета, летчики устало потянулись в столовую. Сил не было даже на то, чтобы закурить, не то что разговаривать. До конца дня эскадрилья потеряла еще одного пилота. Иван Луговой таранил «Мессершмитта» с «зеленым сердцем» на фюзеляже: наглый «эксперт» навязал ему лобовую атаку, а простой крестьянский парень из Рязани не отвернул…
За ужином кусок хлеба в горло не лез, все невольно поглядывали на пустые места за общим столом, пустые тарелки и накрытые ломтями черного хлеба граненые стаканы с водкой. Кто знает, может, завтра и твое место окажется пустым, а официантка из роты аэродромного обслуживания молча поставит граненый стакан водки, накрытый ломтем грубого, солдатского хлеба?..
Капитан Александр Волин опрокинул на треть наполненный стакан. Водка обожгла горло, теплым комом скользнула в желудок. Теплота разошлась по всему телу, нервное напряжение, скручивавшее мышцы на протяжении всего дня, отступило.
Сегодня – живой! Эта простая мысль вытесняла все остальное, заставляла радоваться самому факту жизни. Завтра, быть может, и он прочертит небосвод пылающей кометой. А пока – он жив. Еще один день войны позади. А сколько их еще, этих дней?
Глава 6 «Крылатый генерал»
Оставив авиационное подразделение на старшего лейтенанта Виктора Платова, командир штрафной истребительной эскадрильи убыл в штаб дивизии. Нужно было отвести документы, решить вопросы по снабжению запчастями, горюче-смазочными материалами и продуктовым довольствием. Боеприпасов и бензина хватало, а вот масло и запчасти были в дефиците. Да и снабжалась штрафная эскадрилья хоть и по нормам ВВС, но все же по остаточному принципу. Предпочтение, естественно, уделялось гвардейским авиационным полкам. И это было естественным ходом событий, с которым можно было только смириться. Или лезть в глаза начальству, хлопотать, распекать нерадивых кладовщиков и начальников тыловых служб. Обычно всем этим занимался старший лейтенант Виктор Платов, но он сейчас еще долечивался в части после ранения, так что сия нелегкая ноша легла на плечи капитана Волина.
Оседлав старенький По-2, он вместе с летчиком из штрафников отправился в путь. Летели низко, над самыми верхушками деревьев, опасаясь внезапного появления гитлеровских «охотников».
И вот наконец связной По-2 зарулил в капонир, капитан поблагодарил летчика и отправился к штабному блиндажу, одному из многих среди целого подземного «поселка». Предъявив документы часовому, Александр Волин вошел внутрь.
В просторном блиндаже офицеры «колдовали» над картами. Какой-то полковник зычно распекал подчиненных по телефону. В углу стояло несколько телетайпных аппаратов. Рядом, за ширмой из плащ-палатки, расположились радисты со своими станциями.
Офицеры встретили его тепло.
– Здравия желаю, товарищ генерал-майор!
– Здравия желаю. Заходи, заходи, – комдив Дзусов оторвался от оперативных карт, расстеленных на столе. – Николай, чаю нам!
– Так точно, товарищ командир дивизии. Сейчас чайничек вскипит, – отозвался ординарец.
Капитан Александр Волин расстегнул планшет и достал рапорты, подписанные офицерами отдельной штрафной эскадрильи, и передал генерал-майору.
– А, представления на перевод в строевые части!.. Хорошо, я просмотрю. А пока чайку попьем с дороги. Присаживайся, Александр Леонидович.
Командир дивизии ценил командира штрафников и его «веселых ребят». Он знал: умелым воздушным бойцам, которым, честно говоря, уже нечего терять, и их закаленному в огне Сталинграда командиру можно поручить любое, даже самое сложное, боевое задание. И они его выполнят с честью – просто потому, что не могут действовать вполсилы. И сколько уже раз так и было. И комдив никогда ни в чем не отказывал командиру эскадрильи штрафников.
– Все, что нужно, достанем по мере возможности.
В дверь блиндажа постучали. Дзусов удивленно повернул голову: обычно военные были проще и не утруждали себя подобными проявлениями такта.
– Да, заходите! – крикнул он.
На пороге блиндажа появился высокий молодой офицер-летчик. Строгий мундир с рядами орденов на широкой груди выгодно подчеркивал выправку. На голубых погонах золотились генеральские звезды.
Капитан Александр Волин тут же вскочил по стойке «смирно».
– Здравия желаю! Командир 3-го истребительного авиакорпуса генерал-лейтенант Савицкий Евгений Яковлевич! – четко доложил он. – Прибыл для усиления 4-й воздушной армии.
– Здравия желаю! Присаживайтесь, чайку попьете.
– С удовольствием! – неожиданно улыбнулся новоприбывший комкорпуса. Улыбка была искренняя и очень шла открытому волевому лицу.
Волин с интересом посмотрел на генерал-лейтенанта. О нем среди летчиков ходили легенды.
Бывший беспризорник, а затем рабочий цементного завода в Новороссийске, Евгений Яковлевич Савицкий в 28 лет стал командиром дивизии, а в 32 года – командиром 3-го истребительного авиационного корпуса Резерва Верховного Главнокомандования. Говорили, что сам товарищ Сталин запретил ему лично вылетать на боевые задания. Но упрямый, а точнее сказать, волевой генерал все равно сам вел в атаку летчиков. И свой командирский авторитет Евгений Яковлевич заработал в огненном небе, прорываясь сквозь пулеметно-пушечные трассы, а не в кабинетной тиши возле огромных карт с разноцветными стрелами контрударов и зубцами рубежей. Хотя и это оставалось неотъемлемой частью штабной работы командира истребительного авиакорпуса. Но в случае с Савицким теория подкреплялась боевой практикой, а она, в свою очередь, основывалась на летном и тактическом мастерстве.
