Филипп Голиков - Красные орлы (Из дневников 1918–1920 г.г.)
В восемь вечера пойду на первое организационное собрание сочувствующих. Буду рассказывать о программе РКП (б)…
Прерывал записи. Разговаривал с крестьянами. Они только что узнали о нашем с Яшей приезде. Идут со своими думами и нуждами. Завязалась беседа о лошадях, которых подобрали бедняки при бегстве белых. Теперь кулачье оттягало этих лошадей себе. Бедняки опять остались у разбитого корыта.
Но не будет так! Мы заставим богатеев вернуть всех лошадей до последней.
Задыхаюсь от ненависти, когда узнаю о кулацких подлостях. Сколько наслушался я за свою жизнь рассказов о несправедливости кулаков, сколько видел горя и слез в деревне!
О паразиты, гнусное порождение старого гнилого строя! Из-за вашей жадности страдает народ, мучается молодежь.
Час кулацкого владычества пробил. Кончилось ваше раздолье, гады проклятые. И не надейтесь — никогда оно не вернется.
3 сентября. Село УспенскоеВ два часа ночи пришел с выборов сельского Совета. Завтра еду на выборы в деревни.
4 сентября. Деревня Боровые ВырубкиКакая благодать, лежа на поленнице дров в лесной чаще, предаваться своим мыслям.
Высокие ели и сосны словно шепчутся друг с другом, качая вершинами. Порой пробежит по лужайке белка, вскочит на дерево и быстро взберется на верхушку.
С ветки, удивленно тараща маленькие глазки, глядит на меня пичужка: кто ты такой, что тебе, человеку, здесь надобно? Щебечет громко, тревожно.
Мне хочется сказать:
— Не бойся, милая. И ты, резвая белка, не спеши к вершине. Я не враг вам. Мне так отрадно с вами в густом бору.
Но надо вставать, идти.
Поднимаюсь, и взлетает птица, скрывается в ветвях белка. Я невольно испугал вас, дружки мои. Что поделаешь. Для того чтобы люди могли наслаждаться природой, разговаривать с деревьями и птицами, надо бороться против злобных врагов человечества, надо нести свет революции в самые глухие уголки.
Здешние крестьяне настроены решительно. Гонят прочь паразитов. В страхе перед народным гневом бежал кулак Чауж, выдавший белогвардейским палачам более семидесяти человек. Теперь в деревне есть Совет, которому доверяет крестьянство.
Сегодня провел собрание жителей трех деревень. Выбирали районный Совет. Избраны большевистски настроенные товарищи. Здешние жители не боятся коммунистов. Не то что некоторые крестьяне Тугулымской волости.
Мужики расспрашивали о войне 14–18 годов, о гражданской войне, о сельском хозяйстве. Старался подробно и просто ответить на каждый вопрос. Все хорошо понимали мои слова и соглашались со мной.
Позавчера ночью читал лекцию о программе РКП (б). Окно было открыто, и меня здорово продуло. Сейчас поясница болит, как у старика.
11 сентября. Село НердинскоеНебольшая татарская деревушка. Грязь непролазная. Сбились в кучу маленькие, убогие домишки. Редко когда увидишь порядочное хозяйство. Нищета, бескультурье.
Татары этой волости имеют много земли. Но бедняки, — а таких большинство, — вынуждены сдавать ее богачам.
Был у муллы. Он живет в двухэтажной избе. Имеет лошадей, коров, овец. Семья большая, несколько жен.
Здешние татары сильно пострадали при белогвардейщине. Сейчас поддерживают Советскую власть, всячески помогают нам с Горбуновым. Главная работа уже сделана. Надо кое о чем еще побеседовать с жителями и ехать дальше, в сторону Тобольска.
Целую неделю не прикасался к своей тетрадке. Бывает так: то пишешь каждый день, то словно забываешь.
Еще 5 сентября закончили работу в Успенской волости. Как обычно, устроили концерт. Большую помощь и здесь нам оказало учительство. Впечатление от концерта такое: репертуар приличный, но постановка слабая. Народу было не густо.
В постановке я играл одну из главных ролей. Актер из меня так себе.
Перед концертом рассказал о пролетарской культуре. После концерта играли, танцевали.
Успенский волостной съезд Советов прошел организованно. Председательствовал местный житель товарищ Владимир Грехов. Избрали исполком, а кроме того, делегатов на уездный съезд Советов и народного судью.
По текущему моменту съезд принял боевую резолюцию. В ней записано:
„Мы, делегаты волостного съезда Советов, приветствуем революционные войска Красной Армии, освободившей нас от рокового гнета и ига белогвардейцев. Мы громко заявляем перед лицом всего трудового народа, что твердо будем стоять на защите прав трудящихся, исполняя и проводя в жизнь все идеалы власти Советов!“
Рано утром 6 сентября с 25-ю рублями в кармане выехали на лошадях в политотдел дивизии. К счастью, застали его в Тюмени. Получил кучу денег. 2000 рублей сразу же послал домой.
В политотделе пробыл два дня. Пуще прежнего тяготила канцелярская суета и толкотня. Рвался скорее в деревню, на живую работу, на деревенский воздух.
Как только выехали из Тюмени, повеселел. Кругом поля, луга — душа ликует. Как раз начинался осенний пролет птицы. Прямо вдоль дороги попадается много озер, а в них полно уток, особенно — матерых крякв. Эх, если бы ружье!..
На пути лежало Покровское. В нем заночевали.
Знакомое село. Одиннадцать лет назад я прожил здесь больше года. Получилось это так. Отец, окончив в 1908 году военную службу, хотел вернуться к себе на родину, в Камышловский уезд. Однако сделать это сразу не удалось. Пришлось год отработать на фельдшерском пункте в зажиточном сибирском селе Покровском, что на тракте между Тюменью и Тобольском.
Жителем этого села, кстати говоря, был Гришка Распутин. И поныне стоит его большой двухэтажный зеленый дом.
Когда мы приехали в Покровскую волость, там уже проводились выборы исполкома. Народ хотел установить власть Советов, однако не все делалось правильно. Мы вмешались, поговорили с местными товарищами, помогли им.
Встретил своих прежних приятелей по 1908–1909 годам. Не сразу узнали друг друга. К одному из них, Степану Колесникову, ходил в гости. Был невзрачный парнишка — замухрышка, а сейчас — красивый, сильный мужчина. Успел послужить в колчаковской армии, недавно дезертировал. Старший его брат Петр, который не раз лупцевал нас, погиб в рядах белых.
Ночевали у бывшего ямщика Чуланова. Его изба рядом с фельдшерским пунктом. Сразу же признали один другого. Пошли воспоминания, разговоры. Оказывается, здесь многие помнят моего отца, хорошо о нем отзываются.
Наутро заглянул в сельскую школу, где окончил первый класс. С нами занимался дьякон, человек лютого нрава. Бил он учеников нещадно. Однажды поставил меня на колени и тоже пытался ударить. Но я увернулся.
В те годы напротив фельдшерского пункта, в котором мы жили, стоял большой деревянный дом, со всех сторон обнесенный высоким дощатым забором, — „этап“. Сюда партиями пригоняли ссыльных. Они держали путь дальше, на Тобольскую каторгу.
Насмотрелся я тут всякого. Поныне помню, как солдаты били арестованных, обращались с ними хуже, чем со скотом. А ночами — стрельба…
Из Покровского в полдень двинулись в Нердинскую волость.
Утрами было холодновато. Из предрассветного тумана постепенно проступали поля, леса, берега рек, озера. Днем хорошо пригревало сентябрьское солнышко.
На этом кончаю. Надо писать письмо Лизе. Обещал.
12 сентября. Село КараульноярскоеСейчас одиннадцать часов — по здешним понятиям ночь. Только что вернулся из соседней деревни. Ездил с целью агитации за Советскую власть: проводил беседы с крестьянами, раздавал газеты и книги.
На собрание пришла вся деревня, несмотря на то что состоялось оно после трудового дня. Крестьяне с сочувствием говорили о власти Советов, очень интересовались происходящими в мире политическими событиями. За ответы долго и горячо благодарили, звали приезжать еще.
Я удовлетворен сегодняшним собранием.
В деревню после неудачной „эвакуации“, т. е. бегства от Красной Армии, вернулся из Тобольска здешний поп. Мужики встретили его враждебно, кричали:
— Не надо нам его!
— Дьякона поставим!
— Убежал, все промотал, теперь опять обирать приехал.
— Поцарствовал при белых. Хватит!..
Утром с тремя зарядами и шомполкой, взятой у местного охотника, бродил по болотам, неподалеку ют деревни. Потерпел полную неудачу. Дважды промазал. Третьим выстрелом попал в гагару, но ее отнесло сильным ветром, и я не смог достать.
13 сентября. Село КараульноярскоеПоловина второго ночи. Только что пришел с районного собрания. Выбирали Совет трех селений.
Состоялся долгий разговор на тему „Что нужно знать каждому крестьянину“. Отвечал на множество вопросов.
Мужики смотрят тебе в глаза, и ты чувствуешь их желание поверить тебе, получить долгожданное объяснение. Только кончишь — встает кто-нибудь:
— А скажи еще, товарищ сынок…
