Николай Виноградов - Подводный фронт
С началом боевых действий жизнь заставила нас гораздо более серьезно подойти ко многим проблемам судоремонта. Практически вся судоремонтная промышленность Мурманска была в первую очередь подчинена флотским интересам. Самые тесные контакты завязались у нас с предприятиями Севморпути и Мурманрыбы. На них подводные лодки проходили докование, там проводились корпусные работы.
Фактически бригаде подплава был придан «Красный горн», коллектив которого возглавлял бывший инженер-механик «Щ-401» Андрей Трофимович Щур. Этой плавмастерской приходилось нести огромную нагрузку, и ремонтники трудились поистине самоотверженно, делая все для того, чтобы лодки как можно быстрее возвращались в боевой строй.
Кроме того, с началом войны мы создали у себя в бригаде хорошую мастерскую навигационного ремонта и мастерскую для ремонта перископов. Укомплектовали их квалифицированными рабочими ленинградских предприятий и сняли тем самым одну из самых острых проблем: ведь возить приборы и перископы в блокадный Ленинград было просто невозможно.
Меры принимались, но все же положение с судоремонтом было почти все время очень напряженным. Особенно много приходилось ломать голову из-за перегруженности доков и слипов. О, как нуждались мы в оперативном доке, чтобы быстро поднять лодку, тщательно осмотреть подводную часть корпуса, рули и винты, сделать необходимую чистку и исправления и без задержек готовить ее к походу! Но, увы, такого дока у нас не имелось.
Важным в этой связи было такое достижение специалистов нашей береговой базы, как освоение подводной сварки. Благодаря этому отпала в некоторых случаях необходимость постановки лодок в док. Раньше, скажем, всего-то и требовалось — произвести мелкий ремонт рулей, а лодке приходилось ждать своей очереди на докование. А теперь, надев легководолазный костюм, спускался за борт моряк со сварочным агрегатом и через какое-то время докладывал: «Все в порядке!»
При решении проблем судоремонта и тылового обеспечения мне, в бытность комбригом, естественно, постоянно приходилось контактировать с руководством тыла флота, и прежде всего с начальником тыла инженер-контр-адмиралом Николаем Павловичем Дубровиным. Это был человек удивительной работоспособности и недюжинных организаторских способностей. Он очень многое сделал для того, чтобы сразу с началом боевых действий работа тыла была перестроена на военный лад. По инициативе Николая Павловича был создан командный пункт управления тыла, состоявший из пяти постов, а также командные пункты тыловых отделов, соответствующие боевые посты на складах и предприятиях. Благодаря таким реорганизациям тыловики смогли эффективно координировать все вопросы материально-технического обеспечения.
Мы, правда, порой поругивали тыловые органы. Особенно, помнится, доставалось техническому отделу и его начальнику инженер-капитану 1 ранга Г. Г. Кайданову. Чуть что сломалось на лодке, и уже слышишь, поминают Кайдаиова. Но если говорить объективно, работники технического отдела делали все, что могли. Война сделала остро дефицитными очень многие вещи: не хватало резины и электроламп, крышек цилиндров дизелей и поршневых колец, других запасных частей. Но ведь в конце концов это все доставлялось на лодки. И не многие знали, что для этого тому же Дубровину и Кайданову приходилось проявлять просто чудеса разворотливости и предприимчивости.
Несмотря на большие трудности, бесперебойно осуществлялось снабжение подводных лодок снарядами, минами, торпедами. В этом большая заслуга вооруженческих отделов флота: артиллерийского, которым руководил инженер-капитан 1 ранга К. С. Гусаров, и минно-торпедного, возглавляемого инженер-капитаном 1 ранга М. М. Бубновым. Очень важно, что поставлялись нам боеприпасы высокой надежности. Известно, скажем, как мучились со своими торпедами американские подводники, как, выходя с риском для жизни в атаку, выпускали они их по цели одну за другой, а те не взрывались. Мы, к счастью, такого почти не знали.
Не возникало в принципе проблем и с продовольствием, и с вещевым снабжением.
Отличным было медицинское обеспечение. На флоте имелся хорошо оборудованный по тем временам госпиталь. Но нам, подводникам, редко приходилось прибегать к помощи его врачей. Все необходимое для лечения имелось в нашей бригадной санчасти. И медперсоналом мы располагали вполне квалифицированным. Большим авторитетом как медик пользовался флагманский врач 3. С. Гусинский. Ревностно выполнял свой профессиональный долг наш зубной врач Г. П. Крылов. Не раз, бывало, подходил ко мне и требовал: так и так, мол, примите меры к такому-то командиру.
— Да что случилось? — спрашивал я его.
— Ему в море идти, а у него два зуба незалеченных.
— Да ведь дел перед походом невпроворот. Может, вернется — и тогда?
— А если зуб разболится во время атаки? Да вместо того чтоб стрелять по врагу, командир от боли на переборку полезет? Нет, с такими корнями я его выпустить в море не могу…
Ну что тут было поделать? Приходилось принимать меры к «строптивому» командиру, усаживать его в зубоврачебное кресло.
Человеку, идущему в бой, необходимо не только оружие, не только снаряды и пули, мины и торпеды. Ему нужен еще и запас духовных сил. Да и после боя, как сказал поэт, сердце просит музыки вдвойне.
Как ни трудна, ни сурова была наша военная жизнь, но и в ней находилось место песне, музыке, литературе и искусству. В короткие часы досуга устраивались концерты художественной самодеятельности. Подводники очень много читали — за время походов перечитывали просто горы книг. Некоторые из моряков сами пробовали силы в литературном творчестве. Был у нас в бригаде свой талантливый поэт Дмитрий Ковалев. Его проникновенные, искренние стихи очень нравились подводникам, в них говорилось о вещах всем близких и понятных. Стихи эти заучивали наизусть, переписывали в сокровенные тетрадки, блокноты.
Духовная жизнь подводников-североморцев была довольно богатой и разнообразной. Во всяком случае, все имевшиеся возможности для этого использовались максимально. Мы, например, с интересом смотрели спектакли театра Северного флота, которые ставил тогда еще молодой, но, уже было видно по всему, одаренный режиссер Валентин Плучек. Репертуар состоял в основном из классических пьес. И вот однажды А. Г. Головко — большой любитель и ценитель театра — заметил:
— Хорошо бы создать спектакль на флотском материале.
— Попробуем, — сказал Плучек.
Ему удалось уговорить взяться за написание пьесы о подводниках известного драматурга Исидора Штока, приехавшего на флот.
Через некоторое время пьеса была готова. Называлась она «В далекой гавани». Непривычные чувства испытывали подводники, смотревшие ее в постановке флотского театра: на сцене двигались, разговаривали, дружили и спорили — мы сами! Многие характеры драматург списал прямо-таки с натуры, да так достоверно, что прообразы их были легко узнаваемы со всеми их сильными и даже слабыми черточками. Быть может, поэтому пьесу не все смогли принять. На общественном просмотре в Доме флота посыпался град критических замечаний. На мой же взгляд, пьеса была хороша, правдива. Жаль, что со временем ее подзабыли, перестали ставить.
В гости к нам приезжали известные писатели и поэты. Запомнились подводникам встречи с Б. А. Лавреневым, К. М. Симоновым, Е. П. Петровым, В.И.Лебедевым-Кумачом, В. А. Кавериным. Ну а такие писатели и поэты, как А. И. Зонин, Н. Г. Флеров, А. А. Жаров и многие другие, провели на Севере долгое время и оставили о себе память хорошими произведениями о жизни и боевых делах моряков-североморцев.
Часто бывали в бригаде подплава и военные корреспонденты «Правды», «Красной звезды», «Красного Флота», флотской газеты «Краснофлотец». Мы старались создавать им все условия для нормальной работы. Нередко давали им возможность участвовать в боевых походах.
Многие подводники становились активными военкорами, посылали в редакции заметки, корреспонденции.
При политотделе бригады издавалась краснофлотская многотиражная газета «Боевой курс». Выходила она два раза в неделю. Это небольшое по формату издание пришлось по сердцу подводникам, стало их печатной трибуной, важным средством воспитания моряков в духе беззаветной любви к Родине, жгучей ненависти к врагу.
Роль газеты на войне огромна. Первое, чем, бывало, интересовались подводники, возвращавшиеся с моря, — это письма от родных и свежая пресса. Жадно вчитывались они в то, что сообщали газеты о положении на фронте, восхищались ярко описанными подвигами советских людей, вскипали гневом, читая публикации о зверствах гитлеровцев на оккупированных землях… Печать помогала нам глубже понимать свою роль в борьбе с фашизмом, мобилизовывала и вдохновляла. И конечно, по-особому радовались мы, когда встречали на газетных страницах хороший очерк, репортаж или статью о наших делах. Их часто публиковали военные журналисты Н. Г. Михайловский, С. Т. Морозов, Н. Н. Ланин, А. И. Петров и другие.
