Владимир Карагодин - Пылающий горизонт Юго-Восточного фронта
Остановившись, я оглядел их, и ещё раз проклял свою очень нужную работу.
– Сними футболку.
Убедившись в отсутствии на его теле синяков и татуировок, которые могли свидетельствовать о службе в специальных войсках, я взглянул на его супругу, под глазами которой текли слёзы.
– Что же ты, жену себе поближе найти не мог? – возвращая ему документы, сказал я.
– На шабашке в их городе я был, да так и остался, – широко улыбаясь, ответил он.
– Вы бы расписались тогда, а то видите время какое…
– Теперь-то уж точно он от свадьбы не отвертится, – сказала женщина, уводя его в автобус.
«Ведь жили же люди вместе из таких разных по национальному признаку городов, кому же это всё нужно-то было?» – думал я, провожая взглядом, уходивший рейсовый автобус.
Глава 9. Православный Джихад.
Утром меня разбудил Лёва.
– Просыпайся, Малой приказал грузить все вещи в «Урал».
– Ну, наконец-то, а куда везут?
– Пока не сказали…
– Может на постой в комендатуру? А то от этой жизни у нас скоро вши заведутся…
В стоявшие возле лагеря «Уралы» свободные бойцы с рвением грузили всё имущество отряда: продуктовые коробки, ящики с боеприпасами, тяжёлое вооружение, обмундирование и прочие хозяйственные вещи. Справились мы быстро, и откуда только взялись силы… Воодушевлённые сменой места, довольные бойцы, сидя в кузове «Урала», предполагали, что возможно нам предстоял краткосрочный отпуск в одной из школ. Но долго радоваться нам не пришлось. Оказалось нас перебрасывали на усиление очередного блокпоста, который, по данным разведки, этой ночью должны были атаковать танки.
– Ну, ничего… на другой блокпост значит на другой блокпост, главное, что Король не свалил, – повернувшись ко мне, сказал Лёва.
– Почему?
– Колонна с ранеными задержалась и пройдёт здесь только сегодня вечером, когда он уже будет лежать где-нибудь в пыльном окопе.
– А главное вместе с нами, – добавил я, искоса посмотрев на Короля, который, изредка поглядывая на меня, ожидал скорой расплаты за ночное предательство.
Когда наши «Уралы», вырулив в досмотровую зону, проезжали бетонные блоки, из-за баррикады вышли местные ребята, дежурившие с нами ночью. Мы оставляли, ставший нашим домом, этот не спокойный блокпост. Теперь уже махавшие нам на прощание парни будут обедать в нашей столовой, спать в нашей беседке, укрываться от бомбёжек в наших окопах…
* * *
После недолгой дороги наш Урал остановился перед перекрёстком, «Урал», следовавший за нами проехал дальше, мы же свернули на грунтовую колею, уходившую в лесопосадку. Проехав небольшой лес, мы выехали на хорошо асфальтированную дорогу спускавшуюся в балку, по бокам которой возвышались терриконы.
Дорога привела нас к живописному месту, напоминающему базу отдыха. За одним из терриконов находилась небольшая роща с протекавшим в ней ручьём. Через ручей были построены несколько деревянных декоративных мостиков, которые вели к одноэтажным домикам, срубленным из дерева и украшенными резными панелями. Почти возле каждого домика стояла сложенная из брёвен беседка.
Как только задний борт грузовика ударился о кузов, все поспешили вниз к беседкам, перевести дух после пыльной дороги.
– Дамы! А вы нечего не забыли? – выглядывая из-за угла, окликнул нас Силач. – А вооружение кто разгружать будет, я?!
Возле главного дома, который служил магазином и одновременно администрацией этого райского местечка, прогуливались павлины. Но нам было наплевать на них, мы кинулись в магазин в надежде купить что-нибудь из прохладительных напитков. На входе в магазин уже стоял довольный Малой и раздавал всем по бутылке «спрайта».
– Не забудьте хозяйку турбазы поблагодарить.
Вскоре подъехал микроавтобус, из него вышло трое мужчин солидного возврата. Подойдя к нашей беседке, один из них закурил, и поглаживая кобуру на поясе, обратился к нам:
– Хлопцы, задача такая – там за домами есть большой мост, мы его быстренько минируем, и занимаем позицию метрах в двадцати после него, в зелёнке. После того как колонна танков пройдёт через мост, мы пропускаем два танка и подрываем его. Ваша задача: взять танки целыми, не вздумайте из «РПГ» по ним стрелять. Докуриваем и вперёд.
Весь салон микроавтобуса был забит полипропиленовыми мешками, в которых обычно хранят муку или сахар на складах. Навскидку они оказались достаточно тяжёлыми килограмм под тридцать. Внутри были кирпичики, напоминающие хозяйственное мыло. Быстро передавая по цепочке мешки, мы сложили их под мост, а дальше над ними уже колдовали подрывники.
– А то «укры» дураки, для подхода к блокпосту выберут именно эту дорогу, да ещё с мостом. Да здесь за каждым терриконом уйма просёлочных дорог, которые местные накатали, мы и опомниться не успеем, как они у нас за спиной окажутся, – дал нам стратегический расклад Ром.
Так и не дождавшись танков, нам было приказано ехать на следующий блокпост, который находился перед единственным перекрёстком главной дороги. Уж там-то, мы бы с ними точно не разминулись.
«Эх, вернуться бы сюда после войны, и любоваться всем этим великолепием на сытый желудок. Здесь, наверное, чертовски красивый закат».
Спрятанный за одним из терриконов, на крутом подъёме дороги, этот блокпост имел очень хороший сектор обстрела. Особенно для внезапности это место подходило лучше всего. Спускаясь вниз, дорога через несколько десятков метров поворачивала за террикон, не давая тем самым противнику обнаружить засаду на расстоянии, и применить всё преимущество танков.
Возле одной из баррикад стояла расстрелянная красная «семёрка», с пулевыми отверстиями на лобовом стекле и водительской двери.
Сгрузив тяжёлое вооружение, мы помогли расчёту «СПГ-9» выгрузить их громоздкую бандуру. Затем старшие бойцы отряда разбрелись по территории блокпоста в поисках пищи.
Нормальной еды найти на блокпосту не удалось, местные сами находились на голодном пайке. Всё что у них было – мешок с крупой, несколько булок хлеба и лимонад. Лёва, зная мою привычку не есть перед боем, отговаривал меня от столь позднего завтрака, чтобы забрать себе мою порцию. Но, наплевав на все предосторожности, я наслаждался каждым куском белого хлеба.
Закончив завтрак, я заметил как Матрос, бродя по территории блокпоста и время от времени останавливаясь, прищуривал свой глаз, словно художник, выбирающий место для написания картины. Подойдя к нему, я заговорил с ним.
– Саша, чем занят?
– Шарнир попросил выбрать позиции для «СПГ» и пулемётчиков.
– Может им на высоте занять позицию?
– «СПГ» поставим в кустах, а пулемётчиков положим возле дороги, – говоря вслух, будто бы советуясь сам с собой, он отправился исследовать кустарники.
От расстановки бойцов перед засадой порой зависит исход всей операции. В этом деле нельзя полагаться только на интуицию, поэтому Матрос использовал свой богатый потенциал математических знаний. После того как всё было готово, вновь потянулись бесконечные минуты ожидания.
Но, как и положено на войне, случилось не предвиденное, «укры», воспользовавшись одной из просёлочных дорог, обходили нас справа. Пока перетащили «СПГ-9», эффект внезапности был потерян. Расчёт «СПГ-9», сделав несколько выстрелов по танку, оттащил орудие за холм. Один из зарядов, угодил в башню танка, но сбив с него динамическую защиту, не нанёс ему серьёзного урона. Мы сделали из «АГСа» несколько очередей по танку чтобы посбивать с него динамическую защиту и, если повезёт, сбить с него гусеницу.
Война, подобно карточной игре, состоит из невероятного везения, глупых случайностей и непредсказуемых итогов для игрока.
В тот день «укры» блефовали, огрызнувшись, они скрылись в зелёнке. Типовой бой, ничего особенного, мы старались не высовываться из-за холма, а «укры» ‒ из-за брони. Ну, постреляли друг в друга и разошлись. Но бойцу, стрелявшему из «РПГ-7», оторвало ногу. Оператор-наводчик «БМП-2» в последний момент, перед тем как скрыться за деревьями, успел дать длинную очередь из «тридцатки31». Казалось бы, выскочи он на несколько секунд позже и пронесло бы, ведь оператор-наводчик стрелял на бум, создавая плотность огня только и всего. Но теперь эти несколько секунд навсегда изменят жизнь парня. Это мгновение отбросит его на другую войну, войну с самим собой. Каждый день острые как бритва мысли будут полосовать его разум осознанием своей вины перед обществом, которому он теперь не будет нужен. Теперь его жизнь разделится на два этапа: до и после ранения.
Это только в телевизоре калеки оптимисты лазают с протезами по горам, а инвалиды колясочники женятся и заводят семьи. В реальной жизни всё куда прозаичней. Теперь он будет гнить в маленькой «хрущёвке» где-нибудь в Гадюкино, и всю оставшуюся жизнь будет обузой для государства. Но если безразличие государства ещё можно пережить, то безразличие общества пережить будет куда сложнее. Здесь, в России, за его спиной будут шептаться: «Ну и куда он поехал? Чего добился?!»
