Георгий Брянцев - Конец Осиного гнезда (Рисунки В. Трубковича)
Шагнув ко мне и наклонившись, он проговорил:
— Правильно, товарищ майор, я- Логачев. Наконец-то вы пришли в себя!
Я попытался опереться на локоть, но он мягко, но настойчиво потребовал:
— Лежите! Лежите спокойно!
— А вы разве доктор?- усмехнулся я.
— Не доктор, но в отряде кое-чему научился, всяких больных повидал.
— Вот как?… И сколько же мне лежать?
— Хотя бы сегодня. Ведь вы только очнулись. Нельзя же так, сразу.
— Хорошо,- согласился я.- А где остальные?
— Криворученко и Березкин в разведке,а Таня и Сергей здесь. Я сейчас позову их. Только вы, пожалуйста, не вставайте, а то мне нагорит.
Логачев сделал несколько шагов, и мне показалось, будто он провалился сквозь землю. Он непостижимо исчез из моих глаз. Не успел я удивиться, как все объяснилось. Послышались голоса. И на том месте, где исчез Логачев, на уровне земли появилась сначала голова Тани, затем ее плечи и наконец вся Таня. За нею из-под земли выбрался небольшого роста паренек, видимо радист Ветров, и наконец Логачев. Оказывается, впереди был обрыв, и, лежа, я не мог видеть его.
Первой подбежала Таня:
— Кондратий Филиппович! Ожили!- Она опустилась возле меня, поцеловала в заросшую многодневной щетиной щеку, смутилась, начала поправлять постель, на которой я лежал.
— Тише ты, тише… — наставительно и серьезно проговорил подошедший хлопец, в котором я без труда признал радиста Сергея Ветрова.- Здравствуйте, товарищ майор! — Он подал руку и назвал себя.
Голос у него был басовитый,а может быть,он нарочно старался так говорить. Хотя на нем было все, что положено разведчику в тылу врага: на шее автомат, на поясном ремне пистолет в кобуре, компас, финский нож, обоймы к автомату в парусиновых чехлах и через плечо на тоненьком ремешке кожаная потертая планшетка,- ничего героического его вид не являл. Ростом он был на самом деле с винтовку. Большие глаза, тонкая девичья шея. Из-под короткого ежика выступал мальчишеский выпуклый лоб, курносое лицо густо усыпано веснушками.
«Какой же ты малец!» — чуть не рассмеялся я, глядя на него.
Держал себя Ветров с подчеркнутой важностью: он хмурился, на переносице собирались от сосредоточенности морщинки, светлые глаза посматривали с напускной суровостью.
Логачев и Таня расположились на траве, по обе стороны от меня, а Ветров опустился на корточки в ногах.
Оказывается, ребята отыскали меня лишь на третьи сутки после прыжка, но не в избушке, а на поляне, рядом с вещевым мешком.
— Мы трое суток сряду,не смыкая глаз,искали вас днем и ночью,-рассказывал Логачев. — И чего только не передумали…
— Я нашел ваш вещевой мешок с банкой консервов и флягой в первый же день, вечером, на поляне,- вставил Сережа Ветров.
— Верно,-подтвердила Таня.- И мы решили не брать мешок,а установить возле него дежурство.Семен был уверен,что вы придете к мешку, и он оказался прав. Пока все искали вас,Березкин и Ветров дежурили поочередно возле мешка. А на третьи сутки, рано утром, в дежурство Сережи Ветрова вы и сами заявились. — Таня озорно улыбнулась и добавила: — Ветров здорово испугался вас…
Сережа возмущенно тряхнул головой.
— Ничего удивительного!- сказал он.- Тут кто хочешь испугается. Вид у вас был такой!… Вы шли, падали, поднимались, кричали что-то в бреду, а когда я связал вас и уложил, городили такое, что у меня волосы дыбом поднимались.
— А у тебя и волос-то нет, — деловито поправил Логачев. — Ты стриженый.
Все рассмеялись. Сережа шмыгнул носом, нахмурился. Он сидел, обхватив руками колени, и покачивался из стороны в сторону.
— Что же со мной стряслось? — поинтересовался я.
Отвечал Логачев:
— По всей видимости, горячка.
— Сколько времени прошло с той ночи?
— Семь суток, — сказала Таня.
Я ахнул.Шутка сказать: семь суток, и я ничего не помню! Абсолютно ничего! Потом друзья рассказали мне все подробно.
До лагеря ребята несли меня на руках,пять километров… Клали мне на голову и сердце холодные компрессы,пичкали разными снадобьями из неприкосновенного запаса, ночью держали в землянке, а на день выносили на воздух.
— А если бы Сережа не нашел ваш мешок,- сказал Логачев,- было бы плохо. Ведь мы искали вас совсем в другой стороне.
Мы проболтали до самого вечера. Собственно, говорили ребята, а я больше слушал. Уже в сумерки в лагерь вернулись Криворученко и Березкин.
Встреча с Семеном была бурной и радостной. Он расцеловал меня и тут же предложил побрить. Я не возражал.
Познакомился я и с пятым участником группы- Березкиным. Он мне пришелся по душе. Небольшого роста, худощавый, подвижный, в кепке с залихватски заломленным козырьком,с темным лицом и наголо остриженной головой, он походил на цыгана.Чувствовалось, что он подвижен как ртуть, очень энергичен и не может сидеть без дела. Пока шли бритье и беседа, в которой мы вновь и вновь возвращались к недавним событиям, Березкин нашел себе работу. Остро отточенным перочинным ножом он искусно выстрогал и тщательно отделал две узенькие дощечки, сложил их вместе, обтянул брезентом и, достав из кепки иголку с суровой ниткой, обшил. Получились прекрасные ножны для охотничьего ножа, которые он тут же и вручил Логачеву.
Из рассказов ребят выяснилось, что, если бы Фоме Филимоновичу не удалось закрепиться около гауптмана Гюберта в качестве егеря, друзья несомненно потеряли бы осиное гнездо из виду.
Никто, кроме Гюберта и его нового помощника Штейна, не знал, куда будет перебазирована Опытная станция. Не знал даже Похитун. Но старик Кольчугин спас положение. Он отправился со станцией на новое место, обосновался там и немного спустя отпросился на пять дней в отпуск домой. Через Березкина он сообщил Логачеву о новом местонахождении Опытной станции.
Я очень обрадовался, узнав, что через четыре дня Фома Филимонович обещал сам пожаловать на Полюс недоступности. Обрадовался, а потом встревожился.
— Это не опасно?- спросил я.
— Да нет,- успокоил меня Криворученко.- Мы не злоупотребляем этим. Он придет второй раз, а обычно мы встречаемся в лесу. Гюберт отпускает его по разным охотничьим делам. То он тетеревиные тока отыскивает, то утиные выводки, то скрадки оборудует, шалаши всякие строит. Да и осторожен Фома Филимонович. В лесу его черта с два найдешь, а он любого увидит…
Через два дня я впервые встал и сделал небольшую прогулку. Я очень ослаб, похудел, но ко мне вернулся прежний аппетит, и дело быстро шло на поправку.
За эти дни я лучше узнал Логачева, Березкина и Ветрова. Это были верные, надежные люди, отлично подготовленные. С Сережей Ветровым мы откровенно побеседовали как-то вечерком,в его дежурство. Он был очень смешлив, но изо всех сил старался не смеяться. Сережа сдерживал себя, когда речь шла о смешном;на его крутой,выпуклый лоб набегали тоненькие,как паутина,морщинки. Видно было, что он изо всех сил старался выглядеть солиднее и старше своих семнадцати лет.
Он рассказал о себе. Его отец и старший брат воевали на фронте: отец — комбатом, брат- командиром орудийного расчета.Мать и сестра живут в Москве, обе работают.
Сережа поделился со мной своими жизненными планами. Он стал радистом, потому что с детства увлекался радио и твердо решил посвятить себя этому делу. Он будет изобретать, экспериментировать, и о нем еще услышат. Он не прочь и попутешествовать.Например, он собирается побывать на Южном полюсе и говорит об этом так уверенно, как будто все зависит только от него.
Десятилетку Сережа не окончил- помешала война, но после войны обязательно закончит, а потом собирается учиться на радиофакультете.
Криворученко говорил о Ветрове очень тепло. Он еще в бытность мою на Опытной станции расхваливал радиста, а сейчас души в нем не чаял. Сережа за все время не сорвал ни одного сеанса, не перепутал ни одной радиограммы, ухитрялся вести прием и передачи даже в походе, когда группа меняла место стоянки.
А Березкин слыл мастером на все руки. Все ребята курили из мундштуков, сделанных Березкиным.Он чинил оружие, правил бритвы, плел корзины для ловли рыбы, ремонтировал зажигалки и карманные фонарики. Взяв в руки какой-нибудь предмет,он сразу начинал соображать и прикидывать, что полезное можно из него сделать.Все, что попадалось ему на глаза, превращалось в строительный материал.В сумке из-под противогаза у Березкина хранились напильники, буравчики, стамеска, шило, металлическая линейка, клещи, плоскогубцы, два ножовочных полотна, оселки, сапожные ножи, иглы.
После купания в болоте я думал, что навсегда лишился часов. Я уже хотел их выкинуть.Но Березкин не позволил: полдня ковырялся в них и вернул. Часы, к моему удивлению, бодро тикали, отставали лишь на одну минуту в сутки от Сережиного хронометра.
37. ТАНЯ ЕДЕТ ВО ФРАНКФУРТ-НА-МАЙНЕ
Ребята удачно окрестили свой лагерь Полюсом недоступности. Среди болот, раскинувшихся на сравнительно большой площади, стоял небольшой, метров двести в длину и немного меньше в ширину,сухой островок, заросший смешанным лесом.Тут росли сосны и ели,береза и ольха,орешник и дуб, осина и шиповник. Северная сторона острова, где лес рос особенно густо, была пологой и опускалась в болото, а южная кончалась отвесным десятиметровым обрывом.
