Варвара Мордовских - Победа во имя мира
Фашист споткнулся. Не выпуская из рук автомата, легко перемахнул через толстый ствол поваленного дерева и исчез.
Шура залегла. Осмотрелась. Простреленной оказалась только юбка да прихватило костыль. Стала внимательно осматривать то место, где, должно быть, затаился фашист. Услышала треск сучьев. Все ближе и ближе. Показались два немца. Шура признала только что скрывшихся. Они были обезоружены. За ними шли три красноармейца с автоматами наготове. Один из них — ординарец командира полка.
— Миша! Прячьтесь!
Протрещала длинная автоматная очередь. Пули полетели мимо. Все успели пригнуться и нырнуть в глубокую воронку, по счастью, оказавшуюся рядом.
Шура предупредила вовремя. Она прихватила одной рукой костыли и поползла в обход. Тихо, бесшумно. Ползать ей не привыкать. Этому искусству, от Сталинграда до Берлина вытаскивая с поля боя раненых, обучились отлично. Кто-то из наших в воронке на конце автомата приподнял каску. Тут же последовала автоматная очередь — каска зазвенела.
«Вот ты где!» Фашист примостился на коленях около корневища поваленного дерева и цепко держал на прицеле автомата воронку. Шура подползла почти вплотную и подняла костыль…
* * *Бункер… В толще бетона — бойницы, смотровые окна… Установлено 32 артиллерийских орудия разных калибров. На крыше восемь зенитных пушек, приспособленных для стрельбы и по воздуху и по наземным целям. Вокруг бункера в траншеях замаскировались солдаты гвардейского полка, которым командовал подполковник Галей Бадреевич Нигматуллин, Шурин муж. Поодаль на бункер нацелены «андрюши», как тогда называли солдаты двухсоткилограммовые реактивные снаряды, разинули жерла самоходные пушки и другие орудия. Все было готово к бою.
— Чего они караулят? — спросила Шура.
— Немцы там, — ответил ординарец. — Подполковник говорит: это последний бастион. В рейхстаге уже наши. Весь Берлин очищен, а тут… Мы снарядами и «андрюшами» — отскакивают, как от стенки горох.
— А мне сказали — штаб полка в бункере.
— Штаб в городе. Подполковник здесь, на наблюдательном. — Ординарец показал автоматом на небольшое, приземистое сооружение из красного кирпича, возле которого прохаживался часовой.
В чисто прибранной комнате за столом склонились над картой Берлина командир полка Нигматуллин и его заместитель по политчасти майор Большаков. В углу у телефонного аппарата — связист, он же переводчик, старший сержант Всеволод Лебединский.
На скрип двери подполковник оторвался от карты и, увидев жену, обрадованно улыбнулся. Но его густые брови тут же сошлись на переносице:
— Я тебе сказал: не появляться на глаза, пока не вылечишься окончательно.
Шура в дверях, как уперлась на костыли, так и стояла не шевельнувшись. Она чувствовала свою вину, знала — будет встряска, но не могла поступить иначе. Ее неотвязно тянуло на передовую, где могла чем-то помочь своим.
Галей Бадреевич помолчал какое-то время и заговорил уже мягче:
— И чего, Сергей Антонович, делать с этой непутевой? Может, домой отправить, в Челябинск? У меня родители строгие, от них не убежит на передовую.
— Домой, в Челябинск? Резон. — Замполит улыбнулся. Он хорошо знал, чем не раз уже оканчивались у них подобные сцены. И обратился к Шуре: — Как ноги?
Шура от прямого вопроса решила уклониться.
— Там три немца. — Она показала глазами на дверь.
— Немцы! Откуда? — насторожился Галей Бадреевич.
— Ребята задержали в парке.
— В парке, говоришь? Солдаты прочесали каждый уголок. В парке, в парке? — вслух размышлял Галей Бадреевич. — А зачем?
Пленные оказались словоохотливыми. Долговязый, то и дело прикладывая к макушке руку и косясь на Шуру, говорил больше всех.
— Что у него с головой?
Переводчик Всеволод Лебединский спросил у пленного и, улыбнувшись, перевел:
— Александра Максимовна костылем его.
Галей Бадреевич взял у Шуры костыль, взвесил на ладони:
— Надежное оружие, ничего не скажешь.
Все улыбнулись.
В бункере своя электростанция, рассказывали пленные. Оборудованы вентиляционные установки, шахтоподъемники для подачи снарядов непосредственно к орудиям. Большой запас боеприпасов и продуктов. Гарнизон в тысячу человек (среди них три генерала) может жить там несколько месяцев. Их послали через секретный ход уточнить обстановку в парке. А они решили убежать…
Галей Бадреевич, посовещавшись с замполитом и начальником штаба, пришел к мысли — послать пленных в бункер парламентерами, передать осажденным ультиматум. Но солдаты возвращаться отказались наотрез. Боялись — с ними расправятся свои. Тогда Галей Бадреевич пошел на крайность:
— Скажи им, — приказал он переводчику, — если не вернутся в бункер, то будут расстреляны, передадут ультиматум — отпустим их.
Немцы, засевшие в логове, приняли ультиматум. Массивная, чугунная дверь в подземелье раскрылась, солдаты повалили кучей. Выходили и выходили, казалось, им не будет конца. Цепочка наших автоматчиков, выставленная у входа все редела, удлинялась.
Пленные разобрались по-четыре. Лишь генерал не встал в строй. Он кивнул на реденькую цепочку русских и с раздражением спросил у старшины:
— И это все ваши?
— Все! — ответил старшина, будто удивившись такому неуместному вопросу.
Генерал потребовал, чтобы его отправили к большому начальству.
— Это можно, — охотно согласился старшина и попросил Лебединского, стоявшего поодаль с Шурой, отвести генерала к подполковнику.
Боль в ногах становилась все сильней и сильней. Но Шура терпела. Крепилась. Когда оказалась на наблюдательном пункте, нашла в себе силы даже шутить:
— Принимай, товарищ подполковник, от санинструктора Шуры еще одного пленного. — Она слегка, вроде невзначай, подтолкнула генерала костылем и встала по стойке «смирно».
Генерал начал выкладывать свои претензии:
— Я генерал, летчик, воевал честно, не фашист, но почему меня ставят в один строй с солдатами?
— А где остальные генералы из бункера? — не удостоив его ответом, в свою очередь спросил не слишком любезно Галей Бадреевич.
Лебединский перевел.
— Один застрелился, второй по подземному ходу ушел.
— Конвенцией не предусмотрено для пленных генералов привилегий, — сказал подполковник. — Но мы сделаем вам милость. Отправим в штаб дивизии одного, под усиленным конвоем.
Шура слушала разговор мужа с немецким генералом, но слова стали доходить до ее сознания с большим опозданием. Она почувствовала себя такой разбитой — вот-вот упадет. В ногах невыносимая ломота. И вся она пылала огнем.
Галей Бадреевич взглянул на нее и все понял:
— Машину! В госпиталь!
* * *Александра Максимовна и Галей Бадреевич Нигматуллины давным-давно сменили военную форму на гражданскую.
Полковник в отставке Галей Бадреевич на одном из заводов Челябинска руководил гражданской обороной. Неустанно, со всей страстью занимался общественной работой. Долгое время бессменно являлся председателем совета ветеранов. Я не оговорился «руководил» — Галея Бадреевича Нигматуллина нет уже среди нас. Александра Максимовна — директор кинотеатра «Искра» в Челябинске. Работа, труд ради людей, среди которых она неотрывно, ежедневно, ежечасно. В этом ее радость.
М. Д. ВОРОБЬЕВ,
ветеран войны, полковник в отставке
В СЕРДЦЕ И В ПАМЯТИ
С первого и до последнего дня довелось мне участвовать в Великой Отечественной войне. Вступил в нее капитаном, начальником бригадной школы младших командиров, а закончил полковником, заместителем командира гвардейской стрелковой дивизии.
Многое из увиденного и пережитого за войну сохранилось в сердце и в памяти. Но особенно запомнились защита города-героя Тулы и грандиозная битва за Берлин.
В Тулу наша 154-я стрелковая дивизия прибыла 29 октября. Тяжелый 1941-й. Мы от самого Брянска не выходили из боев и надеялись на отдых. Но хотя наступал вечер, ни один полк на тульских улицах не задержался. Дивизию отвели на южную окраину города. Приказ: без промедления занимать оборону на Орловском и Воронежском шоссе. Оказалось, еще днем наши войска оставили Ивановские дачи и поселок Ново-Басово. А это — почти у стен города.
Значение обороны Тулы каждый из нас понимал — позади Москва. И работали мы все в ту ночь не разгибая спин. В кромешной темноте, под проливным дождем оборудовали проволочные заграждения, различные противопехотные и противотанковые препятствия. Ставились минные поля. Всю ночь подвозились боеприпасы.
Командир полка майор А. Н. Гордиенко предупредил меня:
— Постарайся как можно больше раздобыть противотанковых гранат и бутылок с горючей смесью: утром ожидается танковая атака.
Вместе с другим заместителем командира полка В. М. Шугаевым идем в роты и батальоны: проверяем готовность. В первом батальоне встречаем комдива генерала Я. С. Фоканова. Он напутствует бойцов:
