Георгий Николов - Зной прошлого
Но проходили месяцы, а узнать что-нибудь о судьбе Вылко Пушкова так и не удавалось. Отшумели праздничные дни и бурные манифестации. Революция все глубже входила в рабочие будни и повседневные дела нашего народа. С фотографии в витрине моряк по-прежнему наблюдал за спешащими по улице людьми. Мало кто теперь останавливался надолго у витрины; чаще прохожие, лишь мельком взглянув на нее, проходили мимо. Все понимали, что раз фотография до сих пор выставлена за стеклом, значит, ничего нового узнать о матросе не удалось, будто Вылко Пушков мог исчезнуть бесследно.
Лишь в конце года органы новой власти раскрыли еще одно преступление фашистов. В результате расследования подтвердилась информация, содержавшаяся в анонимном письме. Автором его был, по всей видимости, один из бывших солдат пограничной роты поручика Велчева. В июне 1944 года эта рота размещалась в селе Атанасово, ставшем ныне одним из кварталов Бургаса. В письме сообщалось следующее: «Разыскиваемый моряк Пушков был убит неподалеку от линии железной дороги к востоку от Бургаса. Его застрелил Димитр Бозков из села Харманли».
…Оторвавшись от отряда и оказавшись в одиночестве, Вылко Пушков несколько дней скитался в горах, а затем решил пробираться в Бургас. К утру 27 июня, избегая населенных мест и удачно обходя многочисленные засады, он добрался до местности Кюшето, неподалеку от села Сарафово, откуда до Бургаса было уже рукой подать. Здесь он решил дождаться темноты, так как на находящемся поблизости аэродроме размещалась рота охраны и днем опасность нарваться на патруль была слишком велика.
После полудня Пушкова заметили двое жителей Сарафово Крыстю Стефанов и Крыстю Узунов, однако он сумел сохранить самообладание и притворился измученным жарой человеком, отыскавшим наконец укромное место, чтобы отдохнуть в тени.
Крыстю Стефанова не зря считали в селе верным прислужником фашистских властей: увидев незнакомого человека, он не мог пройти мимо, не выяснив, кто тот, откуда и куда направляется.
— Сам-то откуда будешь, парень? — спросил дотошный крестьянин у Пушкова.
— С шахты «Черное море», — неохотно ответил партизан, всем своим видом показывая, что не очень расположен к беседе.
— Ну а если ты с шахты, так что делаешь здесь? — не унимался Стефанов.
— Иду на солеварню, думаю там поступить на работу.
— Крыстю, ну что ты пристал к человеку, оставь его с миром, — пытался вмешаться Узунов.
— Не лезь не в свое дело, — оборвал его Стефанов. — А ты, парень, предъяви-ка свою личную карту.
Пушков понял, что дело принимает весьма неприятный оборот и надо найти какой-то выход. Но какой? Не стрелять же в этих случайно оказавшихся на его пути людей? И тогда Вылко решил просто напугать их. Другого выхода не было.
— Сейчас покажу тебе личную карту, — спокойно ответил Вылко и, неожиданно выхватив пистолет из кармана, наставил его на крестьян. — Ну а теперь я буду задавать вопросы. Отвечайте, есть ли посты возле солеварни?
— Не знаем, — торопливо ответили испуганные крестьяне.
— Ступайте тогда своей дорогой и никому ни слова о нашей встрече, — примирительно сказал Пушков.
Крестьяне только того и ждали: боязливо оглядываясь, они заторопились прочь и вскоре исчезли вдали. Однако Пушков не исключал возможности, что крестьяне тут же донесут на него властям, и поэтому решил, что ему необходимо как можно скорее проскочить узкий перешеек между морем и соленым болотом. В случае погони, преодолев это опасное место, он мог бы затаиться до темноты в каком-нибудь винограднике или в несжатой пшенице. Добравшись до канала, соединяющего море и болото, Пушков встретил другого жителя Сарафово Христо Хицкова. «Я ничего плохого ему не сделал, — рассказывал спустя годы Хицков. — Дал хлеба и воды, затем показал путь, как быстрее добраться до Бургаса. Не спрашивал его ни кто он, ни откуда, ни куда направляется».
Покинув опасное место, Пушков затаился в каком-то винограднике и решил дождаться темноты.
Расставшись с партизаном, Крыстю Узунов целый день работал на своем поле, никому и словом не обмолвившись о встрече. По-другому повел себя Крыстю Стефанов: забыв про обещание молчать, он тут же отправился на аэродром и сообщил о подозрительной встрече командиру роты охраны поручику Атанасову. Но тот не придал особого значения принесенным не в меру ретивым крестьянином сведениям. Не встретив должной поддержки от командира роты охраны, Стефанов помчался в Сарафово и доложил обо всем кметскому наместнику Маджарову. Через полчаса они уже вдвоем стаяли перед поручиком Атанасовым. Теперь сведения исходили от официального, наделенного властью лица, и поручик вынужден был принять меры. В роте тут же объявили тревогу, и солдаты были посланы прочесывать местность в районе солеварни. Там они узнали от Хицкова, что какой-то незнакомец прошел в сторону Бургаса. Преследователи устремились в погоню…
Сообщение о появлении партизана поблизости от Бургаса поступило и в штаб пограничного батальона. Поручику Начеву было приказано немедленно прочесать виноградники от села Атанасово вплоть до морского побережья. Рота под его командованием тщательно обыскала весь указанный район, но никого так и не обнаружила. Вскоре цепь пограничников встретилась с шедшей ей навстречу цепью солдат из роты охраны аэродрома. Поручик Атанасов тут же скомандовал отбой и, собрав своих солдат, увел их в сторону аэродрома. Поручик Начев приказал вторично обыскать местность, но и на этот раз никого не нашли. Пограничники уже готовились выступить в обратный путь, когда рядовой Бозков по собственной инициативе направился к расположенному поблизости участку нескошенной пшеницы.
— Вернись в строй, Бозков, — приказал командир взвода Муртанков.
— Это поле еще не проверено, — ответил мечтавший о награде пограничник, продолжая шагать среди густой пшеницы.
Командир взвода не успел отдать приказ во второй раз — неожиданно Бозков вскинул винтовку, и над полем разнеслись два выстрела. Случилось это около четырех часов дня 27 июня 1944 года…
— Ротный приказал не зарывать его! — еще издали крикнул вернувшийся к месту гибели Пушкова его убийца Бозков. — Приедет комиссия, будут разбираться, кто он такой.
— Да мы уж его забыли, — ответил один из пограничников.
— Приказано вырыть его. К семи часам приедет комиссия из жандармерии. Так что в вашем распоряжении один час.
— Наверное, награду получишь, Бозков, — завистливо вздохнул кто-то.
— Поручик мне уже выдал пятьсот левов из его денег, — ухмыльнулся довольный убийца, кивнув головой на свежий холмик. — Говорит, что еще и отпуск мне дадут.
К семи вечера приехала комиссия из жандармерии во главе с Чушкиным. С собой жандармы привезли схваченного ранее партизана Йордана Петкова из Каблешково.
— Кто такой? — спросил Чушкин, указывая на труп Пушкова.
— Не знаю, — ответил Йордан.
— Дайте ему воды, пусть обмоет лицо мертвому, — распорядился Чушкин. — Может быть, тогда узнает.
Под угрозой расстрела жандармы заставили Йордана обмыть водой обезображенное пулей лицо убитого партизана.
— Кто такой? В последний раз тебя спрашиваю! — бесновался Чушкин, размахивая пистолетом перед лицом Йордана.
— В отряде его знали как Пушкова, — ответил Йордан Петков. — Он был моряком, служил раньше на посту береговой охраны. Больше ничего не знаю.
— Закопайте его, — приказал Чушкин жандармам, но затем, взглянув на Йордана, передумал: — Нет, пусть лучше он сам зароет своего дружка.
— Это право того, кто его убил, — спокойно ответил Йордан.
Все повернулись к Бозкову. Но разве пристало «герою» заниматься подобным делом? Тогда жандармы попытались силой заставить Йордана взяться за лопату. Однако мужественный партизан категорически отказался помогать палачам…
— Вы почему его так мелко зарыли? — распекал по телефону своих подчиненных командир батальона. — Завтра его выроют пахари, и снова занимайся с ним. А ведь сами знаете, что все должно быть сохранено в тайне. Срочно пошлите людей, чтобы закопали мертвого на глубину не менее полутора метров. И сверху пусть замаскируют могилу так, чтобы ничего нельзя было заподозрить.
В третий раз пришлось фашистским палачам хоронить тело убитого патриота…
В конце декабря 1944 года фотография Пушкова исчезла с витрины на главной улице. Она была выставлена в фойе Торговой палаты рядом со снимками его погибших товарищей.
В то время в здании Торговой палаты уже начались первые заседания Народного суда.
Генерал атакует
Утром 20 июня майор Димитров сообщил генералу Младенову о полученных от командиров частей донесениях. Теперь у командира дивизии имелось полное представление о бое у Симовой кошары, и он в который уже раз убедился в полной военной безграмотности жандармских офицеров. Отряд был обнаружен 18 июня, весь день 19 июня шел бой, но к утру партизанам удалось скрытно оторваться от правительственных войск. На что рассчитывали жандармы, не сообщив тотчас в штаб дивизии о появлении отряда? Ведь это задача его, армейского генерала, так организовать взаимодействие сил армии, жандармерии и полиции и так повести атаку, чтобы никому из партизан не удалось выскользнуть из железного кольца окружения. И весьма предусмотрительным оказалось его распоряжение о переброске нескольких подразделений именно в тот район, потому что как раз там он и ждал появления отряда. А эти самонадеянные жандармы лишь спугнули партизан и упустили их, не сумев даже как следует организовать преследование. Единственное, что удалось жандармам, так это ввести в заблуждение и армейских офицеров. Основываясь на данных жандармской разведки, войска блокировали обширный лесной массив, а в это время партизаны укрылись на небольшом холме, едва покрытом чахлым кустарником. Мимо этого холма преследователи прошли, не обратив на него никакого внимания. Да и кому придет в голову скрываться в этом кустарнике, когда вокруг, докуда хватает глаз, простираются обширные леса? В итоге блокада оказалась безрезультатной, партизаны перехитрили преследователей и бесследно исчезли. Так что у генерала были все основания для раздражения, когда он сердито спрашивал:
