Ютака Ёкота - Субмарины-самоубийцы
Секунды медленно истекали. Я весь замер в напряжении, когда стрелка секундомера отмерила две минуты и тридцать секунд. Осталось лишь десять секунд! Но вот одна за другой истекли и они, но ни одного звука не донеслось из толщи воды. Неужели мы промахнулись? Прошло еще пять секунд. Неужели нам снова придется вернуться ни с чем? В первый раз нас забросали глубинными бомбами и так потрепали, что мы были вынуждены вернуться на базу. Теперь из наших рук уходит такая легкая добыча. Что было сделано неправильно? Мой секундомер отсчитал уже две минуты и пятьдесят секунд, когда я услышал далекий звук удара металла о металл, а затем сильный взрыв.
— Есть! — воскликнул я, от избытка чувств ударив по спине Синкаи рукой с зажатым в ней секундомером.
Несколько секунд спустя мы услышали второй взрыв. Главный корабельный старшина Фудзисаки воскликнул:
— Прямое попадание!
Вся команда лодки разразилась восторженными криками. Даже Танака мог испытывать удовлетворение, подумал я. Все это должно было напомнить ему былые дни 1942 года.
Почти сразу же за вторым взрывом раздался третий, и тут же по трансляции прозвучал голос капитана.
— Три из наших четырех торпед попали в цель, — произнес он. — Одно судно уже начинает погружаться, над вторым стоит столб огня.
Едва он замолк, как экипаж взорвался радостными криками. Из четырех выпущенных торпед три попали в цель и лишь одна прошла мимо. Из трех две попали в одну и ту же цель, а третья, пройдя еще некоторое расстояние, поразила второе судно.
— Погружение на двести пятьдесят футов! — скомандовал Орита и отдал приказ акустику: — Слушать внимательно! Должен быть шум корабельных винтов!
Он был уверен, что вражеский эскорт готовится к бою и следует в нашем направлении.
Субмарина стала погружаться. Вскоре мы уже застыли на указанной капитаном глубине. На борту установилась тишина. По докладам акустика, он не слышал никакого шума винтов боевых кораблей, идущих к нам на высокой скорости, но лишь звук тихоходных судов.
— Звук винтов удаляется, — прозвучал новый доклад. Мы облегченно вздохнули. Суда конвоя уходили от обстрела. Неужели они не остановятся, чтобы оказать помощь тому, в которое попали наши торпеды? Похоже, что нет. Может быть, они знали об успешной атаке, предпринятой лодкой И-36 четыре дня тому назад, и решили не искушать судьбу. Во всяком случае, у нас не было никаких шансов произвести повторную атаку. Враг теперь был предупрежден. Он мог вызвать патрульные самолеты или бомбардировщики с авианосца. Радиограммы, посланные нам из штаба, извещали нас о нескольких американских авианосцах в районе к востоку от Окинавы.
Капитан продолжал держать лодку на глубине. Победа была достигнута. Теперь нам предстояло уйти от места атаки насколько возможно дальше. Около 4.00 субмарина поднялась на поверхность и до рассвета шла на дизелях, заряжая аккумуляторы. Наступал день, который нам не суждено было забыть.
Глава 13. «„КАЙТЭН“ — ПОШЕЛ!»
Наступило утро 2 мая 1945 года. На рассвете мы погрузились, зарядив аккумуляторы на целый день движения под водой. Водители «кайтэнов» как следует отдохнули и были готовы выполнить любое задание. Все, что нам было надо, — это решение капитана на боевые действия, хотя, сказать по правде, в этот день у нас надежд почти не было. Противник либо вообще не появится в зоне видимости, либо появится в ошеломляющих количествах, заполнив все море и небо множеством эсминцев и самолетов.
Большая часть первой половины дня прошла в тягостном безделье. Не зная, чем себя занять, водители «кайтэнов» собрались в кают-компании. Увешанные своими инструментами, болтающимися на шнурках на шее, мы стали коротать время, пытаясь на глаз определить курсовой угол атакуемого судна. Мы так увлеклись этим занятием, крутя модель корабля в разных направлениях, что даже не обратили внимания, как внезапно во всех отсеках лодки воцарилась тишина. Не услышали мы и доклада акустика в центральный пост управления. Но в 9.30 я и мои пять товарищей были оторваны от нашего занятия оглушительным звоном колоколов громкого боя, возвестивших общую тревогу. Звон этот еще не затих в отсеках лодки, когда по внутренней трансляции прозвучал голос капитана Ориты, отдавшего приказ:
— Команде стоять по боевому расписанию! Подвсплыть на перископную глубину!
Подняв перископ, команда лодки старалась визуально рассмотреть то, что обнаружил на поверхности ее акустик. Приказ капитана, хотя и не касался непосредственно нас, все же привел нас в движение. Мы шестеро стали поспешно проверять, все ли необходимое у нас при себе. Я нажал кнопку секундомера, дал стрелке отсчитать несколько делений, остановил ее и снова сбросил на ноль. Теперь, чтобы занять место в своем «кайтэне», мне надо было только услышать приказ.
— Похоже, что нам наконец-то повезло, господин лейтенант, — произнес старшина Синкаи, обращаясь к Какидзаки.
— Думаю, вы правы, — ответил тот. — Давайте-ка отблагодарим этих ребят за то, что они доставили нас сюда.
Произнося эти слова, он улыбался, как и лейтенант Маэда. Заметив, что Маэда обвязывает голову своей ха-тимаки, я поспешил последовать его примеру, достав свою наголовную повязку и крепко затянув узел, чтобы она прочно сидела на своем месте.
Снова по трансляции раздался голос капитана:
— Приготовиться к пуску «кайтэнов»! Через минуту — новый приказ:
— Водители «кайтэнов» — по местам!
— Ну, Синкаи, идем! — крикнул я, хлопнув ладонью по спине моего друга.
Он рванулся вперед, к носовому отсеку, тогда как мне предстояло пробраться ближе к корме, обходя препятствия, которые я для себя запомнил во время учебных тревог. Подводники, стоявшие на своих местах по боевому расписанию, видели, как я несся мимо них, и кричали мне вслед, когда я пробегал:
— Удачи, Ёкота-сан!
Мой переходной лаз располагался ближе к кормовой переборке машинного отделения лодки. Забираясь в него, я успел крикнуть всем морякам, находившимся в отсеке:
— Прощайте! Спасибо вам за все! Секундой позже я уже исчез в люке.
Вслед за мной по тому же лазу карабкались двое техников. Забравшись в кокпит, я подключил телефон и доложил:
— Старшина Ёкота занял место в «кайтэне» номер три! Затем я посмотрел вниз. В полутьме переходного лаза,
едва освещенные слабой лампочкой в кокпите над головой водителя, белели два лица.
— Сейчас мы задраим за тобой люк, — сказали они, не стирая катящихся по лицу слез.
— Отлично, — ответил я им. — И спасибо вам за все. Возможно, я должен был использовать этот момент для того, чтобы произнести какой-нибудь вдохновляющий лозунг, но тогда это просто не пришло мне в голову. Я был слишком занят последними приготовлениями к пуску. Подо мной с лязгом захлопнулся люк. Нагнувшись, я повернул задрайку, герметично запирая его.
— Номер третий, номер третий, ответьте! — раздался у меня в наушниках голос из центрального поста.
— Номер третий на месте! — произнес я в ответ спокойным и четким голосом.
Я действовал именно так, как много раз отрабатывал это во время учебных тревог. Но на этот раз тревога была не учебной. Я опустил руку в карман форменной куртки, достал фотографию моей покойной матери и укрепил ее рядом с компасом. Эта столь дорогая мне женщина, которой я почти и не знал, будет последним, что увидит мой взор в тот момент, когда моя душа вознесется, чтобы соединиться с ней в вечности.
Затем я услышал шум воды, заполняющей переходной лаз к моему «кайтэну». За несколько секунд лаз был полон. Теперь я был полностью готов, оставалось сделать только две вещи: отпустить два крепежных троса и запустить двигатель.
Каждое мое движение, каждое действие, каждый взгляд на циферблаты приборов — все это делалось мною автоматически. И все было так, как в одной из тех бесчисленных тренировок, которые я отрабатывал на базе в Хикари. «Давай! Давай!» — торопил я про себя голос, который должен был вот-вот прозвучать. Прошло всего восемь или девять секунд с того момента, как я водворился в «кайтэне», но я уже не мог дождаться, когда же я ринусь на врага.
— Центральный! Номер третий к старту готов! — произнес я в телефон, надеясь этим поторопить центральный пост поскорее отправить меня в атаку.
Голос, ответивший мне, был снисходителен. Он прозвучал так, словно говоривший ждал, что я произнесу нечто подобное.
— Все «кайтэны» готовы к старту, Ёкота. — Слова эти были произнесены таким тоном, словно говоривший обращался к малому ребенку.
Я понял, что его мнение обо мне может измениться к худшему, если я буду чересчур нетерпелив. В конце концов, первым, как предполагалось, должен был стартовать Какидзаки. И меня сочли бы весьма невежливым человеком, если бы я попросил выпустить меня перед ним. Поэтому я сделал несколько глубоких вдохов, стараясь успокоить нервы. Еще раз проверил все свои приборы и секундомер, а потом занялся своей хатимаки, устраивая ее поплотнее на голове. Затем руки мои принялись автоматически плясать по пульту управления. Я переустановил глубину погружения так, чтобы не быть выброшенным на поверхность моря при старте. Вскоре все необходимое было сделано. Мне оставалось только нажать рукоять пуска двигателя.
