Юрий Стрехнин - Корабли идут в Берлин
Прогремел последний залп. По тихой вечерней воде поплыли ветви, которыми был замаскирован монитор. Корабль отвалил от берега, так надежно прикрывавшего его, и, набирая ход, вышел на фарватер. Позади, там, где только что стоял «Бобруйск», всплескивались столбы воды, вздыбленной вражескими снарядами. Но немцы открыли огонь слишком поздно. Им было невдомек, откуда на противоположном берегу, в тридцати километрах от линии фронта, вдруг появилась советская артиллерия? Огонь противника был неподготовленным, неприцельным. Он не принес кораблю никакого вреда.
На рассвете «Бобруйск», благополучно проделав обратный путь, вернулся в Туров. Командованию уже было известно из донесения, которое Семенов передал по радио, что артиллеристы «Бобруйска» уничтожили вражескую батарею, более полусотни машин с военными грузами, свыше двухсот гитлеровцев.
Налет на Давид-городок хотя и нанес ущерб противнику, но, конечно, не мог помешать его наступлению. Немцы начали наступать тем же утром. Припять стала как бы осью этого наступления. Знакомая морякам 75-я дивизия оказалась на том участке, где натиск противника был особенно силен. Не раз на выручку ей приходили моряки. «Бобруйск» и другие корабли, имевшие артиллерийское вооружение, били по наседавшему врагу, зачастую заходя ему во фланг; бронекатера, прорываясь в тыл гитлеровцев, поливали их пулеметным огнем, а по немецким самолетам, когда те налетали со стороны реки, где не было армейских зениток, вела огонь плавучая зенитная батарея.
В ходе этих боев командир 75-й дивизии не раз благодарил моряков за помощь.
Прорыв «Верного»
Начало августа. С каждым часом ожесточеннее натиск врага южнее Киева. Гитлеровцы спешат прижать наши отходящие части к реке, не дать им переправиться на восточный берег, который по замыслу нашего командования должен стать новым рубежом обороны. В нескольких местах противник уже достиг Днепра. Командование Юго-Западного фронта ставит перед Днепровским отрядом речных кораблей задачу прикрыть огнем переправы отходящих частей.
Под береговыми кручами занимают огневые позиции мониторы и канонерские лодки. На передний край наших стрелковых частей выходят корректировочные посты с радиостанциями, держа непрерывную связь с кораблями. И когда фашисты бросают в атаку пехоту и танки, чтобы смять наши части и с ходу вырваться к берегу, по ним бьет главный калибр кораблей. Теряя десятки танков, бронемашин, орудий, сотни солдат, фашисты вынуждены откатываться назад. Снова поднимаются они в атаку. И снова на пути к Днепру рвутся тяжелые снаряды корабельной артиллерии. Несколько дней сдерживают врага огнем стоящие напротив Триполья, что совсем близко от Киева, монитор «Флягин» и канонерские лодки. Это дает возможность всем нашим частям вблизи Триполья отойти за Днепр, на правый берег, и занять оборону там. В эти же дни южнее по Днепру, у Ржищева, Канева, Черкасс, переправы наших войск, отходящих с упорными боями, прикрывают мониторы «Левачев», «Жемчужин», «Ростовцев», канонерские лодки «Верный», «Передовой», «Смоленск», «Димитров», сторожевой корабль «Ворошилов», бронекатера, переброшенные с Припяти, и другие корабли.
Накал боев на подступах к Днепру нарастает. Германское командование спешит осуществить свой замысел — обойти с севера и с юга Киев и взять все наши армии, обороняющие его, в «клещи». Уже и южнее Черкасс, нацеливаясь на Кременчуг, ломятся к Днепру немецкие танки и мотопехота, спеша и там перехватить переправы раньше, чем наши войска отойдут по ним на левый берег.
И тогда для прикрытия переправ в район Кременчуга из Черкасс посылают монитор «Жемчужин» и канонерские лодки «Верный» и «Передовой».
…Ранним утром ясного августовского дня монитор и две канлодки вышли из Черкасс вниз по течению. Справа, с запада, доносились глуховатые звуки канонады. Но западный берег, освещенный розоватым светом восходящего солнца, низкий, с тянущимися вдоль воды темно-зелеными зарослями лозняка, за которыми повыше, полускрытые в садах, белели хаты прибрежных сел, выглядел спокойным. Казалось, ничто не напоминает о войне, кроме приглушенных расстоянием звуков далекого боя. Неискушенный слух мог бы принять их за отзвуки грозы, проходящей где-то стороной.
Но корабли находились в полной готовности к бою. Моряки знали, противник на западном берегу может показаться в любую минуту.
…Семь часов тридцать минут утра. Справа по борту над берегом, на фоне чуть пожелтевших полей, показалась длинная россыпь белых хат, зазолотились в лучах уже высоко поднявшегося солнца соломенные крыши. Село Тарасовка, отметили штурманы кораблей. Одно из многих, мимо которых лежит путь…
Вдруг впереди по курсу на спокойной глади воды взметнулось несколько высоких белых всплесков.
Противник уже в Тарасовке? Оттуда бьют его батареи! И не только батареи. С кораблей увидели, как возле окраины, где тянется серая ниточка ведущей с поля дороги, показались танки, издалека они похожи на маленькие черные коробки. Около башен вспыхивают желтоватые огоньки— танки тоже стреляют по кораблям.
Не прошло и минуты после того, как в воду упали первые снаряды. Противник еще не успел пристреляться, а корабельные орудия, развернувшись вправо, открыли ответный огонь.
Над еще только что безмятежно тихой рекой гремели артиллерийские раскаты. Воздух полнился свистом и урчанием снарядов.
Метко стреляли комендоры. На берегу возле Тарасовки один за другим, чернея тугими клубами дыма, возникали разрывы. Взвилось косматое пламя над одним танком. Замер, ткнувшись стволом орудия в землю, свороченный набок другой. Беспомощно застыл только что выползший к берегу третий. Слабее, слабее стреляют вражеские батареи — крепко им досталось от корабельной артиллерии.
Но враг все-таки продолжает вести огонь. И ему нельзя отказать в меткости. Врезается снаряд в борт «Жемчужина». Монитор заметно сбавляет ход — вышла из строя левая машина. Но еще цела правая. Работая ею, «Жемчужин» продолжает следовать заданным курсом, вниз по течению. Его пушки не прекращают огня. На берегу замирает еще один подбитый танк, еще…
Корпус монитора содрогается от нового попадания. Остановилась правая машина! Течение несет корабль. Теперь только от искусства рулевых зависит, сумеют ли они удержать его на фарватере так, чтобы не понесло к правому пологому берегу, где легко сесть на мель, и тогда противник с близкого расстояния расстреляет «Жемчужина», как неподвижную мишень.
Не один «Жемчужин» пострадал в завязавшейся перестрелке. Осколками снарядов на канонерской лодке «Передовой» перебило главную магистраль свежего пара, прошибло в нескольких местах котлы, и «Передовой» тоже стал терять ход. Машинисты, задыхаясь в раскаленном паре, спешили исправить повреждения. Но на это требовалось время. А в бою оно меряется на секунды, на доли секунд. Успеют фашисты пристреляться — считай, конец.
Из трех кораблей невредимой оставалась пока только канонерская лодка «Верный». Ее командир, старший лейтенант Терехин, направил канлодку между берегом, занятым врагом, и поврежденными «Жемчужиным» и «Передовым», прикрывая их. Маневрируя на широком фарватере, Терехин все время вел «Верного» такими курсами, чтобы его орудия могли стрелять как можно чаще и метче, а противник не смог бы пристреляться.
Терехин сразу же понял, что «Жемчужин» поврежден настолько, что уже не способен выйти из-под обстрела своим ходом. И решил взять монитор на буксир, вывести его из-под огня. Не переставая бить из всех орудий по правому берегу, «Верный» кормой стал подходить к носу «Жемчужина». На корме «Верного», навалившись на планшир, уже изготовился схватить с монитора бросательный конец главный боцман канлодки, старшина второй статьи Щербина. Молодой и ловкий, он не стал поручать это, казалось бы, простое дело никому из своей боцманской команды, как делал обычно. Бой, а в бою в самом прямом смысле промедление смерти подобно. Надо с первого же броска ухватить конец, в считанные секунды завести трос, чтобы можно было сразу же дать ход, пока враг не пристрелялся.
На баке монитора показался матрос, взмахнул рукой со швартовом. Щербина на лету схватил тонкий леер, быстро выбрал трос, набросил его петлей на кнехт. И вдруг почувствовал, что куда-то летит. Его больно ударило боком о рубчатое железо палубы. На какой-то миг Щербина потерял сознание. Но тотчас же очнулся — может быть оттого, что непроизвольно вдохнул дым. А дым окутывал все вокруг, валил откуда-то снизу, из-под развороченного, рваного железа палубы. Оказывается, в тот момент, когда Щербина накинул петлю троса, поданного с монитора, в корму канлодки ударил снаряд, пробил палубу, разорвался внизу, в кубрике.
Рывком поднявшись, Щербина с ужасом заметил, что расстояние между канлодкой и монитором увеличивается и только что заведенный трос не соединяет корабли. Кнехт, оказывается, держит не трос, а только его петлю с оборванным концом — трос перебило снарядом, ударившим в корму!
