Равиль Бикбаев - Обмани смерть
Иногда я думаю, что у нас еще не всё потеряно. Ещё есть нравственные силы, противостоящие бездушной правовой машине уничтожения.
Глава вторая
Суд с учётом состояния подозреваемой Дарьи Сергеевны Мишиной вынес постановление об избрании в отношении неё мерой пресечения: подписку о невыезде. Все процессуально-следственные действия в отношении подозреваемой были приостановлены до её излечения.
— Девчонку переведем в ведомственную больницу МВД для повторного обследования, там её мигом признают здоровой, меру пресечения изменим, — встретивший меня на выходе из здания суда майор Одинцов криво улыбнулся, небрежным жестом предложил пройтись по улице и когда мы пошли, обходя поставленные впритык машины, негромко доверительно продолжил начатый разговор:
— Найти других свидетелей наркоманов, это вообще не проблема. Они все на крючке и за дозу кого угодно продадут. Гуманного дурашку дежурного из ИВС уволим, уже служебное расследование ведется. Так что… — сделал он многозначительную паузу и уверенно договорил, — посадим, раз взялись всё равно посадим. И пусть хоть весь Интернет от визга о продажной полиции усрется, нам плевать.
Остановившись, майор по-простецки сплюнул на землю.
— Следователь, — продолжил говорить майор, — это сотрудник из моей группы, что я ему прикажу то и сделает. Есть у меня такой. Разведенный, семья в другом городе, к нам переводом пришел. Решительный паренек, пробы ставить негде. Такой никого не пожалеет. Эту девку он мигом скрутит, сама во всём признается. Да и не в этой девчонке дело.
— А в чём? — отрывисто спросил я.
— В тебё, — чуть усмехнулся майор, — в тебе «светоч» ты наш. И не говори, что ты не догадываешься, что эту девку не просто так взяли. Это твой поводок. Ты же у нас весь такой ответственный, а папаше девчонки ты кое-чем обязан. Отдашь снайпера, дело по наркотикам сразу прекратим. Думай.
— Вы всем управлением его найти не можете, — говоря я пристально разглядывал его худое морщинистое лицо, кожа на нем серого оттенка крупнопористая и дряблая, — Я то как его один найду?
— Не знаю, — глумливо подмигнул он, — это же тебя зовут Обмани смерть. Вот и действуй.
— Семен, — тихо спросил я майора, — а ты не боишься? — и чуть повысил голос, — Сам не боишься пулю получить? Узнать где ты живешь, где бываешь, кто тебе дорог, по нашим временам не проблема. А если с тобой так же, а?
— Боюсь, — не глядя в мою сторону, уныло признался он, — только другого я намного сильнее страшусь. Тебе скажу, чтобы ты знал, что я до конца пойду. Меня тоже подловили. Было одно дело, забили у нас одного мужичка на допросе. В запале чуток не рассчитали, помер он, все бы ничего, можно списать эту смерть… типа приступ сердечный или еще чего, но… в общем детали тебе знать не обязательно, но мне и другим кто со мной тогда был, поставили условие, или мы найдем снайпера, или делу об убийстве дадут ход. И руки развязали, делайте что хотите, только найдите. Бежать некуда, но если кто сбежит, остальные за него ответят, вот мы и присматриваем друг за другом. А провести остаток жизни на зоне я не хочу, это та же смерть только медленнее и мучительнее, чем от пули.
— Так сами и найдите, а не присматривайте друг за другом! — желчно выкрикнул я, — сами ищите, я то тут при чём? А по Даше, скажи своему «крутому», не он один шкуры снимать умеет. И всю жизнь в кабинете не отсидится.
— Сам скажи, — вяло раздвинул тонкие губы в ухмылке майор и дальше серьезно заметил, — да только не поверит он. Такие не верят, туповаты. Да и опыт имеют односторонний, это когда бить и пытать могут только они. Только твоей искалеченной клиентке на зоне с отбитыми почками уже всё равно будет, какого цвета с изнанки шкура её следока.
Дальше медленно шли молча. Майор шёл заметно приволакивая левую ногу и не смотрел по сторонам. Я еле поднимая при ходьбе ноги, шаркал по растрескавшемуся асфальту, тонкими подошвами дорогих ботинок и думал. Мне одному найти снайпера не реально. Не найти… я знал, что всё сказанное майором правда. Приведут других свидетелей, подкрепят их показания заключениями экспертиз, для суда этого будет вполне достаточно. А доказать, что девушке наркотики подложили и отжали ее пальцы на пакетах с расфасованными дозами, не выйдет. Те кто это сделал, связаны круговой порукой страха, возможности на них надавить нет. А если начать по ним стрелять… Я негромко рассмеялся, вспомнив старое присловье: «Всех не перестреляешь» Действительно, всех не перестрелять даже снайперу. Тут совсем другие меры нужны. А это значит…
— Материалы по делу покажешь? — после непродолжительного молчания спросил я майора.
— Покажу, — чуть заметно кивнул он и с явной издевкой негромко сказал, — Ну вот теперь и ты стукачём стал, поздравляю и добро пожаловать. Добро пожаловать в ряды предателей и подонков верных помощников нашей полиции.
Глава третья
Найти маньяка если он весьма осторожен и достаточно умён, а за рамками своей «идеи» вполне вменяем и в частной жизни ничем от окружающих не отличается, крайне сложно. А если он стреляет из оружия с глушителем не оставляя иных следов кроме трупа и пули в нём, то практически невозможно. А если нельзя предугадать, кто будет следующей жертвой и не захватить стрелка с поличным, то серия выстрелов, серия убийств может продолжаться годами, пока случайность, допущенная ошибка или самомнение не подведут преступника. В наше время, да и не только в наше, маньяка как правило губит тщеславная страсть к преступной «славе», острое желание публично продемонстрировать свою исключительность и неуязвимость, болезненное стремление донести до всего «мира» свою «идею». Многие маньяки охотно используют современные средства коммуникаций, питая особенное пристрастие к интернету. Там-то их и находят, а дальше дело техники и оперативной хватки. Но если маньяк после выстрела ложится «на дно» оставляя за собой труп, протоколы осмотра места происшествий, путанные показания свидетелей и заключения экспертов криминалистов, то применяются другие методики поиска. Они хорошо известны и тайны не составляют. Только применять их уже не кому, или, это если быть убежденным оптимистом, почти некому. Для этого всего лишь надо быть целителем. Любое преступление, особенно преступление против личности, это как проникающее ранение в социальную ткань общества. Кровоточит резаная или колотая рана, а значит нужен тот кто вылечит раненого, ликвидирует последствия удара, нужен целитель. Настоящий криминалист, неважно как его именуют: «полицейский»; «милиционер»; «следователь»; «сыщик» или любой синоним этих слов и является таким целителем. Несмотря на мундирно-толстую, дубленую шкуру профессионального цинизма, жесткости нередко переходящей в жестокость, это всегда идеалист. Он противостоит злу. Не абстрактно, а с оружием в руках. Это его призвание. Его долг защищать сообщество людей от проникающих ранений и уничтожать тех кто их наносит. Сейчас это особенно смешно звучит, правда? Даже не смешно, а предельно глупо и наивно до клинического идиотизма. Сколько в современной полиции таких идеалистов? Не мне судить. Но нашей правоохранительной системе не нужны идеалисты, более того они ей опасны, ей нужны профессионалы. А профессионал просто отрабатывает своё денежное содержание. Содержит его государство для своей защиты, всё остальное государству и его профессионалам безразлично. И когда снайпер выходит на огневой рубеж обнаружить и остановить его уже некому.
Может это так, а возможно и нет. Но именно об этом я думал, когда дома просматривал все материалы этого дела. Теперь уже моего дела. Ранее при молчаливом согласии майора в его кабинете я сфотографировал документы на камеру сотового телефона, в своей квартире фотографии закачал в компьютер.
Итак, что имеет следствие. Семь трупов. Весьма достойных членов современного общества.
Первый, через организованную им розничную сеть малолеток, торговал наркотиками, все это знали, в том числе получавшие от продаж свою долю «правоохренители». Сколько детей по его вине стало наркоманами и погибло, не известно. Полученные деньги вкладывал в игорный бизнес, в строительство, любил на показ жертвовать на благотворительность. Убит утром, при входе в свой офис.
Второй, специалист по недвижимости, обманом лишал людей жилья. А в начале его деятельности именно я консультировал его, как юридически безупречно оформлять сделки с недвижимостью. Потом он грамотно сволочь дела вёл, строго по закону. Предпочитал работать со стариками и сиротами и те оставшись без крыши над головой глотали слезы бессильной ненависти. Его последняя сделка по отъему жилья привела к самоубийству четырех человек. Перед тем как придут приставы выкидывать их на улицу муж и жена отравили своих детей, а потом вскрыли себе вены. Специалист был убит вечером, на стоянке где оставлял на ночь свою машину.
