Василий Белых - Моторы заглушили на Эльбе
— Тебе, Игорь, не все ли равно? Были бы черные кресты для фашистской погани!
— Да, без Петра я мало чего стою, — сказал Сытытов. — Самоходка не танк: у нее башня не вращается. Не сумеет Тавенко навести машину на цель — и мы с заряжающим Плясухиным ничего не поделаем.
— Не бойся, Сыт, я тоже жить хочу и тебя не подведу, — снова тянул на веселое Тавенко.
— Дри чем здесь «бойся» или «не бойся», «хочу» или «не хочу»? — горячился Сытытов. — Тебе, Петр, все шуточки…
— Та я ж за всех болею! Не сумею я своевременно сманеврировать и занять выгодную позицию, не помогу тебе, Сыт, навести орудие в цель, тогда не ты врага, а он тебя пристукнет, а заодно и меня. А я ж, ей-богу, не хочу умирать! — объяснял Тавенко. — Правду я говорю, товарищ капитан?
— Истинную правду, — с готовностью отозвался Пузанов. — О жизни надо думать в бою. Ради жизни идем в бой…
Команда «По машинам!» прервала разговор.
Командир полка и его заместители стояли у обочины, наблюдая за выдвижением батарей. За городом 1-я и 3-я свернули направо. Куницкий повел свою вдоль реки на юг к видневшемуся вдали селению. Резервная — лейтенанта Емельянова — направилась к расположенному неподалеку небольшому лесу…
Как прошел первый бой? Меня интересовало буквально все. Наиболее характерными были действия экипажей 1-й батареи. О них мне говорили Пузанов, Ханукович, Марычев, Сытытов…
Командир 39-го стрелкового полка 4-й Бежицкой стрелковой дивизии радостно встретил самоходчиков.
— Трудновато пришлось нам без поддержки танков и САУ, — говорил он глухим, охрипшим голосом, и видно было, как вымотался комполка, за этот тяжелый день. — Сегодня противник уже не предпримет атаки. Но завтра наверняка попытается еще раз нажать, чтобы сбросить нас с плацдарма. С вашей помощью мы сорвем его планы.
Комбат Ханукович побывал у начштаба полка и командира стрелкового батальона, уточнил задачу. Отдавая боевой приказ, он особое внимание обратил на маскировку, изучение местности и наблюдение за противником.
Офицеры направились на рекогносцировку огневых позиций и путей выдвижения к ним. Затем по намеченному маршруту провели механиков-водителей. После того как командиры машин поставили задачу своим экипажам, Пузанов и Ханукович побеседовали с воинами различных специальностей. По заданию парторга батареи младшего лейтенанта Новожилова наводчик орудия коммунист сержант Василий Першин выступил перед наводчиками батареи, рассказал о своем боевом опыте, а механик-водитель коммунист ефрейтор Степан Рыбаков — перед батарейными механиками-водителями.
Как только стемнело, экипажи заняли основные огневые позиции, отрыли окопы для самоходок, тщательно замаскировали их. Командиры машин и механики-водители прошли маршрутами, которые вели к запасным огневым позициям. Ханукович и Пузанов побывали в экипажах, проверили, насколько бойцы уяснили задачу, как отрыты окопы, хороша ли маскировка ОП.
Вскоре принесли в термосах завтрак — кашу с мясом и чай. После горячей пищи и ночных забот клонило ко сну. Однако напряженное ожидание боя брало верх — бойцы не спали. Их взоры были обращены не на восток, где с утренней зарей занимался новый день, а на запад: там, за легкой дымкой тумана, притаился враг.
Утро выдалось тихое, безветренное. Поднявшееся над лесом, за рекой Турия, солнце светило ярко, предвещая хорошую погоду.
Передний край обороны стрелкового полка проходил по западным скатам небольших высот. Местность впереди была открытая. В глубине обороны гитлеровцев, правее огневых позиций батарей, виднелась роща. По словам командира стрелкового батальона, туда после неудавшейся атаки отошли немецкие танки.
К утру в окопах с обеих сторон воцарилась тишина. Казалось, уснули «ракетчики», будоражившие ночную тьму. Не слышно стало и пулеметных очередей, которыми фашисты в ночное время «поддерживали дух» своего воинства.
— Что-то не похоже на войну, — прервал молчание наблюдавший за противником Сытытов.
— Немцы чаек попивают, — молвил Тавенко.
— Они больше кофе любят, — уточнил Сытытов. — Однако трапеза их затянулась.
— Тебе, Игорь, вижу, не терпится. Нас еще спозаранку накормил дядя Костя. А у гитлеровцев — распорядок. Я их давно знаю, — сказал Тавенко.
— Пожалуй, среди нас их не знает только Плясухин: для него все ново. Но пусть он не думает, что гитлеровцы остались такими же, как в начале войны. Наша армия внесла поправки: врагу не раз приходилось драпать не «по распорядку».
— Говорю, не спеши. Перед боем всегда тихо, видно, гитлеряки к нам в гости собираются.
— Лучше бы сейчас… Утром и солнце нам подмога — освещает их оборону, а после обеда будет слепить, — заметил Сытытов.
— Воздух! — послышалось с НП командира стрелкового полка. В небо устремились сотни глаз. Над позициями кружил самолет-разведчик «Фокке-Вульф-189», который бойцы прозвали «рамой».
Зенитки открыли огонь, но «рама», маневрируя между разрывами, продолжала выискивать цель для своей артиллерии. К размеренному гулу «фоккера» прибавился рокот еще нескольких самолетов: на восток шла пятерка вражеских бомбардировщиков. Поравнявшись с левым флангом обороны полка, они развернулись и пошли в пике на наш передний край. Одновременно открыла огонь гитлеровская артиллерия.
— Теперь жди «гостей», — предупредил Марычев.
Атакованные краснозвездными истребителями, фашистские летчики не рискнули пикировать вторично и, беспорядочно побросав бомбы, повернули на запад. Артналет же продолжался.
Противник перенес огонь в глубь нашей обороны. Снаряд разорвался вблизи самоходки Марычева. Осколки застучали по броне. Для рядового Плясухина это был первый в жизни разрыв вражеского снаряда, посланного, как ему казалось, именно в него. Он испуганно прижался к Сытытову, как, должно быть, когда-то в детстве прижимался к матери.
— Спокойно, Андрюша! Мы в надежном укрытии, — склонившись к заряжающему, сказал Сытытов, но так, чтобы не услышали товарищи. — А когда выйдем из укрытия, от прямого попадания снаряда нас спасет Петро: он настоящий ас! Умеет маневрировать.
— Танки! — крикнул Ханукович. — Один, два, три, — считал он про себя, — …шесть. Однако, многовато для начала.
Справа и слева от участка обороны батальона, который поддерживала батарея Хануковича, также показались танки и цепи вражеской пехоты. Но внимание командира батареи было приковано к тем, что шли в атаку прямо на его огневые позиции. Гитлеровцы, очевидно, не предполагали, что на этом участке у русских появятся самоходки. Их танки шли в атаку самоуверенно, нахально, не рассчитывая, что встретят настоящий отпор. «Огнем с большой дистанции заставлю залечь пехоту, а затем ударим по танкам», — прикинул в уме комбат и передал команду экипажам:
— Всем! Осколочным по пехоте противника… Огонь!
В боевых порядках фашистов поднялись султаны взрывов. Открыла огонь и наша артиллерия. Заметались фигурки вражеских солдат, цепь нарушилась, пехота прижалась к земле. Однако танки с крестами на броне по-прежнему шли вперед развернутым строем, на ходу ведя огонь.
— Всем! Всем! — скомандовал Ханукевич. — Выйти на ОП номер два!
Самоходки вырвались из укрытий, устремились на новые, заранее подготовленные огневые позиции. Приняв команду, Тавенко на предельной скорости погнал свою машину и, достигнув обозначенного места, резко остановился. Сытытов уже приметил подходящую цель: вражеский танк, пытаясь преодолеть первую траншею, несколько развернулся, подставил свой борт.
— Петя, родной, доверни чуть правее! — крикнул Сытытов. Тавенко тотчас исполнил просьбу товарища.
— По танку противника, семьсот, бронебойным… Огонь! — скомандовал Марычев.
Сытытов поймал цель, нажал на спуск. Выстрел! Вражеский танк развернулся пушкой на запад и застыл.
— Молодец, Игорь, добавь ему перцу! — воскликнул Тавенко.
— Андрюша, бронебойный!
— Готов!
— Огонь!
Второй снаряд угодил в корму танка, и тот загорелся. Остановился еще один танк, подбитый кем-то из самоходчиков. Остальные машины врага повернули вспять.
— Смотрите, драпают! Это они от нас бегут, Андрюша! — ликовал Сытытов, посылая снаряд за снарядом вдогонку гитлеровцам. Пламя охватило еще одну вражескую машину.
— Игорь, твоя работа? — спросил Тавенко.
— Нет, в этот я не стрелял. На первый раз хватит нам и одного, — возбужденно ответил Сытытов.
Артиллерия противника открыла запоздалый огонь по самоходкам. Ханукович подал команду отойти на основные огневые позиции. Сделав еще несколько артналетов, враг притих.
Комбат вызвал к себе командиров машин.
— Неплохо действовали все экипажи, — сказал он. — Команды выполнялись быстро, самоходки умело маневрировали и занимали огневые позиции. Отличились экипажи Марычева и Новожилова: подбили по одному танку.
