Владимир Лавриненков - «Сокол-1»
Этим доброжелательным, откровенным разговором закончилось официальное знакомство, после чего состоялся приказ о зачислении советских летчиков добровольцами в республиканские ВВС.
Вот, казалось бы, когда наконец можно было им считать себя волонтерами свободы. Но Евгений Саввич Птухин внес ясность и в этот вопрос:
— Пока что высокое звание добровольцев вы носите чисто формально. Его нужно оправдать в боях.
Оправдать в боях… Такая возможность, которой все жаждут, должна была вот-вот уже представиться. Из новичков были сформированы две эскадрильи. Одну возглавил Александр Гусев, другую — Иван Девотченко. Шестакову пришлось расстаться с другом Смоляковым. Платон стал заместителем у Гусева, эскадрилья которого тут же убыла в Лос-Алькасарес. Девотченко со своими орлами направился в Сан-Хавьер.
Сан-Хавьер — не Валенсия, при одном воспоминании о которой чудится густой запах роз, спелых апельсинов и мандаринов. Сан-Хавьер не так уж далеко от переднего края. Здесь все живут войной.
Думалось: вот отсюда сразу и начнутся боевые полеты. Может быть, так бы оно и было, да только без самолетов как поднимешься в воздух? Как раз их-то и не имелось. За ними требовалось еще отправиться на морскую базу в Картахену, там получить их в разобранном виде, потом собрать, облетать, после этого еще восстановить утерянные навыки техники пилотирования, освоиться с районом полетов… В общем, всем этим заботам не видно конца и края. Когда же воевать? Сколько можно томиться, так ведь в душе может все перегореть, не хватит запала для сражений.
Только о последнем напрасно волновались летчики. О том, чтобы не дать остыть их горячим сердцам, враг старательно заботился сам. Его бесконечные налеты, бомбовые удары, гибель невинных людей, пожарища — все это выше поднимало волну ненависти в сердцах летчиков к заклятым врагам — фашистам.
Самолеты получены, собраны, облетаны, оружие пристреляно. Наконец-то первое боевое задание: прикрытие района Картахена — Аликанте от бомбардировщиков. Прежде чем приступить к его выполнению, отработали вопросы взаимодействия с эскадрильей Александра Гусева. Гусевцы прибыли в тот момент, когда Девотченко проверял технику пилотирования подчиненных. Как раз готовился к взлету Шестаков.
— Посмотрю за ним вместе с тобой, — сказал Гусев Девотченко. — Нравится мне этот парень, а вот каков он в воздухе — еще не видел.
— Сейчас увидишь.
«Ястребок» Шестакова взлетел. Быстро набрал высоту и тут же начал одну за другой с большой точностью выписывать замысловатые фигуры сложного пилотажа. Посадка — тоже высший класс.
— Жаль, что такой мастер достался тебе, — только и сказал Гусев.
— А разве у тебя таких нет?
— Есть, конечно, но… почти такие. Он же у тебя виртуоз, его в бою на мушку не возьмешь…
— Это точно — сам проверял, из-под прицела вьюном уходит.
— Запомни, Ваня, выйдет из Шестакова большой летчик…
— Дай-то бог, чтобы здесь, в Испании, какая-нибудь беда его не подстерегла.
— Ну, этого мы можем пожелать всем нам…
Установив прямую телефонную связь, обговорив тактику взаимных действий на случай отражения массированного налета вражеских бомбардировщиков на Картахену, согласовав ряд других, не менее важных вопросов, делегация гусевцев убыла на свой аэродром.
Прикрытие района — задача не из легких. И конечно, исключительно важная. Ведь речь идет об охране морских портов, важных населенных пунктов. Только истребителю не по нутру ждать, когда враг изволит сам объявиться, его удел — активный поиск, решительный натиск, стремительные атаки. А тут продежурили целую неделю — ни один, даже случайный, самолет противника не показался. То ли франкистская разведка хорошо сработала, то ли там что-то затевают, к чему-то готовятся. Факт оставался фактом: с появлением в воздухе «чатос» и «москас» налеты прекратились.
В общем, нет настоящей боевой работы. От этого у всех падало настроение.
— Из перекисшего теста плохой хлеб получается, — стали выражать недовольство летчики. — Скоро ли займемся тем, ради чего сюда прибыли?
Что мог ответить на это Иван Девотченко? Он ведь и сам думал о том же, и когда случалось видеться с начальством, задавал те же вопросы.
Сейчас он задумался над тем, что нужно как-то организационно объединить коммунистов и комсомольцев эскадрильи.
Тут основная трудность заключалась в том, что в одном подразделении служили члены ВКП(б) — наши летчики и испанские коммунисты — техники, механики. Не будешь же создавать две партийные организации?
Гусев рассказал, что в его эскадрилье образовали партийное землячество, которое объединило коммунистов всех наций. Председателем землячества избрали Ивана Панфилова.
А что, если не ломать голову, последовать этому примеру? Другое вряд ли что придумаешь, а указаний на этот счет ждать не приходится: на месте-то видней.
Предложение командира было поддержано. Организовали партийное землячество, руководство им поручили летчику коммунисту Зубареву. Его помощником по работе среди комсомольцев единодушно избрали Льва Шестакова. Он скучать сам не будет и другим не даст…
«С таким не пропадем!» — было мнение молодежи.
Шестаков из тех, кому не нужно растолковывать, что и как делать. О кем говорили: он работает по принципу «самовоспламенения».
Принцип этот «сработал» на следующий же день. Лев подошел к Девотченко, обратился:
— Товарищ командир! Пока нет боевой работы, разрешите я расскажу ребятам о действиях здесь наших предшественников.
— А откуда ты знаешь, как они действовали?
— Да вот тут у меня кое-что собрано…
Вытащил из бокового кармана записную книжечку, которую в его руках видели в Гавре при встрече с возвращавшимися из Испании летчиками. Она не только была вся исписана аккуратным четким почерком, но между ее страниц были вклеены вырезки из газет.
Девотченко полистал книжечку, развернул одну-другую вырезку и вдруг обнял Шестакова, радостно восклицая:
— Ну, Лева, ты настоящий молодец! Да тебе с такими материалами цены нет! Ведь на них можно всю партийно-политическую работу построить, людей воспитывать. Это же сейчас так важно…
Лев даже опешил от такого бурного проявления чувств обычно суховатым, сдержанным командиром, не знал, как себя в такой ситуации вести.
— Вот что, Лев, — сказал уже строго Девотченко, — сегодня соберем всю эскадрилью и проведешь первую беседу. Понравится людям — будешь выступать перед ними раз в неделю, пока весь материал не используешь. А там, смотришь, новый появится, уже наш, собственный.
Беседа была посвящена Героям Советского Союза, заслужившим это высокое звание за мужество и храбрость, проявленные в небе Испании, — Ивану Копецу, Сергею Денисову, Сергею Черных, Павлу Рычагову.
Рассказ о них был настолько захватывающим, что все слушали, раскрыв рты. Слушали и мотали на ус: Шестаков деталь за деталью раскрывал «секреты» боевого мастерства и мужества прославивших себя воздушных бойцов. Чувствовалось: он не раз анализировал все, что узнавал о героях, по «косточкам» разобрал их приемы, тактику действий, много полезного почерпнул для себя и теперь готов щедро поделиться им со своими товарищами по оружию.
Девотченко смотрел на Шестакова и вспоминал недавние слова Гусева:
— Запомни, Ваня, выйдет из Шестакова большой летчик, будут о нем говорить, учиться у него…
«Пожалуй, ты прав, Саша, — подумал про себя командир. — Но не будем спешить с выводами. Все о каждом из нас скажут воздушные бои, которые вот-вот начнутся».
И они действительно начались, только не для эскадрильи Девотченко, а для гусевцев. Их срочно перебросили на Южный фронт в Кабеса-дель-Буэй. Там у республиканцев было мало авиации, враг господствовал в небе. Требовалось сбить с него спесь.
Прикрытие Картахены, Аликанте, Мурсии теперь возлагалось на одну эскадрилью Девотченко. Летчики воспрянули духом: может быть, скоро удастся провести первый воздушный бой!
Первый бой… Неизвестно, что кому он принесет, но все жаждут его, ждут не дождутся. Видно, так уж устроен человек: лететь навстречу яркой мечте, даже зная, что можно и сгореть, не достигнув ее.
Но все, к чему страстно стремишься, рано или поздно приходит. Приходит без фанфар и барабанного боя, приходит буднично и просто.
Вот как произошло это у Льва Шестакова.
На аэродром прибыла группа американских и английских журналистов. В большинстве своем — долговязые, ведут себя бесцеремонно, громко разговаривают. С ног до головы обвешаны фотоаппаратурой.
Девотченко совершенно не был рад столь неожиданному визиту. Ведь будут расспрашивать — а что рассказывать? Пока никто ничем не отличился, для республиканской Испании, по существу, ничего еще не сделали. А может, именно это и устроит больше всего неожиданных гостей?
