Александр Лукин - Операция «Дар»
Около аэродрома в Калиновке штаб-квартира рейхсмаршала Геринга. Кроме Берлина, «Вервольф» связан подземными кабелями с Киевом, Харьковом, Днепропетровском, Ростовом и Житомиром, где расположена полевая ставка рейхсфюрера Гиммлера. Вокруг леса тридцать шесть наблюдательных вышек… В пяти километрах от леса с трех сторон замаскированы батареи противотанковых орудий, с четвертой стороны, помимо батарей в лесу, вдоль линии железной дороги Калиновка — Винница постоянно курсирует бронепоезд. В лесу вокруг него в бараках расположены войска СС внутренней охраны ставки. Через каждые двести метров специальные заставы. Установлен строжайший режим. Расстрелу подлежат все посторонние лица, узнавшие о ставке. Местных жителей проверяет и фильтрует специальная группа гестапо… Вся охрана подчинена начальнику имперской службы безопасности при ставке оберфюреру СС полковнику войск СС Реттенгуберу. Он подчинен непосредственно рейхсфюреру Гиммлеру…
Так была раскрыта тайна объекта «Вервольф». Подробная информация о местонахождении ставки Гитлера была передана в Москву.
В ответ на наше сообщение мы получили короткий приказ: «Тщательно проверьте». Мы проверили. Убедились в точности полученных сведений, вторично сообщили в Москву. Новый приказ: проверить еще раз. Снова проверили (во время одной из проверок наш разведчик в Виннице лично видел Геринга вблизи), снова сообщили в Москву. Проверка затянулась. Конец ей наступил тогда, когда мощные удары Советской Армии, уже разгромившей немцев на Волге и перешедшей в решительное наступление, вынудили Гитлера срочно перевести свою полевую ставку из-под Винницы в район города Растенбурга в Восточной Пруссии (ныне территория Польской Народной Республики), где она получила уже новое кодированное название «Вольфшанце» («Волчье логово»).
Но Гитлер не забыл и о «Вервольфе». Винницкие подпольщики, связанные с нашим отрядом, видели Гитлера в 1943 году, когда он приезжал на совещание командования фронтом. Словно по иронии судьбы, это совещание проходило на территории… психиатрической больницы.
Сейчас трудно сказать, какую роль могла бы сыграть информация о ставке Гитлера, полученная разведчиками нашего отряда.
Обыскивая подбитый полубронированный автомобиль, один из участников подвижной засады, разведчик Николай Гнидюк нашел в машине великолепный пистолет «вальтер». К его удивлению, «вальтер» оказался, так сказать, «бесхозным». Дело в том, что пистолеты Райса и Гаана были, как и полагается, в кобурах. Они не успели ими воспользоваться. Не успели вынуть оружие и убитые гитлеровцы, обнаруженные в машине. Между тем налицо был лишний пистолет, в обойме которого не хватало двух патронов, а на рукоятке были заметны следы свежей крови.
Гнидюк припомнил, что, когда он бежал к машине, оттуда послышались два выстрела, после чего он выпустил по автомобилю очередь из автомата. По-видимому, в машине находился еще один пассажир, который начал отстреливаться, был ранен в руку и невольно выпустил пистолет. Но, видать, этот пассажир — один из гитлеровских офицеров — сумел в кромешной тьме уйти незамеченным в лес.
Принадлежавший этому неизвестному немцу пистолет вызвал всеобщий интерес. «Вальтер» действительно был необыкновенным. Его рукоятка вмещала не одну, а две обоймы — четырнадцать зарядов, расположенных в шахматном порядке.
В отряде существовало строгое правило, категорически запрещавшее разведчикам пользоваться захваченным в бою оружием, чтобы потом случайно с ним не попасться в руки гестапо. Но Кузнецов, чрезвычайно любивший хорошее оружие, уговорил нас оставить ему этот четырнадцатизарядный «вальтер» у себя.
Еще через две недели наши разведчики Николай Гнидюк и Николай Струтинский (тоже участвовавший в подвижной засаде) гуляли в гитлеровской форме по Ровно. Стоял чудесный солнечный день. Разведчики проходили мимо здания офицерского госпиталя. Когда они поравнялись с крыльцом, из двери вышел высокий капитан в форме инженерных войск, сбежал по ступенькам вниз, сел в «оппель» и уехал. Правая рука капитана была на перевязи.
Гнидюка словно что-то в грудь толкнуло.
— Знаешь, Коля, — сказал он Струтинскому, — чует мое сердце, что это тот самый фриц, который тогда от нас в лес ушел.
Струтинский в ответ мог только пожать плечами. Поди проверь — тот или не тот! Мало ли в Ровно раненых офицеров — хоть пруд пруди.
И вот уже летом на квартире нашей разведчицы Лидии Лисовской в доме по улице Легионов, 15 собралась офицерская компания. Хозяин пирушки был обер-лейтенант Пауль Зиберт. В этот вечер он пригласил нескольких важных для него офицеров и поэтому не поскупился на угощение. Стол ломился от коньяков, ликеров и отменной закуски. Гости веселились вовсю. Помалкивал только штурмбаннфюрер из гестапо, сидевший в дальнем углу комнаты.
Зиберт был в ударе: рассказывал анекдоты, смешные истории, танцевал с дамами — словом, был душой общества. Потом пришел Николай Гнидюк, считавшийся двоюродным братом хозяйки дома Лидии Лисовской. Ему тоже нашлось место за столом. Он налил себе рюмку коньяку, повернулся к соседу чокнуться и… замер от изумления. Рядом с ним сидел тот самый немецкий капитан, которого они со Струтинским видели возле госпиталя. На правой кисти капитана отчетливо выделялся небольшой багровый шрам. Гнидюк чуть не поперхнулся коньяком, но все же сумел благополучно допить свою рюмку.
Разговор за столом шел о предстоящем крупном наступлении, о грядущих победах, о новом секретном оружии, которое, по слухам, в корне изменит ход войны в пользу Германии.
— О, я нисколько не сомневаюсь, что новое оружие, плод германского гения, свершит чудеса, — поддержал разговор и Зиберт. — Могу это засвидетельствовать хотя бы на таком примере. Недавно я был в командировке в Берлине, и там мне подарили пистолет совершенно оригинальной новой конструкции. Вы только представьте: четырнадцатизарядный «вальтер» с великолепным боем! Не угодно ли полюбоваться, господа?
С этими словами Кузнецов вынул пистолет из кобуры и поднял над столом для всеобщего обозрения. Послышались восхищенные возгласы. Только инженерный капитан, сосед Гнидюка, не разделял любопытства остальных офицеров.
— Ну, не очень-то хвастайтесь, Зиберт, — сказал он. — Вы не первый обладатель четырнадцати-зарядного «вальтера». У меня еще раньше, чем у вас, был точно такой же. Был да сплыл при довольно трагических обстоятельствах.
— Расскажите, капитан, — послышалось со всех сторон.
— Что ж, если угодно. Как вы все помните, господа, несколько месяцев назад партизаны совершили нападение на машину, в которой ехали в Ровно из Киева мой бедный друг имперский советник подполковник фон Райс и майор граф Гаан. Я находился в тот ужасный момент в этой же самой машине…
Сидевший в дальнем углу гестаповец неожиданно оживился. Его маленькие глазки-буравчики впились в лицо капитана.
— Значит, вы можете рассказать об их судьбе? — перебил он рассказчика. — Они ушли вместе с партизанами?
— Как вы можете так думать о немецких боевых офицерах? — с неприязнью взглянув на гестаповца, резко ответил капитан. — Я видел подполковника Райса и майора Гаана в последний раз без всяких признаков жизни, до конца выполнившими свой долг перед фюрером и Германией. В отличие от некоторых людей, которые должны были обеспечить их безопасность и не допустить подобного нападения под своим собственным носом…
Последнее ядовитое замечание было направлено явно в адрес гестаповца. Тот побагровел, но смолчал. Возражать дерзкому капитану означало признать, что недвусмысленный намек попал точно в цель.
Капитан продолжал под общее молчаливое одобрение свой рассказ:
— Так вот, когда случилась вся эта история, со мной как раз был такой «вальтер», как тот, что вам только что демонстрировал обер-лейтенант Зиберт. Я отстреливался, кажется, убил двух бандитов, но был сам ранен в правую руку и выронил пистолет в снег. Каким-то чудом мне единственному удалось выбраться из машины и, раньше чем к ней подбежали партизаны, скрыться в лесу. Таким образом я спас жизнь, но лишился пистолета. Самое обидное, что им сейчас пользуется какой-нибудь невежественный русский дикарь, который даже не понимает, какое великолепное оружие ему случайно досталось. И, поверите ли, господа, я до конца жизни буду помнить номер того пистолета — 46710.
«Русский дикарь» невольно взглянул на пистолет, который продолжал держать на ладони. На синей вороненой стали виднелись пять цифр: 46710.
Игра могла кончиться трагично — стоило лишь кому-нибудь из соседей Кузнецова попросить пистолет. Но Пауль Зиберт, исправляя собственную ошибку, мгновенно нашел, пожалуй, единственный, но психологически удивительно точный ход. Такой ход мог найти лишь разведчик, мгновенно ориентирующийся в любой самой неблагоприятной ситуации. Он медленно поднес пистолет к глазам как бы для того, чтобы лучше разглядеть, и, словно между прочим, переспросил:
