Сборник - Ладога родная (Воспоминания ветеранов Краснознаменной Ладожской флотилии)
Встреченные огнем корабельной сорокапятки и потоком трассирующих пуль, «юнкерсы» потеряли ориентировку и, безрезультатно сбросив бомбы, скрылись из виду.
Выйдя на относительно малые глубины, Ходов подал команду приготовить якорь к отдаче. В это время внезапно появилась новая тройка «юнкерсов» и с разных сторон спикировала на корабль. Две бомбы попали в тральщик, одна взорвалась в корме, другая — в районе машинно-котельного отделения.
Ходов не сразу даже осознал, что произошло. Сосредоточившись на управлении кораблем, он прежде всего обратил внимание на то, что заело машинный телеграф. Обращаясь к Гребенкину, Ходов сказал: «Дима, сбегай в машину, узнай, в чем дело!» Тут-то и обнаружилось, что кормы нет, что она уже под водой. Стало ясно, что судно идет ко дну.
А вражеские самолеты продолжали кружиться над тонущим тральщиком и расстреливать его из пушек и пулеметов. На борту уже было много убитых и раненых, но Абакумов продолжал вести огонь из своего орудия. Все так же ему помогал второй наводчик минер Спиридонов. Убитого заряжающего краснофлотца Кудрявцева сменил машинист Шурыгин.
До колен Абакумова уже доходила вода, вместе с палубой, на которой стояло орудие, он погружался в воду. Раненный осколками в обе ноги, он не покидал боевого поста.
Старшина 1-й статьи В.И. Торшин.
С последним выстрелом орудие погрузилось в воду, и Абакумов со своим орудийным расчетом уже из воды выбрался на крышу надстройки. Оставшиеся в живых моряки и бойцы-пулеметчики стали взбираться наверх, на все выступающие из воды части корабля.
Сигнальщик Сергей Колесниченко пытался спустить, шлюпку, но силы оставили его, моряк упал за борт и погиб.
Волной смыло за борт машиниста Ивана Каретникова, которому при взрыве бомбы осколками перебило ноги.
На глазах вахтенного машиниста В. И. Торшина бомба взорвалась у левой машины и вырвала кусок левого борта. В пробоину хлынула вода. Весь состав вахты погиб. Торшин, придя в себя после контузии, увидел, как вода затопляет котельное отделение и подбирается к топке. Зная, что это может привести к взрыву котла, Торшин из последних сил дотянулся до предохранительного клапана, открыл его и, вытравив пар в атмосферу, предотвратил катастрофу.
«Как далекое эхо, — рассказывал позднее Торшин, — я услышал команду: „Оставить машинное отделение!"»
Наверху, тесно прижавшись друг к другу, мокрые, коченеющие от холода, — в полузатопленной рубке, на мостике, на обломках мачты, на трубе — люди ожидали помощи.
Только спустя 13 часов помощь подошла. Наши самолеты обнаружили терпящих бедствие, и, когда озеро стало стихать, их сняли с погибшего тральщика и на баркасах доставили на канонерку, а затем в базу. Последним оставил свой корабль командир старший лейтенант Ф. Л. Ходов.
Вскоре после описанных событий на имя командования пришло письмо от жены геройски погибшего машиниста ТЩ-122 краснофлотца Ивана Каретникова, того самого Каретникова, который одним из первых, обвязав себя концом, бросился в студеные волны Ладоги для спасения погибающих бойцов-пулеметчиков, того Ивана Каретникова, которому осколком бомбы оторвало ноги и волной смыло за борт.
Жена Каретникова писала:
«Велика тяжесть моей утраты, огромна боль и бесполезны слезы… Вы написали мне, что Иван погиб геройской смертью… На коленях у меня сидит Юрка — сын. Ему пять лет, и он тоже хочет стать матросом. Его отец был сыном своего отечества, и таким, клянусь вам, я воспитаю Юрку…»
Так ценой беспримерного мужества моряков, не щадивших своей жизни, начинался водный путь через Ладожское озеро — путь, впоследствии названный «Дорогой жизни».
Гибель спасательного корабля «Водолаз»Смерть витала над Ладогой. Вслед за тральщиком ТЩ-122 погиб невооруженный спасательный корабль «Водолаз».
Это произошло 4 октября 1941 года. Вместе с кораблем «Водолаз», входившим в аварийно-спасательный отряд специального назначения, наш «Сталинец» стоял на рейде у мыса Осиновец. В 18 часов, когда уже темнело, был получен приказ — всему отряду срочно следовать в район острова Сухо, где терпела бедствие баржа, на которой переправлялись из Ленинграда на Большую землю 400 курсантов военных училищ.
Находившийся на борту «Сталинца» начальник ЭПРОНа контр-адмирал Ф. И. Крылов решил перейти на «Водолаз», где размещались офицеры его штаба. Одновременно он приказал командиру нашего корабля старшему лейтенанту Н. Д. Родионову немедленно сняться с якоря и следовать по заданному курсу к месту назначения.
— «Водолаз» к вам в пути присоединится! — сказал на прощанье адмирал, уже сходя в катер.
Адмирал, по-видимому, не хотел терять ни минуты драгоценного времени, нужно было срочно оказать помощь терпящей бедствие барже.
Мы легли на курс. Небо было затянуто кучевыми облаками, сквозь которые изредка проглядывала луна.
Безмолвно застыли матросы на боевых постах. Сигнальщики внимательно осматривали воду и воздух. Слегка покачивало. Прошел час, другой, а «Водолаз» все еще не появлялся. Ветер стал крепчать и задул с норд-оста. Его сила достигла 5–6 баллов. По расчетам, мы прошли уже миль 30 и находились на траверзе банки Северная Головешка. Пошел снег. Видимость ухудшилась. Полагая, что «Водолаз» где-то рядом, мы не особенно тревожились и продолжали следовать по назначению.
Баржу, терпящую бедствие, мы не обнаружили, несмотря на усиленные поиски. Только кое-где на поверхности плавали какие-то обломки. Судьба курсантов оставалась для нас неизвестной. Не было в указанном районе и «Водолаза».
Наш корабль возвратился на рейд Новой Ладоги. Уже сойдя на берег, на пути в штаб, мы неожиданно увидели группу моряков, идущих со стороны канала. Люди показались нам знакомыми. Впереди шагал паренек в матросской бескозырке. Это был четырнадцатилетний сын командира корабля «Водолаз» Юра.
На наши недоуменные вопросы: «Что вы здесь делаете? Откуда идете? Где ваш корабль? Как вы оказались в Новой Ладоге раньше нас?» — долго никто не хотел отвечать. Наконец заговорили все сразу, и мы узнали о печальной участи, постигшей корабль, о гибели большей части команды во главе с командиром корабля лейтенантом В. С. Зениным.
Вот что произошло.
Задержавшись по разным причинам, «Водолаз» снялся с якоря только спустя час-полтора после «Сталинца». До выхода с трудом удалось уговорить больного адмирала Крылова сойти на берег.
Все шло нормально. Зенин рассчитывал скоро нагнать «Сталинец». Свободные от вахты моряки отдыхали в каютах. Прилег на диване в кают-компании и старший флагман отряда начальник штаба ЭПРОНа капитан 2-го ранга Борисов — участник многих выдающихся операций по спасению и подъему затонувших кораблей. Это был мужественный, энергичный, богатырского сложения и на редкость доброй души человек.
Командир пятой боевой части механик Я. Ф. Шумилин поднялся на ботдек проверить затемнение машинных световых люков. Часы показывали 21 час. «Водолаз» находился примерно на траверзе Северной Стрелковой банки.
Неожиданно из-за облаков вынырнул вражеский «юнкерс» и спикировал на корабль. Од на из сброшенных бомб, пробив спасательную шлюпку правого борта, взорвалась в котельном отделении, две другие — в кормовой части. Судно стремительно накренилось на правый борт и стало тонуть. Пар из котла со зловещим свистом вырвался в атмосферу. Шумилина взрывной волной подбросило вверх и опрокинуло на палубу. Большинство людей, находившихся в помещениях, не могли из них выбраться. Капитана 2-го ранга Борисова при попытке выйти придавило массивной металлической дверью.
Лейтенант В. С. Зенин.
Видя, что корабль спасти не удастся, командир приказал всем оставить его. Мужественно и хладнокровно он руководил спуском единственной уцелевшей шлюпки и посадкой в нее личного состава.
На палубе в бессознательном состоянии лежал тяжело раненный старший механик Шумилин. Зенин попросил: «Ребята, спасите механика, у него много детей, он им очень нужен». Как только в шлюпку погрузилось предельно допустимое количество людей, командир приказал отвалить от борта и стал раздавать оставшимся спасательные пояса. В самый последний момент Зении успел столкнуть в воду, в сторону шлюпки, находившегося с ним на борту четырнадцатилетнего сына Юрку, которого, спасая от голода, незадолго до этого взял к себе на корабль. Юрку из воды втащили в шлюпку матросы…
Сам же Василий Сергеевич Зенин не покинул гибнущий корабль и разделил его судьбу. До последнего момента командира видели на ботдеке. Он стоял, облокотившись о шлюпбалку. Рядом с Зениным был военком корабля, любимец команды политрук Родин.
