Георгий Свиридов - Черное солнце Афганистана
Двигатели трудились ровно и гудели басисто, лопасти шумно рубили воздух над головой. Боевой накал страстей постепенно спадал, хотя перипетии боя еще продолжали держать в напряжении. Остаток пути летели молча. Каждый был занят своим делом. Но в глазах их уже появилось то особое выражение, которое бывает лишь во взгляде фронтовиков, хлебнувших военного лиха.
Впереди раскрывалась обширная Нангархарская долина. Живая, приятно ласкавшая глаз зеленью садов. Поля ухожены и расчерчены тонкими светлыми нитями арыков. А большое зеркало водохранилища своей солнечной голубизной могла поспорить с яркостью самых красивых образцов лазурита — знаменитого камня, добываемого в горах Бадахшана.
— Подлетаем к дому, — доложил Александр Беляк.
— Возьми управление, — капитан произнес это спокойно и ровно, словно говорил о самом простом и обычном деле.
Александр обрадовался. Снова командир доверяет ему вести вертолет! И поспешно выдохнул:
— Взял управление!
— Соблюдай дистанцию!
— Есть соблюдать дистанцию!
Паршин устало улыбнулся пересохшими губами. В голосе лейтенанта он уловил радостные нотки. «После такого тяжелого дня, невероятного напряжения и переживаний, пусть хоть немного порадуется», — подумал капитан и вспомнил, как ему самому вот так же командир вертолета доверял управление, учил владеть боевой машиной. То были счастливые и радостные минуты!
В последнее время Паршин все чаще стал доверять Александру управление вертолетом. И видел, как тот все уверенней и уверенней ведет себя в качестве командира. В который раз капитан подумал о том, что ему все же придется подыскивать себе нового второго летчика. Причем, в самое ближайшее время…
Тяжелая боевая машина покорно слушалась Беляка. И он все больше и больше осваивал ее мудреный «характер». Она как бы стала продолжением его самого. Александр чувствовал размах многометровых сильных лопастей, как размах своих рук. Ровное биение мотора — как ритмичный стук своего сердца.
— Заходить на посадку? — спросил Беляк.
— Да, — распорядился Паршин.
«Сейчас самый удобный момент для того, чтобы приобрети навыки посадки, — решил капитан. — Вертолет почти пустой, горючее выработано. Боеприпасы израсходованы. Пусть учится!»
— Все делай сам.
— И приземление?…
— Да! — сказал Паршин и добавил. — Только чтоб без перелета, не как в прошлый раз.
Александр смущенно поджал губы.
Неделю назад капитан позволил ему совершать посадку, и он, не рассчитав скорость подлета, вовремя не сбавил мощность двигателя. Вертолет «промахнулся». Хорошо еще, что в тот момент никого из начальства на аэродроме не было, даже вездесущий замполит отлучился в город по своим делам.
— Чтоб без перелета, — повторил Паршин.
— Не промахнусь, товарищ капитан! — уверенно пообещал Беляк. — Перелета не будет.
Управляя мощным боевым вертолетом уверенно и сноровисто, он невольно вспомнил родное Сызранское училище, первые робкие полеты на крохотном учебном Ми-2 с инструктором, а еще почему-то — коллективную драку на дискотеке и очередную отсидку на «губе»…
Глава восемнадцатая
1
Четвертый семестр, второй курс.
Отучившимся полтора года курсантам предстояло осваивать технику не в учебных классах и тренажерах, а на практике. Одно слово, что они едут «на полеты», вдохновляло и окрыляло. Александр помнил те весенние дни, когда он, как и его товарищи по курсу, в одночасье почувствовал себя летчиком. Как их радовало новое распределение личного состава курса! Уже не армейская система — отделение, взвод, рота, а приятно ласкающие слух, ставшие родными — эскадрильи, звенья, летные группы.
Поселок городского типа Безенчук, что в двух часах езды на электрички от Сызрани, памятен курсантам многих выпусков. Именно здесь, на учебном аэродроме, на поношенных и неказистых, но еще добротных учебных винтокрылых машинах Ми-2 — нестареющих и добросовестных железных трудягах — начинали они робкое освоение воздушного пространства.
Сколько им, этим винтокрылым работягам, приходилось терпеть нерасторопность и бестолковость курсантов, которые на первых своих полетах забывали обо всем, что выучили на земле в классах, отработали на тренажерах. Бессмысленные и бесконечные дергания и рывки рычагами управлениями и ножными педалями, несогласованные действия и бестолковые команды, которые обязан был выполнять сложный механизм, терпеливые винтокрылые машины сносили безропотно. Благо еще, расторопные и дотошные инструктора не дремали и успевали вовремя вмешаться, переиначить бестолковые команды курсантов и дать возможность винтокрылым труженикам проявить свои летные качества.
Дорогу в небо Александру Беляку открыл летчик-инструктор Антон Горобец, недавний выпускник училища. Высокий худощавый лейтенант с блеклыми глазами, больше рассказывал, чем показывал на практике. Он по своей молодости — первый год службы! — еще не наработал опыта преподавателя, действовал сугубо по инструкциям и шпарил заученными наизусть параграфами наставлений. Но Александру было все едино, он ни на что не обращал внимания. Главным и основным было то, что молодой лейтенант помог ему сделать шаг в небо, шаг к осуществлению своей мечты! Он, Александр Беляк, сел в кабину летчика! Он оторвался от земли! Он поднялся в небо не пассажиром, а летчиком! В руках — ручка управление, ноги — на педалях. Такие дни незабываемы, они навсегда остаются в сердце каждого пилота!
Вывозную программу (по сути — азбуку летного дела) Беляк выполнил, как говорят, с первого захода. Без срывов и оплошностей. Полеты по кругу, по заданному маршруту, в зону. А вот с висением получалось не совсем ладно.
— Как успехи у курсанта? — спросил у инструктора старший летчик капитан Кизяков.
Был он фигурой знаковой. Мастер спорта СССР по вертолетному спорту, участник крупных всесоюзных и международных соревнований. А с виду ничего особенного — летчик как летчик.
— Прямо отличные! Всю программу осваивает легко и быстро.
— Такого не бывает, — усмехнулся Кизяков, добрым взглядом рассматривая смущенного от похвалы Александра. — Перехваливаешь.
— Можете проверить, — твердо сказал летчик-инструктор.
— Обязательно проверю, — пообещал Кизяков и спросил Александра. — Сколько налетал?
— Десять часов, товарищ капитан, — ответил Беляк с некоторой гордостью.
— Нормально для начала!
— Стараюсь, товарищ капитан!
— В чем слабина?
— В висении, — честно признался Беляк.
— Это другое дело, — сказал капитан и повелел инструктору: — Запланируй на завтра мой полет с курсантом.
На рассвете Кизяков сам вывел вертолет с курсантом в центр квадрата. Квадрат стандартный — пятьдесят на пятьдесят метров, обозначен флажками белого цвета.
— Держи управление! — сказал капитан.
— Взял управление! — ответил Беляк.
Удержать вертолет на одном месте в положении «висения» над заданной точкой далеко не просто. Боковой ветерок давал о себе знать, да еще сказывались и не особенно умелые действия курсанта. Потихоньку утренние воздушные потоки начали разбалтывать вертолет и выносить его за пределы квадрата.
— Повторим! — сказал старший летчик и снова поставил вертолет в центр квадрата.
Так повторялось раз пять. Кизяков говорил мало, подсказывал руками и ногами. Александр успел схлопотать от капитана добрую полусотню тычков по голове и ударов по правой ноге, с предельно кратким пояснением:
— Крен!.. Шарик!.. Высота!..
С каждым новым заходом в середину квадрата тычков и пинков Беляк получал все меньше и меньше.
— Нормально, — скупо похвалил Кизяков, снова вводя вертолет в центр квадрата, и там завис. — А теперь слушай мою команду! Я сейчас буду вводить разные отклонения, а ты старайся удержать вертолет.
— Буду стараться, товарищ капитан! — выдохнул Александр, понимая, что настоящее обучение только начинается.
Управление учебного вертолета двойное. Оба они — капитан и курсант, — держались за свои ручки и держали ноги на педалях.
— Готов? — спросил Кизяков.
— Да, товарищ капитан!
— Начали!
Неожиданности посыпались со всех сторон. То вдруг рванется ручка управления, то педаль, как живая, упруго упрется или утопится до предела, то дернется «шаг-газ». Александр старался изо всех своих сил. Был предельно внимателен и насторожен, быстро и четко реагировал, действовал руками и ногами, порой чисто автоматически, по интуиции. Но всегда оказывалось, что он действовал правильно. Винтокрылая машина, подчиняясь его воле, упрямо держалась на заданной высоте в центре квадрата. Висела над землей, словно ее привязали к этому месту.
— Нормально, — снова скупо произнес капитан, когда они совершили посадку, и добавил: — Через смену пойдешь на зачет.
