Николай Наумов - На рубежах Среднерусья
После разговора с Рокоссовским Жуков позвонил Верховному:
— Товарищ Сталин! Считаю, что оборонное сражение на Орловском направлении идет вполне удовлетворительно. Танковые корпуса врага, а он их поставил в первый эшелон, смогли овладеть только второй позицией и кое-где вклинились в третью. Контрудар, предпринятый Рокоссовским танковым и стрелковым корпусами, хотя и дал небольшой территориальный результат, но позволил вызволить из окружения несколько батальонов и рот, которые удерживали свои опорные пункты и узлы сопротивлением в опасных условиях. Положение на участке, где противник намеревался образовать брешь, стабилизировано.
— Будем считать, что начало оборонительного сражения вы и Рокоссовский провели вполне успешно. Намерения на ближайшее будущее?
— Немецкое командование еще не ввело в сражение основные резервы, поэтому я и командование фронта ожидаем продолжения вражеского натиска. Срывать его контрударами и тем более контрнаступлением нахожу нецелесообразным. Пусть танки врага опять прут на нашу противотанковую оборону. Делаем все, чтобы выбить у Клюге как можно больше тяжелых танков и штурмовых орудий. Добьемся этого результата — у врага останется мало сил для закрытия брешей, которые пробьют Попов, Соколовский и Рокоссовский. И Орловский плацдарм врага мы срежем, что позволит нам вскрыть пути к Орлу и Брянску.
— Такой ваш замах, конечно, заманчив. Но если северная ударная группировка немцев дополнительно введет в сражение две-три танковые дивизии, а они у нее есть (ведь мы считали и пока считаем, что главный удар последует с юга), армии Пухова придется туго. «Тигры» и «фердинанды» серьезные машины. Соберет их Клюге в одном месте и пробьет брешь.
— Вторая полоса заблаговременно занята войсками с такой же плотностью, как и первая. Командующий фронтом свою танковую армию держит в готовности двинуть ее в нужное место, как только окончательно определится направление главного удара группы армий «Центр». Эти меры, считаю я, вполне способны сорвать наступление германских сил в пределах тактической зоны обороны и создать предпосылки для перехода в контрнаступление. Возможно, Рокоссовский успеет вступить в это дело одновременно с Поповым и Соколовским.
Закончив доклад, Жуков несколько расслабился, стал ждать ответа Верховного. Тот спросил:
— Как срабатывают у Рокоссовского минные поля?
— Хорошо. На минах подорвалось немало даже тяжелых танков. За ночь его саперы поставили и перед третьей позицией и уплотнили перед второй полосой.
Сталин опять замолк. Наконец произнес указания:
— С вашими наметками согласен. Доведите их Рокоссовскому до точных задач. И действуйте дальше в таком же решительном духе. — Опять помолчал. — Недавно разговаривал с Василевским и Ватутиным. У них оборона складывается хуже. Не исключено дальнейшее углубление танковых сил врага в их оборону. Виноваты в этом не только они, но и Ставка. На Воронежский фронт, в сущности, навалились две армии — мощная Гота и группа «Кампф». Бои подтвердили: в ней три корпуса, один из них танковый. По боевым возможностям она раза в два сильнее нашей общевойсковой. По уточненным данным, на активном фронте Ватутина у противника на четыреста — пятьсот танков больше. Соберет тяжелые машины в кулак и может протаранить оборону Ватутина до Обояни и даже Курска. В третье военное лето этого мы допустить не можем.
Эти фразы и Сталиным, и представителями Ставки произносились уже не раз, и все же Сталин повторил их. Значит, беспокойство за Курский выступ не покидает его.
5
В то время, когда на северном фасе Курского выступа войска генерал-полковника Рокоссовского вынудили ударную группировку генерал-фельдмаршала Клюге безуспешно менять направления ударов на южном фасе, для войск генерал-полковника Ватутина боевые действия уже в первый день операции складывались, можно сказать, тяжко. 7-я гвардейская армия под Белгородом не смогла ликвидировать захваченный армейской группой «Кампф» плацдарм, что грозило продвижением ее корпусов на север и охватом войск левого крыла фронта. Намного опаснее сложилась обстановка для 6-й гвардейской армии, по которой 4-я танковая армия нанесла главный удар вдоль Симферопольского шоссе. Ее главная полоса обороны оказалась прорванной на двух участках, что привело к разрыву ее группировки на три части. Две центральные дивизии оказались в полуокружении на первой полосе обороны, фронт дивизий справа и слева от них оказался прорванным, их полки, наполовину и более разгромленные, под напором танковых дивизий врага отошли на вторую полосу или к флангам армии. Чтобы предотвратить более глубокое вклинение танковых сил врага, командарм успел опасные направления прикрыть дивизиями второго эшелона, своим противотанковым резервом и противотанковой бригадой и полком, переданным ему командующим фронтом. Они закрепились на промежуточной позиции, но удержат ли ее, у него уверенности не было. Авиация противника нещадно бомбила их. К ним перемещалась артиллерия, что предвещало повторную артиллерийскую подготовку с неограниченным расходом боеприпасов. А за ней возобновят атаки дивизии двух танковых корпусов, в которых самыми опасными были таранные группы, составленные из «тигров», «слонов» и модернизированных «четверок», на которых теперь стояли длинноствольные дюймовки, легко пробивавшие броню танков и самоходок.
Командарм 6-й гвардейской генерал Чистяков, которого за бои под Сталинградом наградили двумя орденами, а не так давно слово «майор» заменили на «лейтенант», скорбно смотрел на поле боя, на котором его дивизии весь долгий день бились с танками и мотопехотой противника. Выглядел он совсем не с генеральской солидностью. Гимнастерка, кое-как схваченная ремнем, застегнутым пряжкой со звездой, походила на кофту, наскоро охваченную опояской, галифе в коленях было измазано глиной со стенок открытого НП, на который он недавно переместился, так как к прежнему танки врага приблизились на прямой выстрел. Было от чего скорбно смотреть на поле боя. Две его дивизии, стоявшие насмерть в центре армейской полосы обороны, еще держались, но были обойдены справа и слева, а выбитые противником из главной полосы, частью сил отошли на промежуточную позицию, их фланговые полки — к армейским разграничительным линиям.
Еще не так давно потесненные дивизии держались на третьей позиции. Была надежда, что с подходом к ним противотанковых резервов армии и фронта они удержат ее и тем создадут предпосылки для нанесения фронтового контрудара, но противник опередил и овладел позицией и теперь угрожал промежуточной, на которой едва-едва успели закрепиться отходящие дивизии и подходящие противотанковые средства.
Поскольку связь с НП комфронта прервалась, обстановку командарм доложил начальнику штаба фронта. В ожидании ответа генерал Чистяков затуманенным взором смотрел на поле, изуродованное разрывами снарядов и бомб. Перед передним краем, удерживаемым только в центре, стояли танки и самоходки, подбитые и подорвавшиеся вчера во время проведения противником разведки боем, а также сегодня. Часть из них еще горели и чадили в разных местах утраченной обороны, в одиночку и группами по три — пять машин. Между ними виделись и свои «тридцатьчетверки» и «семидесятки», в основном в окопах, из которых торчали только простреленные башни. Те и другие были приданы дивизиям на усиление противотанковой обороны. Конечно, они подкрепили ее, заставляли танки врага не идти, а ползти в атаке. Но все равно противник пробил в обороне первой полосы две бреши.
На одном участке командарм посчитал соотношение подбитых танков, противника и своих. К его огорчению, тех и других оказалось поровну, а по науке вражеских должно было быть в два-три раза больше. Особенно мало стояло «тигров». Единицы, а наших они подстрелили многовато. И вот… тяжелые немецкие машины бьют наши на дистанции километр и больше, а наши — вполовину меньшую. То есть тогда, когда у экипажей и расчетов хватает терпения-мужества подпустить этих громил к себе на такое расстояние. Вот такое соотношение возможностей стволов танков и противотанковых орудий оказалось невыгодным для нас и выразилось в соотношении потерь. Под Сталинградом наступление вели танки старой конструкции и легкие чешские. Те и другие подбивались «сорокапятками» и даже противотанковыми ружьями, а вот сегодня… Противотанковые снаряды, выстреленные дальше семисот метров, скользнув по утолщенной броне, летели к черту на кулички. Под Сталинградом бывало тяжко до невмоготы, но вот так, чтобы за один день перенести почти непрерывные артиллерийско-авиационные громы, стрельбу почти в упор «тигров» и «слонов», которые разделываются с целями за один-два выстрела, а потом еще растирают траншеи в блины и лепешки… Да и новые «четверки» — не орешки.
