Утешение - Гаврилов Николай Петрович

— Мать, ты откуда? Не из Грозного, да? — повернулся к ней водитель. Ольге он показался каким-то очень спокойным. Подбородок гладко выбрит, внимательные черные глаза. В нагрудном кармане камуфляжной куртки рация.　

— Из Сибири, — деревянным голосом ответила Ольга.

Большие события вблизи делились на эпизоды, на отдельные картинки. Вскоре Ольга увидела в окне стоящий на обочине «КамАЗ», полный боевиков. Возле Дома правительства видела толпу. Мелькнула за окном грузовая машина, в кузове которой стояла зенитка, а возле нее мальчишка лет четырнадцати с зеленой повязкой смертника на лбу и улыбкой на все лицо. 　

— Аллах Акбар! — прокричал он вслед «Ниве».　

— Аллах Акбар! — крикнули ему в разбитое окно.　

Повсюду разносилось кипение стрельбы.　

Только сейчас Ольга начала понимать, что город захватывают. Машина проехала центр и направилась в сторону Ханкалы, на каком-то перекрестке свернув с дороги во дворы. Проехали разбитую еще с прошлого года длинную девятиэтажку и остановились. Возле угла дома, пригибаясь, суетилось несколько человек. Здесь гремел бой, воздух рвался от грохота близких пулеметных очередей. К машине кто-то подбежал, махая рукой, крича по-русски что-то вроде: «Улица простреливается насквозь, вам надо заехать с другой стороны и ударить с тыла».　

— Так ты из Сибири, мать? — словно только сейчас расслышав ответ Ольги, переспросил водитель, передергивая затвор автомата. Позади тоже залязгало металлом. — Слушай, после войны приезжай ко мне в гости. Знаешь, какая у нас в горах красота… Увидишь — уезжать не захочешь…　

Говоря это, он заблокировал дверь с ее стороны. Кто-то позади схватил Ольгу за плечи, повернул спиной к окну, чтобы она сидела не боком, а закрывала как можно больше пространства, и, перегнувшись через сиденье, положил ствол автомата на ее плечо. Им не была нужна заложница, им просто хотелось пересечь простреливаемую улицу, и Ольга сейчас выполняла роль мешка с песком, заслоняя своим телом водителя.　

— Приедешь, я тебе лично галнаш приготовлю. Знаешь, как вкусно! — продолжал говорить водитель, сжимая ручку передач, готовясь выехать на открытое пространство.　

— Аллах Акбар, — негромко произнес кто-то позади.　

«Нива» тронулась и, набирая скорость, выскочила из-за угла дома.　

В следующую секунду Ольга оглохла. Прямо над ухом бил автомат, второй боевик стрелял в заднее окно. Ольга сжалась, пригнув голову, обхватив ее руками. Непрерывной очередью автомат грохотал возле ее плеча, полностью оглушая ухо, летели стреляные гильзы, некоторые падали ей за воротник, обжигая шею. Она не видела, а у нее за спиной в конце улицы стояли бетонные блоки с бойницами, все освещенные огоньками выстрелов. Пули свистели и пели на все лады. Мелькнула нелепая мысль, что, если в нее сейчас попадут, она забрызгает этим чеченам весь салон. «Нива» объехала какую-то сгоревшую машину, двух человек, лежащих посреди дороги в неестественных позах, скакнула по бордюру и через полминуты вышла из зоны обстрела, влетев во дворы с другой стороны улицы. У Ольги дрожали колени, она напрягала мышцы ног, чтобы унять дрожь, и ничего не слышала, на время полностью оглохнув на одно ухо. Все тяжело дышали, словно пробежали несколько километров.　

Один из боевиков вышел из машины и, обойдя ее кругом, удивленно протянул:　

— Ничего себе. Ни одной дырки…　

— Мать, ты жива? — по губам поняла она вопрос водителя. Ей открыли дверь, она была больше не нужна. Не обращая на нее внимания, чечены тут же стали возиться с гранатометами. А Ольга на слабых ногах прошла за угол и без сил опустилась на какую-то лавочку в пустом дворе. В голове стоял звон, немного тошнило. Позже она считала, что ей в этот день повезло многократно — что не попали и что боевики не забрали ее с собой. В Ленинском районе дудаевцы собрали более восьмидесяти человек из русского населения и использовали их живым щитом во все дни боев.　

Вначале в войне еще можно увидеть отблески света. В том же Грозном бывали случаи, когда боевики закрывали гражданских своими телами, выводя из-под огня русских стариков и матерей с детьми, сами выполняя роль живых щитов. Подобные жертвенные поступки происходили с обеих сторон. Но героев из детских книжек убивают в первую очередь, или они потом меняются: на войне остаются практичные люди, которые сами хотят жить. Отрезанным на блокпостах бойцам сейчас говорили по рации: «Возможности вытащить вас нет. Помощи не будет. Берите в заложники чеченские семьи и, прикрываясь ими, пробуйте выходить сами». Война шла кровавая, с мирными уже никто не церемонился.

Пролетело над головой звено вертолетов. В ухе нестерпимо звенело. Вспомнилось, что она забыла в машине пакет с подарками. От места, где находилась Ольга, до базы в Ханкале оставалось несколько километров. И она пошла туда через бои, перебежками, какими-то закоулками, пережидая и лепясь к стенам и заборам.

Три дня по всему городу шли бои. Российские войска одержали тактическую победу, боевики ушли из города, но стратегически выиграли они, показав Москве и всему миру, что сил и воли к победе у них достаточно и что война продлится еще долго.　

Все эти три дня, заполненные в эфире призывами о помощи, вылетами авиации и приемкой раненых, Ольга провела в штабе в Ханкале, ночуя в гостевой палатке, а днями сидя у кабинета контрразведчика. Он появился только один раз, задерганный, с воспаленными глазами, непонимающе взглянул на нее, махнул рукой: «Подождите, я сейчас» — и снова пропал. На третьи сутки он показался у кабинета с видом человека, на котором пропахали поле, едва двигаясь, готовый заснуть в любую секунду, в любом месте, где присядет.　

— А, Ольга Владимировна, — медленно произнес он, открывая кабинет.　

В кабинете он долго смотрел на нее, вспоминая, зачем она здесь? Наконец вспомнил. Порылся в бумагах на столе в поисках нужного листка.　

— Ольга Владимировна, что я вас вызывал… — Слова контрразведчика выходили медленно, еле слышно. — Кстати, как вы сюда добрались в этой каше?.. Вы просили узнать о капитане Грозове, командире роты, который был в танке с вашим сыном. Пришел ответ. Капитан Грозов похоронен в Туле, своем родном городе. Причем давно, полгода назад. Опознан родственниками в морге Ростова. Я поднял бумаги, и оказалось, что место его захоронения, его и еще девяти человек, указали вы, Ольга Владимировна. Сейчас посмотрю… «У дома номер 35». В Ростовском морге с 25 января 1995 года. Посчитал, что вам надо это знать… Ольга Владимировна, что с вами? Вам нехорошо?　

Ольга не мигая смотрела на контрразведчика. Взгляд шел сквозь него. Она действительно побледнела, черты ее лица словно потекли.　

Всплыла в памяти разбитая витрина магазина, двор в снегу. Сгоревший танк, гаражи. Первое место, куда она пришла в поисках Алеши. Русская женщина в квартире с парализованным отцом. Значит, тело капитана Грозова находилось в той общей могиле. Русская женщина не узнала тогда Алешу по фотографии, но призналась: «Я старалась не смотреть на лица — сильно изуродованные». Какая-то мысль, как вспышка, поселилась в сознании. Следуя за этой мыслью, Ольга поднялась со стула.　

— Ольга Владимировна, может вам воды? Вы куда? — беспокоился контрразведчик.　

— Нет, спасибо. — Я пойду. — Она уже находилась не в этом кабинете.　

— Да, еще. Вы спрашивали о майоре Вячеславе Ивлееве. Сейчас он в Ростове, в госпитале по ранению, — добавил удивленный офицер.　

Ольга кивком поблагодарила его и аккуратно прикрыла за собой дверь.　

Тогда была зима, сейчас весна. Прошло больше года. За это время ничего не изменилось. Тот же разбитый магазин на первом этаже пятиэтажки, чуть дальше гаражи. Сгоревший танк оставался стоять на своем месте, ржавыми гусеницами вывернув бордюр. От ржавчины он стал коричневым, башня повернута, дуло легло на люк механика. Ольга прошла вокруг танка, прикасаясь рукой к броне, словно поглаживая ржавое стылое железо.