Владимир Сысоев - Первое задание
«Тело женщины красиво», — вспомнил Демель фразу, запавшую ещё в те давние времена, когда он слушал лекции по эстетике. Воспоминание это скользнуло и исчезло, не затронув его чувств.
— Знаешь, что с тобой будет дальше? — спросил он Наташу.
Она молчала, не глядя на него. Мысли её были далеко от этого страшного места. Постепенно в её воображении родился образ матери, потом Николая… И как только она вспомнила о нём, появилась уверенность: «Спасёт, не оставит так, найдёт способ. А если и он будет бессилен?» Глубокий стон непроизвольно, предательски вырвался из груди и замер, прерванный усилием разума. «Не раскисать!» — приказала она себе. Но смертельная тоска вновь овладела всем её существом, опутывая руки и ноги, сжимая голову… «Пройдёт, — в полузабытьи шептала она, — минута-две — и пройдёт! Держись, Натка! В конце концов знала, на что шла, и сделала всё, что могла. Очень не хочется умирать!..»
— Дурак! — опять сорвалось у неё, и Демель с ужасом увидел на её лице дерзкую, вызывающую улыбку. — Не сходятся у вас концы с концами. Вы просто бандиты! Мёртвые бандиты! Вы изжили сами себя! И изменить уже ничего нельзя — вас уничтожат!
— Кто? — зловещим шёпотом спросил Демель. Потухшие чёрные глаза, не отрываясь, смотрели на Наташу. — Вольф, — укол!
Лейтенант подошёл к Наташе, его лицо не выражало никаких чувств.
— Прошу, фрау, в кресло.
Она поднялась, придерживая руками спадающее, разорванное платье, прошла по комнате и села в кресло.
— Руки прошу, — галантно предложил лейтенант.
Она не сопротивлялась, вновь не веря в реальность происходящего, и только когда её тело при помощи ремней было прикручено к креслу и она не могла шевельнуться, стало невыносимо страшно.
Лейтенант подошёл к столу, накрытому простынёй, и загремел инструментами. Каждый металлический звук отдавался громом в сердце и голове. И вдруг Наташа вспомнила, что уже испытывала точно такое чувство в детстве, когда ей лечили зубы. Это воспоминание принесло облегчение, ужас прошёл, и она опять была готова к самому худшему.
— Жаль уродовать такую красивую женщину, — осклабившись, сказал лейтенант, обращаясь к майору и подходя к Наташе с большой иглой и блестящими щипцами.
— Будешь говорить? — прошипел Демель, наклонившись к её лицу.
— Нет!
— Начинайте, — задыхаясь, сказал Демель лейтенанту.
И острая боль пронзила все клетки тела. Перехватило дыхание, всё поплыло перед глазами. «Только бы не закричать, не дать ни секунды радости этим выродкам». И уже, теряя сознание, услышала сумасшедший крик Демеля:
— Отставить!
Боль стала постепенно отступать. Лейтенант отнёс окровавленную иглу на стол.
Окончательно Наташа очнулась от сильной дозы нашатырного спирта. Она сидела в кресле, но тело её было свободно.
Демель исчез.
Лейтенант, обработав рану йодом, неуклюже пытался закрыть тело остатками платья, помог ей надеть в рукава кофту.
— Что дальше? — спросила она его.
— Очередная блажь майора, — ответил лейтенант, пожав плечами, и доверительно добавил: — Всё. Надо думать, тебя отправят к главному шефу.
И снова Наташа в кабинете начальника районного отделения гестапо. Болит раненая грудь. Кружится голова. Демель, казалось, потерял всякий интерес к ней. Его давила усталость, и он смотрел на Наташу бессмысленным взглядом.
В это время на улице послышался рёв машин, зачастили выстрелы. Со звоном вылетело разбитое оконное стекло, и шальная пуля, взвизгнув над головой Наташи, врезалась в угол печки, отколов штукатурку и кусок кирпича.
Демель быстро вскочил, выхватил пистолет. Вид у него был безумный, он не понимал, что происходит. Выстрелы, крики и громкий топот раздавались уже в коридоре.
Демель спрятался за печь, направив пистолет на дверь.
Наташа, забыв о боли, быстрая и лёгкая, как ветер, пронеслась между столом и стеной, оказавшись у него за спиной.
Дверь с шумом отворилась, и в её проёме показалась группа полицейских. Впереди, с автоматом в руках, точно так, как ночью представлялось Наташе, стоял Николай. Демель выстрелил в него, но Наташа успела ударить по руке. Пуля ушла рикошетом в стену, никого не задев.
Николай увидел распростёртую на полу Наташу и, не раздумывая, выстрелил в Демеля.
Психолог и мыслитель, садист и убийца упал вперёд, прикрыв телом свою последнюю жертву.
Наташа, освободившись, стыдливо прикрывая окровавленную грудь, растерянно посмотрела на мужа и прижалась к нему, вздрагивая всем телом. Счастливые слёзы потекли из глаз, но она не стеснялась и не сдерживала их.
Стрельба в доме прекратилась. Большая часть фашистов была перебита, и только немногим удалось спастись бегством. Бой откатился к окраине города, где располагался карательный батальон. Времени на передышку отводилось мало, нужно было готовиться к серьёзной борьбе.
Ротный фельдшер обработал и перевязал рану Наташи, когда в кабинет Демеля, тяжело ступая, вошёл Иван Фёдорович. Наташа бросилась к нему, обняла его за шею и крепко поцеловала в губы. Он, растроганный, большой и неловкий, нежно погладил Наташу по голове, хрипло спросил:
— Что, доченька, тяжело пришлось?
— Очень, — жалко улыбаясь, ответила она, — думала, что не выдержу.
— А вот этого быть не могло, — серьёзно сказал Иван Фёдорович. — Ты сделана из настоящего материала. Спасибо тебе, Коля, — повернулся Иван Фёдорович к Николаю, — спас ты всех! Спасибо!
В кабинет быстро вошёл Антонов и доложил:
— Товарищ капитан, с лесопильного завода прибыла делегация рабочих.
— Давай их сюда! — весело ответил Николай.
Вошли трое: старый рабочий в кожаной куртке, крест-накрест перепоясанный ремнями, и два молодых парня с немецкими автоматами на груди.
Иван Фёдорович двинулся им навстречу, приветливо пожал каждому руку.
— Здравствуй, Петрович. Как жив-здоров?
— Это как же? — удивился пожилой рабочий и, всплеснув руками, бросился на шею другу. — Слух тут прошёл по городу, что взяли тебя и — того…
— Значит, ещё сто лет жить буду, — улыбнулся Иван Фёдорович и обратился ко всем: — Необходимо немедленно решать — принимать бой в городе или организованно отходить к партизанам? Общее выступление намечено только на послезавтра! Одним нам столько не продержаться, тем более, что завтра прибывает второй карательный батальон. Но раз заварилась такая каша…
— Что предлагаешь? — перебил его Петрович.
— Я хочу выслушать ваше мнение, — дипломатично ответил Иван Фёдорович.
— Принять бой! — горячо выпалила Наташа.
Николай смущённо закашлялся и ничего не сказал, а Наташу поддержал Петрович:
— Правильно она говорит. Люди рвутся в бой! Весь город кипит, как смола в котле, — вот-вот выплеснет! Только у нас, на лесопильном, больше двухсот человек вооружённых да столько же безоружных. Посмотрите, во дворе и на улице собралось сколько народу — не пройти!
— Что будем делать? — спросил Иван Фёдорович Николая.
— Принимать бой, — опять сказала Наташа, — тут и думать нечего!
— Думать нужно всегда, — с расстановкой проговорил Николай. — А бой, по-моему, теперь неизбежен. Каратели уже в городе… Медлить нельзя ни минуты!
— Но мы не совсем готовы, — сказал Иван Фёдорович.
— Да, — согласился Николай, — нужна железная организованность, строгая расстановка сил, воинский порядок и дисциплина.
— Правильно, — с удовлетворением проговорил Иван Фёдорович, — очень правильно! И что бой неизбежен — тоже правильно! Ну, что же? Бой, так бой! А для руководства им, для наведения и поддержания воинского порядка я от имени подпольного райкома партии командиром всех наших сил в городе назначаю капитана Зорина.
— Есть! — просто ответил Николай.
— Тогда приступай, командуй. Ты правильно сказал: терять нельзя ни минуты.
— Всё понял, Иван Фёдорович, — сказал Николай и перевёл взгляд на лейтенанта.
— Антонов!
— Слушаю!
— Немедленно вызвать ко мне командиров взводов!
— Есть!
— И к вам у меня просьба, — обратился Николай к Ивану Фёдоровичу, — необходимо собрать руководителей групп и боевых отрядов подпольщиков.
— Есть! — ответил Иван Фёдорович и тут же отдал распоряжение Петровичу.
Антонов и Петрович вышли.
Наташа, поправив упавшие на глаза волосы, удивлённо спросила:
— Ты что это, Ивану Фёдоровичу команды подаёшь?
Николай ответить не успел, заговорил Иван Фёдорович:
— Правильно, Наташа. В боевой обстановке всё должно быть подчинено единой воле. Николай — командир единоначальник.
Наташа кивнула и посмотрела на мужа. Он стоял возле окна, закусив нижнюю губу, и глядел во двор.
— Высказалась? — Николай широко, простодушно улыбнулся.
— Коля! — произнесла Наташа, подходя к нему, и больше не смогла произнести ни слова. Глаза застлал мягкий туман.
