Владимир Сысоев - Первое задание
Наташа вернулась на топчан и долго сидела без движения.
В углу послышались возня, писк, и две крысиные тени метнулись Наташе под ноги. Громко взвизгнув, Наташа вскочила на топчан, больно ударилась затылком о потолок и замерла.
Крысы свирепо дрались, а когда они исчезли, Наташа ещё долго стояла на топчане, боясь опустить ноги на пол. Она потеряла представление о времени. Но вот в коридоре опять поднялся шум. Говорили громко, возбуждённо. Она прислонилась к двери, пытаясь разобрать слова, и отчасти ей это удавалось. Она ясно услышала, что произносили имя капитана Крылова. Наконец шум смолк, очевидно, говорившие вошли в кабинет майора Демеля.
Наташа не двигалась, бессмысленно уставив глаза в стену. «Почему они говорят о Николае?» И вдруг опять представила его, вбегающего во двор… Демель стреляет из пистолета, и Николай, пробежав по инерции ещё несколько шагов, замертво падает в сугроб. Наташа застыла, сжалась в комок. Она ощутила, как страх пробирается к ней в сердце, сковывает волю…
Резко распахнулась дверь, на пороге вырос солдат:
— На допрос!
Майор Демель понимал, что Наташа знает многое и через неё можно основательно потрясти городское подполье. Он решил ещё раз допросить её и только после этого отправить в губернское управление гестапо. Там пусть делают с ней, что хотят.
Когда Наташа вошла в кабинет, Демель вежливо предложил ей кресло. Она с удовольствием села, тепло приятно разлилось по телу, не хотелось говорить, смотреть и даже думать. Вот так бы сидеть долго, долго, расслабив мышцы, закрыв глаза…
Демель, верный себе, автоматчиков выставил за дверь, остался наедине с арестованной.
— Последнее свидание, фрау Наташа, — любезно улыбаясь, тихо проговорил он. — Хотелось бы, чтобы оно было обоюдно приятным.
Наташа промолчала.
— Я надеюсь на ваше благоразумие. Сообщите мне кое-какие данные о ваших знакомых в городе, адреса, явки…
Тепло продолжало окутывать Наташу, её клонило ко сну, она с трудом подняла веки и устало произнесла:
— Я не буду с вами разговаривать, пока мне не дадут поесть. И горячего кофе или чаю.
Демель встрепенулся. Встал из-за стола, вышел в коридор и, не закрывая двери в кабинет, отдал распоряжение. Вернувшись на своё место, он долго и пристально смотрел на Наташу и, наконец, проговорил:
— Я преклоняюсь перед вами! Обаяние ваше беспредельно! Вы измучены страхом, мыслями о смерти, не спали всю ночь, наконец, вы голодны, не имели возможности заняться своим туалетом, и всё же — вы само очарование!
Наташа посмотрела на Демеля, тут же вздрогнула и опустила глаза: выражение его лица не соответствовало словам, которые он произносил. В его глазах была пустота. «Живой мертвец», — с ужасом подумала она.
Принесли завтрак. Наташа ела, а Демель не спускал с неё глаз. Эта женщина не давала ему покоя. Совершенно запутавшийся в своих мыслях и чувствах, он продолжал выполнять свои ставшие привычными обязанности, почти автоматически, ни во что не веря, ни на что не надеясь. Ко всему он стал равнодушен и безразличен, и только Наташа будила в нём временами что-то давно забытое, светлое и тревожное… Жалкие тени этого чувства посещали его. Они появлялись в глубине сознания, слабые и безвольные, а глаза даже и в эти моменты оставались пустыми.
Демель не уловил впечатления, которое он произвёл на Наташу. Таинственно, значительно, с заметной долей сочувствия и доброжелательности, он произнёс:
— Наташа, с вашим обаянием и талантом вы сделали бы блестящую карьеру в нашей системе.
— Вас уполномочили вести разговор?
— Я уже говорил вам, что могу составить протекцию. Почти стопроцентная гарантия.
— После того, что вам известно обо мне?
— Это не так уж важно.
— Интересно, — задумчиво проговорила Наташа.
— Ну и как?
— Взвешиваю, что я получу от вас?
— Свободу, деньги, роскошную жизнь.
— И всё?
— Что же ещё?
— Не будем играть, — твёрдо сказала Наташа, — ничего мне от вас не нужно. Вы предлагаете мне смерть физическую заменить смертью нравственной. Здесь мы не поймём друг друга и никогда не договоримся.
Демель задумался. Взъерошил чёрные волосы и доверительно спросил:
— Вы не позируете?
— Разве я похожа на актрису?
— Не знаю… Но ваша решимость поражает. Я не уверен, что любая, даже самая лучшая, государственная система, созданная разумом и волею человека, достойна такой жертвы. Вы отказываетесь от жизни. Во имя чего?
— Во имя жизни. Одному человеку для счастья много богатств не нужно, не это для счастья главное. Шварц этого не мог понять, а вы, мне кажется, понимаете. Поэтому вам и тяжело.
Демель одурело посмотрел на странную женщину, не переставая восхищаться ею. Откуда она черпает силы? Какая уверенность в себе и в правоте своего дела! Но, несмотря на это, его продолжало нести по течению:
— Как бы вы красиво ни говорили, учтите, что прежде, чем повесить, вас будут пытать.
— Вы безгранично любезны, господин майор, — холодея, ответила Наташа. — Все ваши психологические эксперименты неизбежно заканчиваются виселицей либо Вороньим полем. И ничего нового, хотя бы для меня, ради нашего старого знакомства, ваше воображение подсказать не может.
Демель затосковал. Он понял, что никаких показаний от Наташи не добьётся.
Всем своим существом Наташа вдруг ощутила, что смерти она не боится! Так у бойца, когда он вступает в бой, пропадает чувство страха.
Демель видел, как она преобразилась и в своей решимости ещё больше похорошела. Но чистые тёплые тени не посетили его душу, напротив, его охватило безумное желание бить, рвать, терзать эту женщину, такую прекрасную, но чужую ему. Он знал себя и боялся этого состояния, при котором, если жертва сопротивлялась, он доходил до экстаза и забивал её насмерть.
Демель вышел из-за стола и медленно двинулся к Наташе. Она, заметив его странный взгляд, поднялась. Остановившись, он несколько мгновений смотрел ей в глаза, затем неожиданно обхватил за шею и, пригнув голову, зверски схватил за ухо, вывернул его…
Наташа вскрикнула от страшной боли, вырвалась из рук Демеля и, не помня себя, залепила ему звонкую пощёчину. Демель схватился за шею, ему казалось, что барабанная перепонка разорвалась на мелкие части. Несколько секунд они так и стояли друг против друга.
Первой очнулась Наташа:
— Наконец-то вы показали своё истинное лицо джентльмена и мыслителя.
Но он не слушал её. Вздрогнув от звука её голоса, он в бешенстве надавил сигнальную кнопку на столе, и в кабинет, громко стуча сапогами, вбежали два солдата.
— Эту — в подвал… в третью… и без меня не трогать! — задыхаясь, прошипел Демель.
Голые стены без окон, бетонный потолок. Яркое электрическое освещение. У одной стены письменный стол, у другой — стол, накрытый белой простынёй. Три табуретки и кресло, похожее на зубоврачебное.
Наташа хорошо знает эту комнату-склеп. Остюда люди живыми не выходят.
За письменным столом сидит пожилой лейтенант Вольф. До этой войны он работал провинциальным врачом, имел большую семью и неплохую практику.
— Фрау? — удивлённо взглянул он на Наташу. — Ко мне?
Наташе не хочется говорить, она не отвечает.
И вообще, ей кажется, что это не она смотрит на лейтенанта Вольфа, что её настоящее «я» где-то глубоко укрыто непроницаемой бронёй и чем-то ещё неосознанным до конца, но твёрдым и непоколебимым.
— Садитесь, — вежливо предложил лейтенант.
Наташа села.
Быстро вошёл Демель. Вольф вскочил, приветствуя начальника. Демель не ответил на приветствие. Он сразу же ринулся к арестованной. Лицо его исказилось, глаза потускнели, что-то нудное, вызывая головокружение, беспощадно давило в затылок. Он уже не играл и не сдерживал себя.
— Называй фамилии сообщников! — грубо выкрикнул он Наташе. — Кто кроме Ерёмина и Крылова входит в группу? Вольф, записывать!
— Дурак! — неожиданно для себя спокойно сказала Наташа.
Она смотрела на Демеля и Вольфа со страхом и сожалением. Свет, падающий с одной стороны, сделал их лица бледными, с неестественными тенями. «Мёртвые», — мелькнула мысль. Наташа сидела и безучастно смотрела на своих мучителей. Сердце её сжалось, взор обратился к далёкому детству, на чистом высоком лбу разгладилась преждевременная, еле заметная морщина.
— Будешь отвечать? — истерично выкрикнул Демель.
— Нет! — уверенно ответила она, и в её тихом голосе не слышно было страха или волнения.
— Хорошо, — сухо произнёс Демель. Знакомое состояние экстаза уже полностью овладело им. Он, казалось, успокоился, подошёл вплотную к Наташе.
— Раздеть, — вкрадчиво приказал он Вольфу.
Кофту Наташа сняла сама и, скомкав, бросила на табурет. Лейтенант бесцеремонно выполнял приказание, она не сопротивлялась. Всё это ей казалось страшным сном, который при желании можно прервать, но она ждала, что будет дальше.
