Леон Юрис - Боевой клич
Мы с Мэрионом молча слушали. Что мы могли сказать?
— Вода, — задумчиво продолжал Педро. — Ты постоянно твердишь нам, Мак, чтобы мы не пили много воды. А когда я пью воду, то чувствую себя вором. С детских лет я не пил много воды. Нам приходилось платить по тридцать центов за баррель в лачугах Лас-Колониас, а нам все твердили, что мы «грязные мексиканцы». Да, они готовы были провести нам водопровод, если с каждой хижины им заплатят по сорок долларов. Ну откуда мы могли взять такие деньги? За всю жизнь я ни разу не видел ванной, а в нашей хибаре жило восемь семей. — Педро невольно сжал кулаки. — Один тип купил землю нашего городка, и все мы платили ему за аренду. Он являлся для нас Богом. Все зависело от него, и дети умирали от туберкулеза, дизентерии, дифтерии. Они гибли, как мухи, а он подсчитывал барыши. Женщины становились шлюхами, чтобы заработать на жизнь, и он устраивал их в свои бордели. А мужчины делались такими, как испанец Джо — невежественными ворами, бандитами, шулерами...
— Педро...
— У стариков и подавно нет надежды выжить. Выжить могут только молодые, и то, если будут слушать хозяина. Поэтому я и ушел оттуда. Не мог видеть, как умирают дети. Отец Моралес — прекрасный человек и хороший доктор, он спас многих детей. И тогда я решил пойти в армию, чтобы изучать медицину. Доктор Кайзер добрый человек и разрешает мне брать его медицинские книги и справочники... Но теперь я увидел эту землю и не хочу возвращаться в Техас. Если бы мои могли приехать сюда, в эту прекрасную страну, где нет «ниггеров» и «грязных мексиканцев»! Если бы... Но я знаю, что вернусь в Лас-Колониас, чтобы лечить больных детей. — Он стиснул мою ладонь. — Так что знай, Мак, я воюю не за демократию, а для того, чтобы изучить медицину...
Глава 3
Как всегда перед увольнительной, мое отделение тщательно начищало обувь, стирало, гладило и по привычке подначивало Левина.
— Эй, Левин, дай-ка мне свой нож.
— Бери, только не забудь вернуть.
— Левин, у тебя есть чистая рубашка?
— У меня всего две.
— Вот и отлично, а мне нужна только одна.
— Хорошо, только постираешь и погладишь, прежде чем вернуть.
— Левин, дай крем для обуви.
— У вас что, ребята, вообще ничего нет?
— Кое-что есть, но я с удовольствием займу у тебя брюки.
Левин побагровел, потом вытряхнул свой «эрдэ» на койку.
— Берите, мать вашу, все забирайте...
Все дружно заржали.
— Смотри, как жидок распсиховался, — фыркнул Непоседа.
Кровь отхлынула от лица Левина, и на секунду мне показалось, что он бросится на Грэя, но он просто повернулся и вышел из палатки.
— Зачем ты его обозвал? — спросил в наступившей тишине Дэнни.
— Ну и что? Вы же сами начали его доставать.
— Мы доставали его, но не оскорбляли, — заметил Эрдэ.
— Подумаешь, какая цаца! Не люблю я евреев, и все тут.
Мэрион отложил в сторону начищенный карабин и поднялся.
— Похоже, нам пора потолковать с собой, Грэй. Чем тебе не нравится Левин? Что он сделал тебе плохого?
— Я уже сказал, что не люблю евреев. В Техасе у нас с ними разговор короткий.
— Но ты не в Техасе, — возразил Дэнни. — А Левин хороший парень.
— Если не любишь евреев — это твое дело, — продолжал Эрдэ. — Мне, например, плевать, какой нации парень, Левин делает свою работу и делает как положено, так что не цепляйся к нему, понял?
— Что?! — взвился Непоседа.
— Что слышал. Левина ты не любишь, потому что он еврей. Педро — потому что он мексиканец, а цветные тебе не нравятся. Кто же тебе нравится, Непоседа?
— Ему нравятся техасцы и только техасцы.
— Да идите вы к черту, — возмутился Непоседа. — Я вам вот что скажу. Все евреи — трусы. И Левин трус, иначе не позволил бы доставать себя.
Я внимательно слушал спор, но до этого момента не вмешивался. Теперь настало время и мне сказать пару слов.
Непоседа словно почувствовал, что я хочу что-то сказать и повернулся ко мне.
— В чем дело, Мак? Ты что, прикажешь мне полюбить его? Или Френч отдаст приказ по батальону, предписывающий любить евреев?
— Когда набирали людей в сборную дивизии по боксу, — словно не слыша его, проговорил я, — из нашего полка хотели взять всего двоих: испанца Джо и Левина. Ты знаешь, что последние два года он был чемпионом Нью-Йорка в легком весе?
У Непоседы отвисла челюсть.
— Но... но он не похож на боксера... А почему он не пошел в команду? Там же здорово.
— Это уж точно. Они живут в Виндсоре в отеле. А Левин остался по той причине, что и Мэрион. Он хочет быть с нами.
— На его месте я давно бы дал тебе в морду, — вставил Дэнни.
— Тем более, что такой боксер, как он, запросто сделает из тебя отбивную, — поддержал Элкью.
Непоседа буркнул что-то неразборчивое и вышел из палатки. Эрдэ намеревался двинуться за ним, но я остановил его.
— Не трогай его, Браун. Пусть побудет один. И вообще не давите на него. Он сам должен понять, что у нас здесь нет ни евреев, ни мексиканцев, ни негров, ни техасцев. Есть только одна нация — морпехи.
С особым нетерпением мы все ждали вечеринки, которую устраивала наша штабная рота. Для этой цели выбрали целый комитет, который возглавил Элкью. Комитет собрал деньги и снял помещение единственного, а значит, и самого лучшего ночного клуба Веллингтона. Закупили сотню ящиков пива и кока-колы, а повара наготовили целую гору сэндвичей...
Вечеринка удалась на славу. Даже наши офицеры, которые обычно не посещали подобных мероприятий, не удержались от соблазна и пришли к нам.
Танцы были в самом разгаре, когда к нашему столику, где, кроме меня и моей подружки, сидели Элкью со своей девушкой и Энди с Пэт Роджерс, подошел полковник Хаксли. Мы вскочили, но он жестом остановил нас.
— Сидите, ребята. Не возражаете, если я присоединюсь к вам?
Мы, разумеется, не возражали и представили ему своих девушек. Френч вежливо выпил за их здоровье и повернулся к Джонсу.
— Хочу поблагодарить вас, Элкью, за отлично подготовленный вечер.
Элкью покраснел от удовольствия.
В это время оркестр заиграл медленную мелодию, и Хаксли поднялся.
— Энди, я могу пригласить миссис Роджерс?
— Конечно, сэр, — просиял швед.
Хаксли взглянул на Пэт.
— С удовольствием, полковник.
Френч, безусловно, был изумительным танцором. Они с Пэт легко скользили по залу, и смотреть на них было одно удовольствие.
— Вы прекрасно танцуете, миссис Роджерс.
— Зовите меня Пэт, полковник. Мы ведь не на службе, а я не ваш подчиненный.
— Хорошо, Пэт, — улыбнулся Хаксли. — Должен признаться, что я не совсем случайно зашел сюда. Мне давно хотелось познакомиться с девушкой Энди.
— Вы хотите сказать, что знаете всех...
— Именно так, Пэт. И мне нравится Энди. Он отличный парень.
— Он тоже обожает вас, полковник. Да, Господи, они все в вас влюблены.
— Когда старый добрый Френч не слишком гоняет их на учениях, — смеясь, добавил Хаксли. Давно уже он не чувствовал себя так свободно и легко, как с этой девушкой.
Музыка закончилась.
— Не хотите угостить меня кока-колой? — предложила Пэт, почувствовав, что этому огромному сильному человеку тоже бывает тоскливо и одиноко.
— Конечно, но...
— Не беспокойтесь, с Энди я сама разберусь.
— Не хотелось бы давать повод к сплетням, Пэт.
— Никогда бы не подумала, что вы такой трусишка, полковник. Пойдемте.
Они сели за стойку бара. Пэт подняла свой бокал.
— За сурового воина с сердцем из чистого золота.
— За того, кто погибнет следующим, — поднял свой бокал Хаксли.
Достав сигареты, он угостил Пэт и зажег спичку.
— Знаете, Пэт, наверное иногда они ненавидят меня. Да что там, я сам себя иногда ненавижу.
— Не говорите так, — серьезно ответила она. — Вы ведь всегда впереди, и они всегда видят вас рядом. Я понимаю, почему вы их так гоняете. Они должны быть готовы ко всему, иначе им очень трудно остаться в живых.
Хаксли задумчиво кивнул.
— Вы извините, что я разболтался. Я вообще-то не из разговорчивых.
— Понимаю, но ведь и полковникам хочется поделиться с кем-то своими заботами. Вы наверняка очень тоскуете по дому, ребята могут поговорить друг с другом, а вам не с кем. Остается держать это в себе и изображать железный характер.
Хаксли молча достал бумажник и, вынув оттуда фотографию жены, передал ее Пэт. Она внимательно разглядывала фотографию.
— Ваша жена очень красивая. Представляю, как вы скучаете по ней.
— Я знал, что вы поймете меня, Пэт. Можно, я кое-что скажу вам, только обещайте, что не обидитесь.
— Конечно, не обижусь.
— Когда я вошел в зал, то сразу заметил вас, хотя здесь много женщин. И мне сразу захотелось потанцевать и поговорить с вами. Может, это потому, что вы очень напоминаете мне мою жену.
Она слегка улыбнулась.
— Спасибо, полковник Хаксли.
Он взял ее за руку.
— Не волнуйтесь, Пэт. У вас все будет хорошо. Я больше чем уверен в этом. А теперь давайте вернемся за стол. Последний раз, когда я дрался со шведом, обошелся мне в пару сломанных ребер.
