Бернард Корнуэлл - Боевое Знамя
Капрал Кемп присоединился к Адаму в доме.
- Сжечь здесь всё, сэр? - спросил он.
- Пока нет, - ответил Адам. Он нашел висящие в холле дорогостоящий отцовский револьвер и бесценную саблю. Снаружи раздались взрывы, а потом воздух разорвал звук канонады.
- Сэр! - крикнул сержант Хакстейбл. - Мы больше не сможем держаться, сэр!
Бригада Фалконера вступила в сражение, и пули хлестали над фермерским двором и садом. Адам схватил отцовскую саблю и револьвер, а потом повернулся к позвавшему его из гостиной Кемпу.
- Сюда! Взгляните на это! - Кемп обнаружил два флага Легиона Фалконера у стены гостиной.
Хакстейбл снова окликнул их из темноты снаружи.
- Быстрее, сэр! Бога ради, поспешите!
Над артиллерийским парком снова зазвучал горн, его чистый и нежный звук выделялся на фоне сердитой ночной стрельбы.
Адам и Кемп стащили два перекрещенных древка с поддерживающих их гвоздей.
- Пошли, - приказал Адам.
- Мы должны сжечь дом, сэр, вы слышали майора, - настаивал Кемп. Он заметил нежелание Адама. - Он принадлежит семье по фамилии Пирс, сэр, - продолжил Кемп, - мятежникам до мозга костей.
Адам забыл, что капрал Кемп - местный. В потолок вонзилась пуля, расщепив дерево.
- Пошли! Заберите знамена! - велел ему Адам, а потом подобрал несколько лежащих на одноногом столике бумаг и поджег их уголки от свечи. Он подержал бумаги, позволив им разгореться, а потом бросил горящие документы на остальные бумаги. На столе стояла открытая бутылка бренди, и Адам вылил ее на тростниковые циновки на полу, а потом бросил туда горящую бумагу. Пламя взметнулось выше.
Адам выбежал из дома. Пуля просвистела у него над головой и разбила окно. Он перепрыгнул через перила веранды. Два захваченных знамени мятежников ярко развевались по бокам лошади капрала Кемпа. Сержант Хакстейбл держал под уздцы кобылу Адама.
- Сюда, сэр!
- Назад! - крикнул Адам, вскочив в седло.
Всадники ретировались из фермерского дома, где яростное пламя уже вырывалось из окон гостиной. Кемпу удалось свернуть вражеские знамена, и теперь он отдал их одному из товарищей, а потом вытащил саблю, чтобы срезать веревки, удерживающиеся ближайшие палатки. Кто-то просил принести ему воды. Другой голос выкрикнул имя Адама, но тот проигнорировал этот призыв и галопом поскакал в сторону обоза, который теперь превратился в ад. Пламя взметнулось на шестьдесят футов вверх, а взрывающиеся боеприпасы плевались струйками яркого дыма во всех направлениях. Снова протрубил горн, и Адам со своим отрядом пришпорили коней вдоль по дороге, в сторону отряда майора Гэллоуэя.
- Пересчитайсь! - выкрикнул Адам.
- Первый! - откликнулся сержант Хакстейбл.
- Второй! - это был капрал Кемп.
- Третий! - отозвался следующий, а за ним и весь отряд. Все присутствовали.
- Кто-нибудь ранен? - спросил Адам. Никто не был ранен, и Адам ощутил, как забилось от ликования сердце.
- Отличная работа, Адам, - поздравил его Гэллоуэй сразу за рощицей. - Всё в порядке?
- Все присутствуют, сэр! Никто не ранен.
- У нас тоже! - ликовал Гэллоуэй. Взорвался очередной передок, нагруженный боеприпасами, еще одна красная вспышка осветила разгромленный лагерь. А потом с юга из темноты донесся такой внезапный и яростный треск ружейной стрельбы, что Гэллоуэй встревожился. Он испугался, что его люди будут отрезаны, а потом понял, что шум шел из таверны у перекрестка и означал, что Билли Блайз и его отряд вступили в сражение. - Вперед! - крикнул он, вонзив в бока лошади шпоры, и помчался на выручку.
- Я не чувствую себя на пятьдесят, - говорил майор Хинтон капитану Мерфи. - Даже на сорок. Но мне пятьдесят! Я старик!
- Чепуха, - отозвался Мерфи. - Пятьдесят - это еще не старость.
- Я такой древний, - пожаловался Хинтон. - не могу поверить, что мне пятьдесят.
- Будет завтра утром, если это будет угодно Господу, - ответил Мерфи. - Давай выпьем.
Дюжина офицеров направилась в таверну Маккомба, чтобы отпраздновать пятидесятилетний юбилей майора. Помещение не особенно было похоже на таверну, просто пустой дом, где продавался эль и домашний виски, наверху работали две шлюхи, а внизу две рабыни подавали с кухни огромные блюда с булками, ветчиной и кукурузным хлебом. Частный званый ужин майора Хинтона устроили в задней комнате, где на дощатой стене мелом было нацарапано меню дня.
Но Майору Хинтону не было необходимости читать счет, потому что офицеры щедро скинулись, чтобы купить редкую и дорогую свинину, которую повара Лайма Маккомба сварили специально для этого ужина. Капитан Мерфи попросил ирландца приготовить к свинине картошку, но Маккомб отказался, заявив, что в гробу видал проклятую картошку.
- Могу вынести ее только превращенной в жидкость, если вы понимаете, о чем я, капитан, - сказал он. Маккомб был шестидесятилетним человеком огромного размера и с животом как у одной из его бочек.
- Вы про самогон? - уточнил Мерфи. - Иисусе, не пробовал самогона уже лет семь.
- И вы поймете, что ожидание того стоило, капитан, - сказал Маккомб, и когда с ужином было покончено и снявшие кители офицеры распили бутылку прекрасного французского бренди, захваченного у Кедровой горы, хозяин таверны принес вниз кувшин объемом с галлон.
- Несколько глотков этого напитка, капитан, - заявил он Мерфи, - и вы поклянетесь, что снова в Баллине[16].
- Если б я только мог, - с тоской произнес Мерфи.
- Его сделала моя жена, - объяснил Маккомб, ставя кувшин на стол, - до того, как ей поплохело.
- Надеюсь, она жива? - вежливо спросил Мерфи.
- Да благословит вас Бог, майор. Она лежит наверху с лихорадкой, вот как. Это всё из-за жары. Какое-то ненормальное лето, совершенно ненормальное.
- Мы заплатим за самогон, точно, - сказал Мерфи, выглядя большим ирландцем, чем за многие годы.
- И пенни не заплатите, капитан, - возразил Маккомб. Наши с Розлин два мальчика служат в Шестом виргинском, и они хотят, чтобы вы испробовали это за так. Так что наслаждайтесь! Но пока не слишком налегайте, если собираетесь попозже и наверху получить удовольствие!
Это замечание было отмечено одобрительными восклицаниями, потому что, без сомнения, в развлечения этого вечера входило и посещение комнат наверху.
- Только не я! - сказал Хинтон, когда Маккомб удалился. - Я женатый человек. Не могу позволить себе подхватить сифилис.
- Старбак не подхватил, - заявил Мерфи, - а он, должно быть, прокрадывался сюда дюжину раз.
- Ничего подобного! - воскликнул шокированный этой новостью Хинтон.
- Что, Старбак и женщины? - спросил Мерфи. - Боже мой, майор, да это же как виски и священники - невозможно отделить одно от другого. Уж не знаю, чем его поили в Бостоне, чтобы придать такую энергию, но я не против выпить бутылку-другую этого средства. А пока попробуем самогону.
Кувшин с самогоном пустили вокруг стола. Здесь присутствовали все капитаны Легиона кроме Дэниела Медликотта, которого вызвали в штаб Фалконера, и Старбака, сидящего под арестом в палатке полковника Свинерда. Никто, даже майор Хинтон, не знал в точности, какую судьбу готовит генерал для Старбака, но лейтенант Дейвис был уверен, что Фалконер хочет, чтобы тот предстал перед трибуналом. Хинтон утверждал, что это невозможно.
- Может, Свинерд и ослушался приказа Фалконера, но Нат лишь выполнил приказ Свинерда, - Хинтон поднес кувшин с самогоном к носу и подозрительно понюхал его. - Всё закончится, - сказал он, имея в виду, скорее, затруднительное положение Старбака, чем спиртное. - Фалконер завтра проснется и всё это забудет. Он неконфликтный человек, не то что его отец. Мне нужно выпить эту субстанцию или использовать ее для примочек?
- Пейте, - ответил Мерфи, - и почувствуете, что вам пятнадцать, а не пятьдесят.
- Да что это такое, во имя Господа? - спросил Хинтон, плеснув немного спиртного в оловянную кружку.
- Картофельный виски, - объяснил Мерфи, - из Ирландии. Если сделано точно по рецепту, майор, то это божественный нектар, но стоит только напортачить, и на всю жизнь ослепнете, а ваши кишки вдобавок в клочья превратятся.
Хинтон пожал плечами, поколебался немного и решил, что в пятьдесят ему уже нечего терять, так что он опустошил кружку бесцветной жидкости одним залпом. Он сделал глубокий выдох, покачал головой, а потом издал хриплый звук, который, похоже, обозначал одобрение. Он налил себе еще немного.
- Ну и как? - поинтересовался сидевший у окна капитан Пири, полковой квартирмейстер.
- Потрясающе, - отозвался Хинтон. - Просто дух вышибает!
- Стреляют, - сказал Пири, отодвинув предохраняющую от насекомых газовую занавеску.
По влажной местности прокатился гул взрыва, а за ним последовал треск ружейной стрельбы. Север озарился красными огнями, на фоне которых проступили силуэты деревьев, растущих между перекрестком и позициями бригады.
- Боже, - тихо произнес Мерфи, а потом вытащил из висящей на гвозде в стене кобуры револьвер и направился к главному помещению таверны, а оттуда, в свою очередь, на шаткое крыльцо.
