Энтон Майрер - Однажды орел…
Гробовое молчание, никто даже не шевельнулся. На лицах застыло угрюмое безразличие, воля к действию сломлена. Слишком велико было напряжение, слишком ожесточенными были бои, слишком много погибло товарищей. Дэмон понимал, что это предел. Потускневшие от усталости глаза красноречиво говорили о том, что люди находятся в тисках депрессии.
— Ну, в чем же дело, ребята? — уже ласковее спросил он. — Сюда вот-вот подойдет подкрепление, нам надо удержаться здесь. Давайте, давайте, ребята, надо обязательно окопаться…
Три человека медленно поднялись на ноги и начали вяло крошить неподатливый известняк. Охваченный тревогой, Дэмон внимательно осмотрел местность. Он знал, что на этот же рубеж должна была выйти первая рота, чтобы занять участок между вон той группой деревьев и вершиной холма. А марокканцы? Куда, черт возьми, провалились марокканцы?
— Гилетти, — громко позвал он и, вытащив из кармана блокнот, начал быстро писать: «Вышел на второй рубеж в 11.23. Понес очень тяжелые потери. Будем держаться, но требуется подкрепление. Дэмон». — Вот, — объяснил он подошедшему Гилетти, — доставишь это командиру батальона. Справишься? Впрочем, подожди, подожди-ка минутку…
Из расположенного позади них леса вышла группа солдат, которая быстро приближалась теперь к занимаемой взводом Дэмона высоте. Впереди этой группы, численностью не более взвода, шел подполковник Колдуэлл. Его некогда красивая, отлично подогнанная форма была похожа теперь на грязный, пропитанный потом мешок. В руках у подполковника была черная сучковатая трость.
— Привет, Сэм! — бодро крикнул Колдуэлл, подходя к Дэмону.
— Доброе утро, сэр, — радостно ответил тот, протягивая подполковнику листок из блокнота. — Я только что собирался послать вам это донесение. Мы на втором рубеже наступления.
— Вижу, вижу, — сказал Колдуэлл, приняв листок свободной рукой. — Вот я его сейчас и прочитаю. — Он быстро пробежал взглядом по строкам записки. — Сжато, но весьма выразительно, — похвалил он Дэмона и, сложив листок вчетверо, сунул его в нагрудный карман рубашки. — Очень рад видеть вас. Я только что установил контакт с сенегальцами. — Он слабо улыбнулся. Левая сторона его лица была испачкана грязью и густым смазочным маслом, а под ухом на шее виднелась глубокая кровоточащая царапина, — видимо, зацепился за колючую проволоку.
— Сэр, а как первая рота? Вам известно, где она? Подполковник поднял трость и небрежно указал ею через плечо назад:
— Это и есть первая рота?!
— И это все? — удивленно пробормотал Дэмон. — Все, что от нее осталось?
— Да, Сэм, это все.
— Но ведь вы пришли вон оттуда…
— Да. Они немного сбились с пути. Теперь мы должны исправить эту ошибку, Сэм. Нам придется идти дальше и взять немного вправо.
— Да, сэр, но у меня в строю только двадцать один человек…
— Я вижу. Ничего. Мы должны продвинуться вперед, останавливаться ни в коем случае нельзя. — Он махнул рукой в направлении домов с красными черепичными крышами, уходящей вдаль дороги, подернутого июльской дымкой яблоневого сада, простирающегося до самого горизонта. — Ущелье Шози, потом Собрикур, горы Собрикур. А сразу за этими горами старый добрый Огюста Суессонум, который все называют Суассон. — Колдуэлл повысил голос. — И мы возьмем его. Сегодня. Пошли, ребята!
— Вы поведете взвод на штурм, подполковник?
— Faute de mieux.[19]
И опять на лице Колдуэлла эта спокойная, твердая улыбка. «Просто невероятно, — подумал Дэмон, — как он может быть таким спокойным?»
— Но ведь штурмовым отрядом батальона должен командовать майор Уильяме, — сказал Дэмон.
— Майор Уильяме убит. Капитан Краудер и Хиршфел убиты. Майор Брилл и капитан Пиерс ранены. О капитане Меррике ничего не известно. Полковник Стейнфорт поведет остатки третьей роты.
— Господи, неужели столько убитых? — тихо произнес Девлин.
— А как наши дела, сэр? — спросил Рейбайрн. — Кто кого? Мы их или они нас?
— На этот вопрос, Рейбайрн, ответ совершенно определенный, — продолжал Колдуэлл, снова повысив голос. — Мы преследуем их, и у них только пятки сверкают. Вон за теми горами, — показал Колдуэлл своей тростью, — Суассон. Все их подкрепления и материальные ресурсы должны пройти через этот город. Мы захватим его и загоним в мешок всех находящихся там немцев. Слышите, ребята? Вперед, на штурм города!
Они поднялись и пошли. В заросшем густым лесом ущелье ни пришлось штурмовать хорошо замаскированные немецкие орудия, и это стоило жизни Кореттки и Фаррелу. В яблоневом саду застрял французский танк; немецкие пехотинцы облепили его, как серые пиявки. Солдаты Дэмона быстро перестреляли их, но французских танкистов спасти не удалось, они задохнулись в танке от паров масла и бензина. Горы Собрикур оказались неприступными из-за нагромождения острых камней, и Дэмон впервые не смог поднять своих солдат на штурм. Положение спасли подоспевшие подразделения марокканцев. Немцы, засевшие в двух домах, не выдержали: двадцать семь человек сдались в плен. Рейбайрн и Тсонка разыскали в доме колбасу, мед, хлеб и полбутылки коньяку. Потом снова раздался голос Колдуэлла. Размахивай пистолетом и своей невообразимой тростью из дикой яблони, он призывал солдат идти дальше. И все, кто еще был способен хоть как-нибудь двигаться, устремились за ним, начали с трудом продираться через густой кустарник, перелезать через пни и поваленные деревья, взбираться на вершину горы, а потом спускаться по склону вниз.
— Видите? Вы видите его? — возбужденно кричал Колдуэлл.
Посмотрев в бинокль, взятый у немецкого лейтенанта на ферме Бриньи, Дэмон увидел затянутые дымкой башенки и острые крыши домов Суассона. Его слух уловил отрывистые звуки поднимающих пар, деловито пыхтящих локомотивов. Над сортировочной станцией и расходящимися веером рельсовыми путями появились небольшие круглые облачка черного дыма.
— Командование должно обязательно воспользоваться этой возможностью, Сэм, — возбужденно крикнул, подходя к нему, Колдуэлл. — Упустить такой шанс было бы непростительно. Для этого надо всего-навсего две-три дивизии. Нужно еще раз посильнее нажать на них, продвинуться перекатами к Базошу, Мон-НотрДаму и Фисму и перерезать дорогу из Фер-ан-Тарденуа. Ты представляешь? Там ведь вся немецкая седьмая армия. Полмиллиона немцев в этом мешке на Марне! — Колдуэлл крепко сжал руку лейтенанта, глаза его блестели. Дэмон никогда еще не видел его таким возбужденным. — Ты понимаешь? Это та самая возможность, о которой мы мечтали, классическая ситуация: нажать на них отсюда, от Реймса, и захватить в клещи оба фланга. От такого удара они никогда бы не оправились… Немного счастья, и война закончилась бы…
— Вы в самом деле надеетесь на это? — пробормотал Дэмон с ноткой сомнения. Потрясающая путаница, кровавые бои и тяжелые потери, понесенные ими за прошедший день, никак но увязывались в его сознании с чем-нибудь таким грандиозным, как окончание войны.
— Конечно, надеюсь, Сэм. Телеграфная линия от Фера до самого Кобленца наверняка сейчас перегружена. Старик Людендорф, наверное, приказывает сию минуту фон Бёну спасаться отступлением. Но ему отступить не так-то просто, он не может этого сделать, потому что застрял на Марне, в Буа-де-Конде и на Кулонже. Время… — Остановившись на полуслове, Колдуэлл несколько секунд помолчал, но потом неожиданно сказал: — За день мы сделали очень много, Сэм.
— Надеюсь, что это так, сэр, — согласился Дэмон, опуская бинокль. — А людей у нас осталось не очень-то много.
Лицо Колдуэлла сразу же стало суровым и решительным.
— Нам приказали, и мы выполнили этот приказ. Наши усилия и жертвы не будут напрасными, если Фиш пошлет сюда спои силы. Сейчас, не теряя ни минуты… Победа достается тому, кто хорошо видит возможности и своевременно пользуется ими. — Колдуэлл легко постучал двумя пальцами по запястью Дэмона. — Запомните мои слова, Сэм: нигде во Франции немцы уже не смогут больше перейти в наступление. Их можно поставить на колени в течение двух-трех недель. Если Фош, Петэн и Бенуа будут действовать правильно, то войне конец.
Дэмон окинул взглядом солдат. Тсонка, ставший теперь хозяином принадлежавшего ранее Кразевскому «шоша», усердно чистил свое оружие. Бедняга Кразевский, наверное, уже умер, а может еще только умирает где-то там, на оставшемся позади поле боя. Сосредоточенное лицо Тсонки покрыто масляными пятнами, его руки двигаются с необычайной уверенностью и проворством. Тэрнер спит крепким сном уставшего до изнеможения человека; его узкое, не искаженное яростным гневом лицо, похожее теперь скорее на лицо херувима, прижато к ложе винтовки. Клей тоже спит; несмотря на опасения Дэмона, он хорошо усвоил многое из того, чему его обучали, и в некоторых случаях действовал отлично; сейчас он почему-то без каски, и легкий ветерок треплет его красивые светлые волосы. Брюстер, так глубоко сомневавшийся в своем мужестве, слабенький Тимми Брюстер, несмотря ни на что, прошел этот трудный, полный ужаса путь; обхватив голову руками, он сосредоточенно размышляет о чем-то. Рейбайри медленно разжевывает кусок жесткого, как подошва, хлеба из пайка; его кадык прыгает вверх и вниз, как на пружине. А вот, обхватив колени руками, сидит старина Дев; его полный отчаяния взгляд устремлен на подернутые дымкой башенки Cyaccoua. Подполковник Колдуэлл записывал что-то в блокнот свои У торопливым, но четким почерком, — почерком, которым Дэмон втайне так восхищался. «Я знал, что останусь жив, — подумал про себя Дэмон, — и действительно уцелел в этих трудных и опасных боях». Но мысль эта не принесла ему никакого утешения.
