Равиль Бикбаев - Обмани смерть
Маша замолчала, потрясенная Даша не знала, что сказать, а Маша совсем тихо еле слышно:
— Это за тебя тетя Даша, мама молится. Ведь это ты, да?
— Нет, Машенька это не я, — еле произнесла Даша.
— А кто? — требовательно спросила Маша.
— Не знаю.
— Не можешь говорить? — Маша понимающе совсем по-взрослому улыбнулась, — Ну тогда если мстителя случайно встретишь, передай ему, что моя мама сказала: «мы молимся за него». Скажешь?
Глава шестая
На суде по избранию меры пресечения в отношении подозреваемой Мишиной Дарьи Сергеевны, Кольцов не присутствовал. Сидел на конспиративной квартире и в режиме онлайн читал сообщения о ходе судебного заседания в тwitter. Репортаж прямо из зала судебного заседания под ником «odin» вёл Дашин однокурсник. «Толковый паренек — читая его короткие сообщения, подумал Андрей, — все ясно, коротко и по существу» Итоговое сообщение: «подписка о невыезде». Кольцов оторвался от ноутбука вышел из-за стола и нахмурился. Томительное, тревожное, пока еще неопределенно чувство надвигающейся опасности, с каждым днем всё сильнее и сильнее беспокоило его. «И что дальше? — нервничая, думал он, — Даша не сможет бесконечно лежать в больнице, рано или поздно она выйдет, и тогда на допросах ее возьмут в оборот. И почему именно на Дашу вышла полиция? В чём дело? Где они допустили просчёт? Ведь еще до начала действий они специально вдвоем с Петром договаривались, девушку от участия в акциях под любым предлогом отстранять. Пусть тренируется с оружием, пусть при необходимости ведет наблюдение и осуществляет связь, но стрелять, это их дело. Даша в любом случае должна оставаться вне подозрений. А её первой арестовали. Ещё и Петр молчит. Черт бы его побрал, с его конспирацией». Динамики ноутбука пискнули. По электронной почте пришло сообщение, расшифровав нехитрую кодировку письма отправленного с чужого сетевого компьютера, Кольцов прочитал: «Завтра в 06.00. у меня на квартире».
Утром, когда Петр открыл Кольцову дверь свой квартиры, то первым делом дал ему листы бумаги. На первом было напечатано: «Меня слушают, говорим по сценарию. Потом выйдем и обсудим всё остальное».
Кольцов прошел на кухню сел на облезлый стул спиной к окну, положил на колени сценарий и стал озвучивать текст. Вопрос — ответ. Было совсем не смешно. Вопросы и ответы были с явным подтекстом, который можно было толковать как угодно. Задавая вопросы и выслушивая ответы, Андрей почувствовал как неопределенная тревога, которая томила его последние недели, преобразовалась в сильный устойчивый сигнал: «Внимание! Смертельная опасность!» и именно поэтому его взволнованный голос звучал, в этой наскоро написанной пьесе, вполне естественно. Озвучена последняя реплика. Петр кивком головы показал на выход.
Вышли в пропахший кошачьей мочой подъезд и только тут на лестничной межэтажной площадке Обмани смерть отрывисто и негромко заговорил:
— Дашу взяли как заложника. Знают, что я ее отцу должен. Мне предложили сотрудничество с полицией, если я не сдам снайпера, то ее надолго посадят, это точно, как адвокат я ничего сделать не смогу. Подписка о невыезде это только отсрочка. Мы не имеем права оставить её в беде.
— Побег? — предложил Кольцов, — у меня на Украине двоюродный брат живет, отправим её туда.
— Это не выход, — поморщился Обмани смерть, — всю жизнь в бегах не проведешь. А Дашу объявят в международный розыск. Ее найдут и выдадут.
— Что ты предлагаешь? — насторожился Кольцов.
— Тебя, — не глядя Андрею в лицо, тихо сказал Обмани смерть, — я предлагаю сдать полиции тебя и за твой счёт выдернуть Дашу из уголовного дела.
— А почему не тебя? — бледно улыбнулся Кольцов.
— И до меня очередь дойдет, только позднее, — мрачно заметил Обмани смерть. Теперь он в упор смотрел на Кольцова и:
— Ты, Андрей с самого начала знал, на что идешь, я тебя предупреждал, нас всё равно обнаружат и уничтожат. Время пришло. Ты будешь первым, риск большой, но шанс есть.
— Какой ещё шанс? — быстрым нервным шепотом спросил Кольцов, — Чего ты мелешь?
— За три дня мы подготовим всё обличающие тебя улики, — стал объяснять Обмани смерть, — тебя арестуют. Если улики бесспорны, то прессовать и пытать тебя не будут. Полиции, а уж тем более следствию это просто не надо, если можно уличить преступника процессуальными доказательствами, то пытки они не используют, там работают не садисты. Уйдешь в глухую «несознанку» по 51 статье. Своим адвокатом назовешь меня. Я тебе помогу и ты точно получишь пожизненное заключение, а Даша останется вне подозрений.
В темном подъезде было зябко, из разбитого окна на втором этаже хлестал холодный ветер и Андрей Кольцов молча смотрел на этого человека, который так легко обрекал его на пожизненную муку, а тот продолжал негромко говорить:
— После твоего осуждения я открываю огонь. Потом подставляюсь полиции. Меня арестуют. На допросах я даю признательные показания, в том числе и по делам за которые осудят тебя, поясню, что надавил на тебя, запугал пытками в том случае если ты не признаешься и именно поэтому ты не признавая себя виновным, просто молчал. Твой приговор отменят. И ты по этому делу уже навсегда останешься чистым. Два раза по одному делу невозможно сначала осудить, потом оправдать и снова осудить.
— А как же ты? — тихо спросил Кольцов.
— Мне все равно не долго осталось, — с видимым наружным безразличием ответил Обмани смерть, — максимум полтора года, из них три месяца, существовать лежа пластом и на обезболивающих наркотиках. А так хоть с толком умру и твою с Дашей смерть за собой уведу.
Это было разумно, а в условиях войны совершенно обычное дело. Тот кто первым поднимается в атаку, или тот кто остается прикрывать отступающих всегда погибает. Кто-то должен умирать, чтобы другие могли жить. Если среди любого народа не остается таких людей, этот народ обречен на поражение, паническое бегство и тотальное уничтожение.
Эти двое мужчин стоя в холодном неухоженном подъезде молчали. Все ясно. Выбор сделан, осталось только по нему заплатить и обсудить детали.
— А по выстрелу, когда тебя допрашивали, что скажешь?
— Сдам Винта, — пожал плечами Обмани смерть, — скажу, что это его работа. Дам на него ложные установочные данные, пусть ищут. Возможно, руководитель группы Одинцов и сам о нём вспомнит. Он еще совсем молодым опером был когда Винт тут «работал» и должен его помнить. Тем более он получит такой шанс найти профессионального убийцу, который терроризировал город в девяностые. Этот майор не глуп, он ухватиться за такую возможность, не поймает, так хоть вид сделает: «Вот как работаем. Рано или поздно любого найдем».
— Может его уберем? — приглушенно спросил Кольцов, — один умный холуй намного опаснее ста верноподданных дураков.
— Нет, — покачал головой Обмани смерть, — не стоит. Он потому умный, живой, при должности и деньгах, что отлично чует, когда и кому надо прислуживать. Перед временем «Х» он бросит своих хозяев. Если получится и будет покупатель, то предаст их, если нет, то скроется или в «дурочку» начнет играть: «Я только исполнял приказы». Есть и еще один фактор…
Этажом выше хлопнула дверь, сипло мужским, а потом перебивая его визгливо женским голосом зазвучала матерная ругань. Она не была хлесткой или образной, скорее её можно было назвать жалкой и убого противной как похмельная рвота алкоголика. Матерящийся средних лет небритый мужик спустился вниз, увидел своего соседа и заискивающе попросил:
— Одолжи на пузырь, а? Отдам с получки. Башка трещит, а моя сука, зажалась и не дает. Орёт, дома жрать нечего, а ты…
— У меня нет, — зло отрезал Обмани смерть, — а ты как тысячу занял месяц назад так и не отдал. Если у тебя дома есть нечего, то могу тушенки и хлеба вынести.
Похмельный сосед побагровел и уже готов был выплеснуть ушат помойной ругани, как Кольцов быстро достал из кармана куртки пятисотрублевую купюру, протянул, и:
— Возьми, только бухло нормальное купи, а то траванешься, а денег на похороны небось нет.
Сосед выхватил банкноту и подавившись руганью молча побежал вниз. Только слышно было, как шлепают по ступеням подошвы рваных без задников тапочек.
— Зря ты, — бросил Обмани смерть, — ему денег дал. Ему с утра на работу, а теперь нажрется до упора и никуда не пойдет.
— Зато не вспомнит с кем ты на площадке стоял, — возразил Андрей и после тягостной паузы с грустью:
— Как же тяжело мы больны. Нация вырождается. Сколько таких как этот алкаш?
— Пока меньшинство, — сказал Обмани смерть, — но это угрожающе растущее меньшинство. Люди утрачивают смысл жизни, взамен им предложили: жалкую зарплату, нищую жизнь, вечный страх потерять работу, постоянные унижения и успокоительную ложь по «дуроскопу». Раньше выпивали чтобы получить временное удовольствие, алкогольную эйфорию, теперь пьют «по черному» чтобы не думать. Глушат и травят себя алкоголем от страха перед жизнью. Сумеем обрести смысл жизни, побежим за своей мечтой, выживем, если нет умрем.
