Петр Андреев - Военные воспоминания
Перед самым наступлением начальник штаба решил перебраться поближе к передовой. Нашему взводу было приказано построить штабную землянку в ближайшем к НП лесу. Придя проверить ход работ, я обнаружил, что за сутки, данные на все строительство, в глинистых сухих грунтах, солдаты вырыли не более половины проектной глубины. Посчитав, что при работе ломом и лопатой потребуется еще не менее 2-х дней, я решил ускорить работы путем взрыва. Изготовили связку из противотанковых гранат. В середину заложили гранату Ф-1 - «лимонку» с отогнутыми усиками чеки. В центре окопа вырыли яму и заложили туда связку, привязав к чеке провод. Теперь стоило дернуть за провод, привязанный к чеке, связка гранат взорвется и взрыв разрыхлит землю. Дернули. Чека выдернулась, а взрыва не получилось. В котловане получилась мина замедленного действия. Теперь оставалось только засыпать котлован обратно или оставить так, но это опасно. Может, кто-нибудь другой решит использовать яму для укрытия. В любом случае, время на строительство штаба увеличивается еще на сутки-двое. Я решил мину извлечь. Несмотря на просьбы солдат, не подвергать себя почти стопроцентной опасности, спускаюсь в котлован. Штык-ножом осторожно раскапываю землю, уже сильно утрамбованную нами, при попытке взорвать мину с помощью связанных жердей. Нахожу рычаг, прижимаю его пальцем, затем освобождаю связку от земли и выбрасываю ее из котлована. Сильный взрыв - и опасность ликвидирована. Строительные работы были продолжены. И напрасно. Началось наступление. Переезжать штабу было некогда и незачем.
Орловско-Курская битва.
11 июля 1943 г. дневная жара уступала ночной прохладе. Кругом тишина. Даже стук пулеметов прекратился. Мы вышли из прокуренного насквозь блиндажа наблюдательного пункта.
- Вот, и кончилась наша мирная жизнь, - сказал Митягов. Кто-то спросил «Это почему?».
- Разве не видишь? Смотри, - ответил Митягов и показал рукой. Сразу все обернулись в направлении вытянутой руки. Справа от нас к берегу Оки двигалась колонна пехоты. Шли, как бы, крадучись. Ни команд, ни разговоров. Позже мы узнали, что это был штрафной батальон.
Почуяв близкое начало - наступление с форсированием реки, все, как бы обмякли и притихли. По опыту мы знали, что это будет завтра на рассвете, Каждый думал о своем. Раздалась музыка. Из-за Оки неслись звуки какой-то очень волнующей мелодии. Мы слушали песни и музыку и в то же время из головы не уходили мысли о завтрашнем дне.
Из НП вышел майор Антонов. Несколько минут слушал песню, резко повернулся и со словами «Сейчас ты замолчишь!» нырнул под плащ-палатку дверного проема. Через несколько минут с наших огневых позиций послышались пушечные выстрелы и тут же в районе громкоговорителя стали рваться снаряды.
Музыка прекратилась и мужской голос с той стороны прокричал: «Какой там мудак стреляет, мешает вам слушать музыку. Пристрелите его!».
- Ах, они меня еще и мудаком будут называть? Я им покажу! - и, вбежав в землянку, Антипов приказал командиру батареи открыть беглый огонь. Концерт закончился.
Прорыв обороны проводился штрафным батальоном без артподготовки. Ночью батальон незамеченным переправился на левый берег Оки. Я уже писал, что в пойме р. Нугрь, прямо перед стрелковым полком, поддерживаемым нашим дивизионом, был обширный заливной луг. А передний край обороны противника находился довольно далеко от берега реки, что позволило штрафникам высадиться незаметно. Немаловажную роль в удачном форсировании, видимо, сыграл и Петров день. Немцы, отмечая наступление праздника, не только нас развлекали, но и сами развлекались. Об этом можно судить по тому, что они позволили штрафному батальону почти без боя овладеть участком окопов и на 2 км углубиться в их оборону. Причем, наступление было проведено настолько внезапно, что в землянках захватывали офицеров, спящих с девушками.
Однако крупного успеха прорыв не имел. Немцы перешли в контратаку и штрафников потеснили к реке. 12 июля с рассветом началась полуторачасовая артиллерийская подготовка. А под ее прикрытием пехота переправилась на западный берег Оки. Как только артиллерийский огонь был перенесен вглубь обороны противника, пехота бросилась вперед, заняла переднюю линию окопов и стала продвигаться вглубь.
Наш артиллерийско-пулеметный огонь был настолько плотным, что были подавлены основные огневые средства противника. А оставшиеся в живых немцы, как потом рассказывали пехотинцы, обезумев, стояли в окопах с открытыми ртами. За день пехота продвинулась почти на два километра и уже заняла вторую линию обороны, когда мы первыми, по только что наведенному штурмовому мосту, переправились на левый берег. Заняли немецкий блиндаж, построенный для солдат-окопников. Наши солдаты тоже строили землянки в окопах, но они строились, в основном, для офицеров. И то, самые примитивные. Обычно это был небольшой окопчик, перекрытый одним накатом бревен, а то и жердями или дверным полотном, снятым в хате близлежащей деревни. Местом для отдыха служила земляная лежанка. Дверной проем закрывался плащ-палаткой. Стол - ящик из-под снарядов. Солдаты же для себя делали в стенке траншеи подкоп на одного-двух человек. Там они и отдыхали в свободное от несения наряда время. И спали в полусидячем положении или лежа, согнувшись в три погибели.
Здесь же, у немцев, были построены блиндажи, каких мы до того не видели. Мы и раньше кое-что видели и сопоставляли быт наших и их солдат, но такое встретили впервые. Землянки двухэтажные. Стены и потолки обшиты досками. Перекрытие не возвышается над землей. Двухъярусные кровати из стволов березы. На кроватях матрасы и одеяла. Полы устланы свежей соломой. Для спуска в нижний этаж - деревянная лестница. В каждой комнате - деревянный стол. Перекрытие покрыто дерном. Ход в землянки - по ходу сообщения, тоже перекрытому.
Немцы все время контратакуют. С НП мы видим, как на грузовиках подвозятся свежие силы. У нас тоже пришло подкрепление. Через Оку переправился полностью укомплектованный батальон пехоты. Немцы его обнаружили и открыли артиллерийский огонь. Батальон залег на берегу Оки. И в это время, не разобравшись в обстановке или допустив ошибку в данных для стрельбы, наши «катюши» накрыли залегший батальон таким плотным огнем, что батальон был уничтожен весь.
А в это время полки нашей дивизии возобновили атаки и во второй половине дня заняли деревню Пальчиково, на подступах к которой немцы сначала остановили наступающих, оказав упорное сопротивление. Не смирившись с потерей деревни, противник ввел новые силы. Наши позиции атаковали 20 танков и около 400 человек пехоты. Пехота не выдержала и в панике побежала, оставив без прикрытия нашу первую пушечную батарею, выдвинутую на прямую наводку. Артиллеристы огневую позицию не бросили и вели бой до последнего человека. Когда деревня вновь перешла в наши руки, выяснилось, что последним погиб командир орудия, старший сержант Великанов. Оставшись в живых последним из расчета, он вел огонь один, пока не был заколот штыком. Высокий, атлетического телосложения, знавший свое дело артиллерист, Великанов, за храбрость, проявленную в боях на Халхин-Голе, был награжден орденом Красного Знамени. За проявленное мужество в своем последнем бою, он был посмертно награжден вторым орденом Красного Знамени.
Вечером контратакующие немцы силами 32-го гв. с. п. были остановлены ударом во фланг.
На третий день наступления снова произвели артиллерийскую обработку позиций противника. Противник не выдержал и стал спешно отходить. К исходу дня наш прорыв в глубину составлял уже 10 км. Вслед за пехотой двигались и наши батареи. Командиры дивизионов и батарей находились вместе с командирами батальонов, а командиры взводов управления вместе с командирами рот. Во время наступления нам очень часто приходилось менять наблюдательные пункты. Как-то, заняв НП на высотке, недалеко от нас мы заметили оставленную немецкую 85-мм пушку, стоявшую у немцев на открытой позиции. В окопчиках лежало много ящиков со снарядами. Пушку развернули, сориентировали по компасу, рассчитали дальность, установили прицел и открыли огонь. Маловероятно, что мы нанесли урон противнику, но снаряды расстреляли. На западном склоне высоты, в овраге, нашли четыре шестиствольных миномета и тоже много мин к ним. Пытались развернуть и их и использовать против бывших хозяев, но не смогли. У нас никто не умел ими пользоваться. А почему бы не научить наших солдат или офицеров использовать немецкое вооружение? Стрелковое оружие наша армия использовала. Особенно ценились у нас немецкие автоматы. Винтовками пользовались реже. Кроме того, что их оружие обладало техническими достоинствами, его использование полностью решало проблему боеприпасов. Не в пример нам немцы боеприпасами были обеспечены. Об этом можно судить хотя бы по тому, что они круглосуточно не по целям, а чтобы поднять боевой дух себе или нагнать страх на наших солдат, вели огонь из пулеметов и автоматов. И, по тому, сколько патронов и снарядов оставалось после них при отступлении в окопах, землянках и на огневых позициях батарей. А насколько бы увеличилась огневая мощь наших войск, если бы нас научили пользоваться немецкой техникой и вооружением. Сколько было брошено немецких танков, бронетранспортеров, пушек, минометов. И все это в лучшем случае пошло на металлолом. В худшем - осталось разбросанным и соржавело на полях, в лесах и болотах нашей необъятной Родины.
