Павел Кочегин - В небе полярных зорь
...Солнце садится за гору. Гости стали собираться домой. Грустно смотрит Таня на Бозора. А в стороне командиры о чем-то весело разговаривают с Ильей Фомичем. Комлев подозвал к себе Мирзоева.
«Даже последнюю минуточку не дадут побыть наедине», — с досадой подумала Таня.
А комэск, словно бы и не замечая переживаний девушки, громко отдает приказ:
— Товарищ гвардии лейтенант! Вам надлежит немедленно отправиться в распоряжение... — командир эскадрильи сделал паузу, посмотрел в сторону Тани. А та даже в лице изменилась... — в распоряжение разведчика товарища Лебедевой. На десять суток!
Обращаясь к Тане, Комлев отечески проговорил:
— Что, кольнуло сердечко? О вашем отпуске вопрос также решен. Поезжайте, попроведайте свою Леночку и ее бабушку.
— Есть попроведать Леночку и ее бабушку, товарищ гвардии майор, — лихо вскинув руку к пилотке и пристукнув каблуками, отчеканила Таня.
— Ну, Никита Кузьмич, до встречи на Мурманском, — пожимая руку Комлева, сказал Хмара.
— Скоро наш черед, — ответил Комлев. — До встречи у норвежских друзей.
ГЛАВА III
1
Между скалистыми сопками, вдоль берега озера, похожего с высоты на огромного головастика, вытянулся передовой аэродром. В юго-восточном углу его, прижавшись к могучей сосне, стоит дощатый домик.
В лунную ночь, когда все кругом погружается в сон, он кажется заброшенным. Днем же здесь бурлит жизнь: раздаются телефонные звонки, отдаются приказы. Это — командный пункт эскадрильи гвардии майора Комлева.
С того дня, как полк вновь «воссоединился» в единую семью, на прифронтовом аэродроме чувствуется подъем. Личный состав знает, что готовится удар, который решит исход битвы на крайнем правом фланге фронта. К передовым позициям тянется непрерывный поток войск и техники. Веселее стало в воздухе: армады бомбардировщиков, штурмовщиков и истребителей непрерывно бороздят небо Заполярья.
В полку и эскадрильях проведены партийные и комсомольские собрания. Коммунисты и комсомольцы клялись бить врагов по-гвардейски. Боевые листки и стенгазеты посвящены подготовке к предстоящим боям. Больше трех лет ждал солдат Заполярья дня наступления. Ради этого победил бури и ветры, осенние дожди и жгучие морозы. Ради этого ходил в глухие ночи в тыл врага «за языком», разрезал проволочные заграждения, лежал на снегу, стыл в ледяной воде под ураганным огнем противника, тонул в трясинах, питался сухарями, размоченными в болотной жиже, таранил вражеские самолеты, горел в воздухе. Солдатской кровью обильно орошены серые безмолвные камни.
...Седьмое октября 1944 года. Черные тучи заполнили лощины. Временами сыплет снег.
Еще темно, но полк стоит в сомкнутом строю под гвардейским знаменем. Боевые друзья, прижавшись плечом к плечу, слушают приказ командующего фронтом.
— Товарищи! — звонко сказал Дедов, когда командир полка кончил читать. — Наступает час расплаты с врагом за все злодеяния, совершенные на Крайнем Севере священной русской земли. Ветераны Заполярья! Молодежь, пришедшая на смену погибшим!
Донеслись глухие раскаты артиллерийской канонады. Все прислушались, Дедов посмотрел на часы.
— Вы слышите, друзья! Слышите? Началось! Такие дадим фашистским выродкам уйти от расплаты! Пусть эти скалистые сопки и непроходимые топи станут могилой фашистскому зверю!
Инженер полка Голубев говорил спокойно, негромко, но в каждом его слове чувствовалась уверенность в подчиненных.
— Товарищи летчики! Сейчас вы полетите в последний решительный бой. На своих крыльях вы понесете свободу и счастье советскому народу и народам Норвегии. Машины проверены, оружие будет работать безотказно. Удачного вам боя и благополучного возвращения!
2
Но ожидаемых боевых вылетов в этот день не произошло: помешала погода. Как переживали и нервничали летчики! Наземные войска дерутся, а они сидят, словно беспомощные старухи. Летчики грозили «богу погоды», полковому синоптику, что если и завтра будет то же, с ним рассчитаются по-своему. Но только на третий день наступления выдалась летная погода, и в воздухе сразу стало тесно. Небо Заполярья еще не видело такого количества самолетов.
Утром летчики были вызваны в штаб полка, Локтев объяснил задачу: полк сопровождает штурмовиков. Объект штурмовки — аэродром противника.
Перед пилотами проплыло алое полотнище гвардейского знамени. Отеческим взглядом Ильич проводил летчиков на смертный, решительный бой.
Выше и выше поднимаются самолеты, светлее становится окрест. Эскадрильи заняли места в боевом порядке полка, легли на курс.
На юго-востоке из-за горизонта показалась корона солнечных лучей, через минуту раскаленным колобком выкатилось и само солнце. Оно казалось помолодевшим, улыбчивым.
— Сила, сила-то какая! — восхищаются пилоты, осматривая пространство. Всюду, куда хватает глаз, видны советские самолеты.
Чуть выше, севернее, плывут бомбардировщики в сопровождении «яков». Еще севернее прошел полк Ла-5. А пониже, впереди, вытянулись в правом пеленге эскадрильи штурмовиков Ил-2. Локтевцы сопровождают их.
Внизу показалась знакомая горная цепь. Вдоль нее лощина, расширяющаяся с востока на запад. Комлев увидел скалы, у которых шел неравный бой. Вспомнились Машенька, Блажко, Ванюшка, Оскар Мунсен. А Мирзоев не выдержал и, нарушая дисциплину в эфире, воскликнул:
— Видите! Знакомые места!
— Все вижу, все помню! — ответил Комлев.
По горизонту пологом стелется пыль. Это взлетели вражеские истребители. Через несколько минут между аэродромом и приближающимися к нему штурмовиками поднялась стена из огня и стали: ударили сто десять стволов зенитной артиллерии. Окружив аэродром, стена эта поднялась до самого небосвода. Попробуй-ка пробить ее!
Истребители обтекают огненное море с севера и юга. Первая эскадрилья штурмовиков ударила по зениткам. Пушки бьют по самолетам, а те по пушкам. В воздухе смерч из огненно-дымчатых шаров, на земле грохот из взрывов реактивных снарядов, бомб, рвущихся боеприпасов. Громадные стволы пушек отлетают на десятки метров и с грохотом падают. Пылающие штурмовики врезаются в скалы. Первая эскадрилья ценою жизни героев сделала свое дело: смертоносная «стена» дала трещину и осела. В этот «пролом» ринулись остальные эскадрильи штурмовиков. Рушатся перекрытия капониров и блиндажей, взлетают бензозаправщики и маслозаправщики, рвутся на мелкие куски бомбардировщики, пылает осиное гнездо врага.
Тем временем воздушное сражение, приняв очаговый характер, с каждой минутой становится ожесточеннее и напористее. Немецкое командование подбросило подкрепления с других аэродромов, но и это не спасло гитлеровцев от разгрома.
Локтев неистовствует. Его самолет метеором носится среди вращающегося во всех плоскостях огромного клубка истребителей. Удивительна способность этого человека охватывать взглядом весь бой в целом, немедленно оценивать обстановку, отдавать приказы командирам эскадрилий. И сам он бьет без промаха.
— Прикрой! — крикнул Локтев ведомому и бросил машину в атаку на шестерку «Фокке-Вульфов-190».
Головной вспыхнул, остальные бросились врассыпную, но наткнулись на огонь первой эскадрильи. Один истребитель, не успев выйти из пикирования, врезался в скалу, другой горит факелом.
...У командного пункта полка тихо колышется гвардейское знамя. Ильич приветливо улыбается, встречая победителей.
3
Батальон гвардии капитана Хмары занял позицию на берегу озера Сальми-ярви, вытянувшегося на много километров с севера на юг. По центру озера проходит государственная граница Советского Союза с Норвегией. Частям предоставлена кратковременная передышка: надо подтянуть тылы, перегруппировать силы, дать людям отдохнуть.
— Сегодня баня, — передали командиры отделений своим солдатам.
— Баня? — одни с удивлением, другие с восторгом встретили это известие. — Ну и старшина, ну и Сомов! Придумал! Где это он будет нас парить? — слышались возгласы, смех, шутки.
Баню организовали под открытым небом.
Сомов раздобыл где-то большой котел, бойцы установили его на три камня, как на большущую таганку, и наполнили водой. Вскоре под котлом запылал костер.
Подошло первое отделение. Солдаты сбросили обмундирование, нижнее белье. Снегом разбавили кипяток. Быстро намыливали головы, терли друг другу спины.
— Три сильнее, — попросил один и тут же, ойкнув, взмолился:
— Хватит, хватит! Хорошо получилось. Кровь не выступила?
— Пока нет.
— Давай, теперь я тебя.
— Эх, красота! — восклицает сухощавый боец, опрокидывая на себя котелок воды.
— Не угореешь! — вторит ему другой.
