Петр Лебеденко - Навстречу ветрам
Андрей не остановился, крепче сжал локоть Игната, и они продолжали идти вперед. Все ближе, ближе…
Лиза увидела их тогда, когда они уже подходили к ее скамье. Она чуть не вскрикнула. Ей показалось, что нечем вдруг стало дышать. Сердце словно остановилось от волнения. Может быть, она успеет закрыть лицо шарфом? Нет, не надо прятаться! Не надо. Они все равно ее узнали. Узнали и проходят мимо. Все дальше и дальше… Игнат, Андрей! Она встала со скамьи, невольным движением протянула к ним руки, как бы умоляя вернуться…
Игнат и Андрей уже скрылись за поворотом аллеи, а она еще долго стояла, до боли сжав похолодевшие пальцы.
Часть третья
Глава первая
Туман, сырой и тяжелый, приполз с гор, окутал землянки и самолеты, плотно прижался к потемневшей земле. Над ним легли темно-серые тучи, уперлись в горы, и все вокруг, казалось, навсегда погрузилось в этот мрак, как в мутную воду. На крыльях машин лежали крупные капли влаги, с потолков землянок падали раскисшие комья земли. Видимость — десять шагов вперед, десять — назад. Деревья поникшими кронами подпирали низкое небо…
Горы были близко, почти рядом, но их никто не видел уже пятый день. И всем думалось, что за горами светит солнце, блестит море, «юнкерсы» бомбят Новороссийск, а «мессеры» охотятся за советскими катерами и с воздуха расстреливают рыбаков.
Метеосводкам не верили.
Командир эскадрильи майор Горб ходил из землянки в землянку, подбадривал:
Ведь фрицы тоже на приколе, товарищи, как и мы. Не вешайте голов.
С командиром не спорили, коротко отвечали:
Что ж, мы знаем… Мы ничего… Конечно…
И даже старались улыбнуться. Улыбались губы, а в глазах: «Брось, командир, туман напускать, его и так до черта!»
Комиссар полка подполковник Ардатов вызвал начальника метеослужбы лейтенанта Малюту, приказал:
Берите синоптическую карту района и приходите в столовую. Доложите метеообстановку.
К вечеру в столовой собрался весь летный состав полка. Летчики разместились за столами, сидели молча. Малюта повесил на стену синоптическую карту, поискал вокруг что-нибудь вместо указки, но ничего подходящего не нашел. Тогда он попросил у повара длинный кухонный нож. Комиссар засмеялся, однако никто его не поддержал: летчики смотрели на Малюту неприязненно, угрюмо.
Разрешите начинать? — спросил Малюта.
Ардатов кивнул головой:
Начинайте.
Товарищи, как вам известно (у начальника метеослужбы был мягкий, приятный голос), облачность является одним из наиболее важных факторов, характеризующих погоду и климат. Зимой и ночью она препятствует понижению температуры поверхности земли и приземного слоя воздуха вследствие уменьшения лучеиспускания в мировое пространство. Летом и днем облачность ослабляет нагревание земной поверхности солнечными лучами, смягчая климат внутри материков. Как видите, товарищи…
Кто-то раздраженно бросил:
Как видите, товарищи, облачность для нас — неописуемая радость…
Прошу не перебивать, товарищи, — сказал Малюта, взмахнув кухонным ножом, и посмотрел на комиссара.
Комиссар тихо проговорил:
Конкретней, товарищ лейтенант.
Начальник метеослужбы опустил голову, но продолжал:
Вы, конечно, знаете, что такое циклоны и антициклоны. В данном случае огромный район предгорий Кавказа, Черноморское побережье от Констанцы до Батуми находится в пределах мощного циклона.
Разрешите курить, товарищ комиссар? — спросил летчик Бекетов. — Ведь это надолго…
Комиссар кивнул головой и подумал: «Малюта короче не может. Раз сел на своего конька, будет ехать до конца».
Малюта долго говорил об изобарах и изотермах, областях повышенного и пониженного давления, о грозе и ее последствиях, вспомнил, что летчикам полка приходится летать в горах и, следовательно, здесь опасны молнии. По этому поводу он сказал:
Еще древнеримский поэт Гораций писал в одной из своих поэм:
Чаще треплет вихрь великаны сосны,
Тяжелей обвал высочайших башен,
И громады гор привлекают чаще
Молний удары.
Произнося последнее слово, Малюта сверху вниз рубанул кухонным ножом, как саблей.
Могу поклясться, что Малюта ненормальный тип, — приглушенно проговорил лейтенант Василий Нечмирев и постучал пальцем по лбу. — Что-то у него вот тут…
В это время комиссара позвали в штаб. Как только он вышел, Малюту сразу же бесцеремонно прервали:
Давай-ка покороче, лейтенант. Когда пройдет вот этот проклятый циклон и мы сможем летать?
Товарищи, как я оказал, данный циклон очень мощный. — Начальник метеослужбы острием ножа ткнул в один конец синоптической карты, потом в другой. — Он простирается на тысячи километров, причем скорость его смещения очень мала: всего восемнадцать километров в час…
Лейтенант Нечмирев встал, подошел к карте, снял ее и свернул в трубку.
Возьми! — сказал он Малюте. — И ответь людям по-человечески: когда будем летать?
Малюта не обиделся: это ведь летчики! Народец!..
Он сунул карту под мышку, положил нож на стол и ответил:
Не раньше чем через семнадцать-восемнадцать дней.
Лейтенант Василий Нечмирев зловеще поклонился начальнику метеослужбы:
От имени летчиков полка благодарю вас за интересную беседу и приятное сообщение, товарищ лейтенант. (В голосе летчика Малюта уловил нечто противоположное благодарности и начал отступать к двери). Очень, оч-чень благодарю.
И, когда за Малютой захлопнулась дверь, добавил, стукнув кулаком по столу:
Душа с тебя вон, колдун чертов!
Яков Райтман с места бросил:
Салака этакая!
2После «приятного» сообщения летчики перестали разговаривать с Малютой. С ним не здоровались, его даже не замечали: была хорошая погода — был Малюта. Не стало погоды — и нет Малюты. Изредка, проходя в столовой мимо обедающих, он слышал голос:
«Громады гор привлекают чаще молний удары…»
Другой голос спрашивал:
Автор?
Третий отвечал:
Старик Гораций…
Четвертый добавлял:
И лейтенант Малюта…
Начальник метеослужбы останавливался, смотрел на летчиков. Все их внимание было поглощено котлетами.
Народец! — пожимал плечами Малюта, садился за стол и в полном одиночестве начинал обедать.
…А хмара висела над землей, как тоска на сердце.
Летчики то и дело выходили из землянок, смотрели на небо, на мокрую взлетную дорожку и угрюмые возвращались назад. От папиросного дыма в землянках было темно, как от густого тумана. Семнадцать-восемнадцать дней! Нет, Малюта врет, ни черта он не знает!
Нечмирев ходил вокруг самолета, поворачивал голову то вправо, то влево, словно принюхиваясь. Бортмеханик старался не попадаться на глаза своему командиру: зол лейтенант, лучше от греха подальше…
Когда ж это кончится, Панарин, а? — Нечмирев подошел к механику и протянул ему папиросу. — Малюта, конечно, загнул, как по-твоему? Хмара уже не такая черная.
Это точно, командир, — поддакнул Панарин. — Вроде как распогоживается.
Смотри, час назад КП не различить было, а сейчас?
Панарин видел… И нас назад, и вчера сквозь туман еле-еле маячила землянка КП. Сейчас она была видна еще хуже.
Что и говорить, командир. — Механику очень хотелось доставить Нечмиреву хотя бы маленькую радость. — Вчера вон того капонира совсем было не видать, а сейчас… Ясное дело, командир, все будет нормально, это точно.
Нечмирев плюнул на указательный палец, поднял его вверх:
Будто ветерок потянул, а?
Панарин выпустил изо рта папиросный дым. Он неподвижно повис в воздухе, и механик, боясь, что Нечмирев увидит это как бы застывшее облачко дыма, незаметно уголком рта подул на него.
Ветерок еще с утра потянул, командир, — оживленно проговорил он.
Нечмирев тоже пустил струйку дыма и долго наблюдал за ней, пока она не растворилась в тумане. Панарин уныло смотрел на летчика.
Оно временами, командир, — чуть слышно сказал он. — То потянет, то стихнет, то потянет, то стихнет…
Нечмирев добрыми глазами посмотрел на механика, молча повернулся и пошел к землянке.
…Яков Райтман стоял у двери и поджидал своего друга. Увидев Нечмирева, сказал:
Пожалуй, Малюта прав: непохоже, чтобы скоро что-то изменилось.
Не каркай, Яша, ты больше на воробья похож, чем на ворону.
Василий хотел плечом отодвинуть Райтмана и войти в землянку, но тот взял его под руку и потащил в сторону:
Вася, есть идея. Поддержишь?
Поддержал бы, Яша, но тошнит. Понимаешь, глотаю туман, как касторку. Так что, друг, рисуй свою газету сам.
Вася, через три дня мы полетим.
Нечмирев резко повернулся к другу:
Ты — бог?
Нет.
Ты — Малюта?
Идем к комиссару.
