Николай Стариков - Офицер особого назначения
— Нет, нет. Ты побудь со мною. Мне одной страшно.
— А чего я буду делать?
— Ничего. Просто поживем немного вместе.
— Мне кажется, ты чем-то напугана, вид у тебя настороженный, — посмотрела Лида на подругу.
Не сдержала Юлька слова, данного старшему лейтенанту госбезопасности, рассказала подружке о задании, возникших переживаниях. Не в природе девичьей знать что-то важное и не поделиться с другими. Душа изноется, голова разболится. А вдвоем думается легче.
Лида поняла с полуслова. В порыве воодушевления захотелось немедленно что-то сделать.
— Пойдем посидим в сарае, — предложила она, — посмотрим. Авось чего-нибудь увидим.
— Ночь ведь.
— А луна какая! Можно увидеть не хуже, чем днем, если кто-то появится.
Девушки тихонько оделись потеплее, взяли по большому платку, вышли, не разбудив похрапывающую хозяйку.
Луна царила в окружающем мире. В ее белом сиянии высвечивался матовым светом соседний двор. Закутанные с ног до головы платками, прижавшись друг к другу, как две немые и неподвижные куклы, подружки молча наблюдали за жизнью вокруг. Вот по дороге мимо пробежала собачка, неожиданно она остановилась, посмотрела на соседний двор, пару раз тявкнула, порычала сердито и не спеша проследовала по своим собачьим делам.
Ишь ты. С чего бы так странно повела себя собака? — спросила шепотом Лида.
— Да мало ли чего взбредет ей в голову.
— Сердито они рычат лишь на чужих людей. Посмотри, — насторожилась Лида, указывая на соседний двор.
Там двигались люди, то появляясь в свете луны, то пропадая на затененных участках. Вскоре хождения прекратились. Было тихо. Вновь пробежала мимо собака, но теперь она не остановилась. Дальнейшее наблюдение до захода луны результатов не дало.
Утром, едва взошло солнце, Лида прямо-таки вскинулась:
— Идем быстрее в сарай, иначе можем проглядеть важные события.
— В такую рань! Все еще спят.
— Темные дела творятся ночью или спозаранку. Жулье и всякие бандиты днем отсыпаются.
Какое-то время соседний двор был пуст. Наблюдатели позавтракали молоком с хлебом. Хотелось спать. Юлька то и дело клевала носом, Лида, напротив, напряженно, внимательно смотрела в щелку. Вскоре молодая женщина, затем пожилая чуть ли не бегом прошмыгнули в летнюю кухню и обратно в дом. И так несколько раз. Густой дым из печной трубы валил, когда девчонки только занимали пост наблюдения. Вскоре молодая женщина раз за разом трижды появлялась на крыльце и выплескивала из ведра воду. А потом, как показалось наблюдателям, женщина вроде бы почувствовала взгляд или что-то заметила, но вышла из калитки и пошла прямо через дорогу к плетню, за которым сидели подружки. Ни живые ни мертвые, не дыша, они в страхе наблюдали за приближением соседки. В этот момент Юлина тетка вышла на крыльцо, потянулась и не спеша направилась к крытому погребу. Соседка остановилась, круто развернулась и, как бы прогуливаясь вальяжно, направилась к своему дому.
В первой половине дня какого-либо движения в соседнем дворе не было заметно. Однако Юлька выявила ряд фактов, явно не соответствующих тем, которые наблюдались накануне: девочка на улицу играть не вышла, обычно раздвинутые на окнах занавески теперь оказались наглухо задернутыми, печь в доме топилась чуть ли не до обеда, чего до этого не замечалось.
После обеда Юля начала поспешно собираться домой, несмотря на уговоры тетки погостить еще немного. Племянница пообещала летом прийти и пожить у нее с недельку.
— Мне поручалось заметить в поведении теткиных соседей что-то необычное, — объяснила она Лиде свое решение. — По-моему, многое можно назвать необычным.
— Мы не увидели самого главного, — возразила Лида.
— Если понаблюдаем еще немного, чего доброго, нас могут поймать. Ты помнишь, как соседка уверенно шла к нашему плетню! Будто чувствовала, где мы сидим. А если это на самом деле так? Мне кажется, в следующий раз она нас обязательно найдет.
Каден с недоумением встретил девчат. Запыхавшиеся, раскрасневшиеся, они буквально ввалились в его кабинет.
— Лида разыскивала меня, вот и пришла в Красновку, — оправдывалась Юля.
— Так она знает о задании? Я же предупреждал!
— Я не могла врать подруге, — простодушно посмотрела Юля на старшего лейтенанта.
— Вдвоем-то вы молчать сможете? Никому, даже Вадиму — ни слова!
— Вдвоем справимся, а одной невмоготу.
Той же ночью Ефим Патокин был задержан. На первом допросе сказал, что в Белых Журавлях под Белгородом существует диверсионная группа из двух человек: старший по кличке Визглявый и его подельник Сергей Ланцов по кличке Зверь. Этот «зверь» очень похож на одного парня из Батурино.
XVII
В суматохе предыдущих дней Ланцов запамятовал о поручении Жултозубого съездить в Чижи с двумя письмами. Но Егор сам напомнил ему об этом утром после проверки на способность совершать диверсии. Поспать не удалось, пощипывало уставшие глаза, одолевала дремота.
— Выспишься потом, — сказал Егор. — Совершил ты большое дело, возможно, поворотное в твоей судьбе. Молодец! Другого слова не подберу. А сейчас надо ехать, дело важное.
— А деньги на проезд?
— Никуда твои «на проезд» не денутся. Приедешь, за все расплачусь сполна, потом гуляй себе на здоровье.
— Василия я знаю, а как найду другого адресата?
— Он сам тебя найдет.
— А как я определю, что это он, а не какой-нибудь подосланный милиционер или еще хуже — оперативник из СМЕРШ?
— Поблизости от рынка в Чижах есть небольшая, когда-то выкрашенная зеленой краской, а теперь облезлая будка, называемая местными жителями мастерской. В ней ремонтируют обувь. Ближе к обеду потолкайся возле мастерской, захвати с собою какую-нибудь рухлядь как бы для ремонта или продажи. Подойдет невысокий мужик и скажет: «Такое старьё уже не починишь». Ты ему ответишь: «У нас в Белых Журавлях такую обувь чинят». Это и будет пароль и отзыв. Не говоря больше ни слова, передашь человеку письмо, ответа не ожидай. А вот с Василием, напротив, договорись, когда он сможет передать ответное послание. Дождись, а затем возвращайся, буду ждать с нетерпением.
Разговор состоялся вблизи Лизкиного прилавка. Был будний день, толпа на рынке негустая. Сергей издали заметил Виктора, торгующегося с бабкой из-за белых шерстяных перчаток. Не уступала, похоже, бабуля, покупатель топтался возле нее, изредка посматривая в сторону командира оперативной группы. С другой стороны от прилавка Ланцов обнаружил Визглявого, чуть подальше Скрипучий вел оживленный разговор с продавцом летних брюк. Близко прошла патрульная группа во главе с лейтенантом, вслед за нею не спеша проследовали Иван с Зитцером. Не видел Сергей лишь Романа, но знал, он тоже где-то рядом.
Отсутствие командира предыдущим днем и ночью встревожило группу. Заместитель командира не был назначен. Разрядить обстановку каждый член группы предлагал по-своему. По мнению Вихрова, следовало немедленно арестовать Желтозубого и выявленных подельников, но Роман рассказал про многоголовую гидру, у которой головы способны отрастать, если отрубить одну или другую. Не согласился с такой постановкой вопроса и Виктор. Решено было подождать, пока дело прояснится.
Теперь же товарищи видели: командир их жив и здоров, хотя вид у него крайне уставшего человека.
Подошли Иван с гундосым Зитцером.
— Как дела коммерческие? — обратился Иван к Ланцову, как к старому знакомому.
— Да вот приходится иногда поработать ночью для благого дела, а днем отоспаться.
— Работа ночью оплачивается в большем размере, — поддержал разговор Зитцер.
Спутник Ивана увидел невдалеке женщину, продававшую красивую серебристого цвета зажигалку, отошел посмотреть на вещицу.
— Передай Виктору, он остается за меня, — заторопился Сергей. — Я уезжаю срочно в Чижи. Надо об этом сообщить Кавригину.
Иван отошел и присоединился к Зитцеру. Тот торговался с неуступчивой женщиной, тяжело поворачивая свое квадратное тело вслед за непрерывно с места на место перемещающейся продавщицей. Она явно не желала иметь дело с приставшим к ней квадратным человеком.
— Да не торгуйся ты, как крохобор несчастный, — прошептал Иван на ухо покупателю недовольным голосом. — Если не хватает денег, дам взаймы, потом отдашь.
— Не встревай, — ответил тот гундосо.
— Ты доторгуешься, возьму и куплю эту красавицу зажигалочку, видишь, женщине нужны деньги, а ты жмешься.
— Я тебе куплю! — угрожающе прошептал Зитцер.
Желтозубый долго вертел в руках два письма, сложенных фронтовыми треугольниками. Потом протянул их Ланцову.
— Прочитай!
— Зачем это мне?
— Чтобы не было соблазна заглядывать вовнутрь.
— Ты замечал у меня такую склонность?
— Читай, читай. Они не запечатаны. Должен же ты знать, о чем мы пишем друг другу.
