Бернард Корнуэлл - Боевое Знамя
- Билли заявил, что женщина сама себя предложила из-за нужды в северных долларах, - сказал майор, когда удостоверился, что в дальнем лесу их не поджидают заставы мятежников, - и потому что хотела спасти свой дом. Сержант Келли сказал мне то же самое.
- Они лгут! - негодующе произнес Адам.
Гэллоуэй пожал плечами.
- Билли - неплохой малый, Адам. Не скажу, что он самый честный в мире, в смысле, он уж точно не Джордж Вашингтон, но у нас военный отряд, а не собрание священников.
- Это оправдывает насилие?
- Чёрт, это ваша версия, Адам, а не его, - устало заявил Гэллоуэй, - а что касается историй, то вам следует знать, что Билли и про вас кое-что рассказывает.
Майор ехал впереди Адама по залитой водой тропе вдоль леса. Дождь в конце концов потушил его сигару, и он бросил ее в лужу.
- Блайз уверяет, что вы симпатизируете Югу, серый волк в синих одеждах. Вообще-то он утверждает, что вы шпион, - Гэллоуэй поднял руку. - Не нужно протестов, Адам. Я ни слову из этого не верю, но чего вы еще от него ожидали, обвинив в изнасиловании?
- Может, что он скажет правду, - негодующе воскликнул Адам.
- Правду! - расхохотался Гэллоуэй в ответ на подобное предположение. - Во время войны, Адам, правда будет такой, какой решит победитель, и лучший для вас способ доказать, что Блайз - лжец, это проломить сегодня ночью несколько голов мятежникам.
- Майор, - твердо заявил Адам, - все мои люди видели ту женщину. Она не сама разорвала на себе платье, это сделал Блайз и...
- Адам, Адам! - с умоляющей ноткой в голосе прервал его Гэллоуэй. Майор был порядочным и честным человеком, имеющим собственное представление о том, как его особое кавалерийское подразделение поможет покончить с этой войной, а теперь этой мечте угрожали мстительные распри в рядах полка. К тому же Гэллоуэй не желал верить в обвинения Адама, потому что ему нравился Блайз. Тот мог его рассмешить и внести оживление в скучные вечера, и по этой причине, а также стремясь избежать конфронтации, Гэллоуэй попытался найти смягчающие обстоятельства.
- Кто может утверждать, что женщина не напала на Блайза, когда он собирался сжечь амбар? Мы не знаем, что там произошло, но я знаю точно, что нам предстоит сражение, а еще мы должны выиграть войну, так что лучше будем сражаться с врагом, чем друг с другом. А теперь доверьтесь мне. Я буду приглядывать за Билли, это я обещаю, но хочу, чтобы вы предоставили это мне. Его поведение не входит в вашу ответственность, Адам, только в мою. Согласны?
Адам едва ли мог не согласиться с таким разумным и энергичным обещанием и потому кивнул.
- Да, сэр.
- Молодец, - похвалил его Гэллоуэй, а потом замедлил шаг лошади, когда всадники добрались до небольшой возвышенности. Синие мундиры скрывались под черными непромокаемыми плащами, свисавшими до сапог, но они знали, что эта маскировка не особо пригодится, если они нарвутся на патруль мятежников.
Однако, похоже, погода смыла всю наблюдательность мятежников, потому что Гэллоуэй с Адамом смогли рассмотреть позиции бригады Фалконера, и ни один пикет или часовой не заметил их присутствия. Они нанесли на карты расположение лагеря Легиона, состоящего из шалашей, среди которых торчали пирамидки сложенного оружия, а между ними вился дымок от нескольких костров, еще боровшихся с ветром и дождем, а потом отметили стоящий среди палаток крепкий фермерский дом, который, как было известно Адаму, являлся штабом бригады Фалконера.
Время от времени какой-нибудь солдат пробегал от одного укрытия к другому или уныло ковылял из фермерского дома, но за исключением этого лагерь выглядел покинутым. Дальше на юг лежал луг, где находились фургоны с припасами и стояли с поникшими головами привязанные лошади. Адам показал Гэллоуэю покрашенные в белый цвет телеги с боеприпасами, а потом навел бинокль на незнакомые повозки и увидел, что они принадлежат артиллерийской батарее, размещающейся неподалеку от бригады его отца.
- Сколько, вы считаете, выставлено часовых у фургонов? - спросил Гэллоуэй, всматриваясь через свой бинокль.
- Обычно дюжина, - ответил Адам, но я вижу только одного.
- Там должны быть и другие.
- Укрылись в фургонах? - предположил Адам.
- Думаю, что так, значит, мерзавцы заметят наше приближение, - похоже, перспектива драки вызывала у Гэллоуэя восторг. Он знал, что не может нанести армии Джексона серьезный удар, на самом деле сегодняшней ночной атаке предстояло стать ничтожным булавочным уколом, но Гэллоуэй и не пытался причинить серьезный урон. Он просто надеялся нанести Югу такое же оскорбление, как и Джеб Стюарт Северу, когда прошелся с кавалерийским набегом по армии Макклелана. В том рейде погибло несколько человек, но он сделал Север посмешищем в глазах всего света. Гэллоуэй надеялся добыть доказательство, что кавалеристы-северяне могут совершать столь же дерзкие и эффективные налеты, как и южане.
Адам вел другое сражение - с собственной совестью. Он подчинился своей суровой совести, когда покинул Юг, чтобы драться за Север, но логика этого выбора означала не только борьбу против своих земляков, но и против собственного отца, и весь его жизненный опыт любви и сыновнего послушания восставал против неизбежности этой логики.
Но он всё равно спрашивал себя, следуя за Гэллоуэем на юг по лесным тропам, чего еще он ожидал, когда пересек линию фронта и присягнул Соединенным Штатам? Адам много месяцев страдал из-за морального выбора, который ставит война, и в финале этих беспокойств и сомнений его охватила уверенность, которая слабела лишь из-за чувства сыновнего долга. Но этой ночью под дождливым небом Адам выкинет этот сыновний долг из своей жизни и тем освободит себя для служения более высокому долгу - ради объединения страны.
Гэллоуэй остановился, спешился и снова всмотрелся на юг через бинокль. Адам присоединился к нему и заметил, что майор наблюдает за полудюжиной хижин, деревянной церковью и ветхим двухэтажным домом, стоящими у перекрестка.
- Таверна Маккомба, - прочитал Гэллоуэй вывеску, написанную смолой на стене дома. - "Хорошая выпивка, чистые пастели и куча еды". Но плохая грамотность. Видите там каких-нибудь солдат?
- Никаких.
- Полагаю, это под запретом, - сказал Гэллоуэй. Он протер линзы бинокля, еще пару секунд рассматривал таверну, а потом вернулся к привязанной лошади и вскочил в седло. - Поехали.
После полудня ветер стих, а дождь превратился в надоедливую и унылую морось. Люди Гэллоуэя сидели или лежали под теми жалкими укрытиями, которые смогли отыскать, а их лошади неподвижно стояли среди деревьев. Караульные наблюдали с опушки леса, но не замечали никакого движения. Ближе к вечеру, в мрачном свинцовом свете, Гэллоуэй дал последние указания, описав, что солдаты обнаружат во время атаки, и подчеркнув, что их главная цель - это обоз.
- Мятежникам вечно не хватает боеприпасов и винтовок, - объяснил он, - так что сожгите всё, что найдете.
Гэллоуэй разделил своих солдат на три отряда. Отряд Адама должен был служить буфером между налетчиками и основными силами бригады Фалконера, а отряд Гэллоуэя, усиленный половиной людей Блайза, атакует обоз. Билли Блайз будет ждать вместе с оставшейся половиной своего отряда у таверны Маккомба в качестве арьергарда, который прикроет отступление.
- Всё должно произойти стремительно, - предупредил Гэллоуэй, - пока мерзавцы не опомнятся.
Он сыграл на своем горне сигнал к отступлению.
- Когда услышите этот звук, ребята, убирайтесь оттуда к чёртовой матери. Прямо по дороге, к перекрестку, где нас будет ждать капитан Блайз.
- Со стаканчиком виски южан для каждого из вас, мерзавцы, - добавил Блайз, и нервничающие солдаты засмеялись
Гэллоуэй открыл крышку часов.
- Отправляемся через два часа, ребята, так что потерпите.
Начало смеркаться. Одежда всадников стала липкой от жирного пота и влаги. Гэллоуэй запретил разжигать огонь, чтобы дым не выдал их присутствия, и им просто пришлось терпеть эту промозглую сырость, пока тикали минуты. Солдаты одержимо готовились к сражению, веря, что любое усердие поможет им выжить. Они использовали плащи и вальтрапы [14], чтобы дождь не намочил многозарядные винтовки и револьверы, пока они заряжали оружие порохом, пыжами и пулями минье.
Поверх каждой пули они делали затычку из жира, чтобы пламя в ячейке не перекинулось на соседние, подорвав весь барабан. Они точили сабли, сталь со скрежещущим звуком терлась о камень. Те, чьи клинки дребезжали в металлических ножнах, поправили их, чтобы оружие прилегало плотнее и не издавало никаких звуков. Капрал Харлан Кемп прочел молитву для нескольких человек.
Он встал на одно колено на мокрую землю, с одной рукой на сабле, и поднял другую руку, призывая Господа, пока возносил молитву, чтобы Бог благословил их вечерний поход могучим успехом и хранил рабов своих от врагов.
Адам присоединился к кружку молящихся. Он почувствовал свою близость к этим людям, когда опустился вместе с ними на колени, и сам акт молитвы придал ночному предприятию нечто сакральное, что поднимало его над простой авантюрой, возводя в ранг священного долга.
