Максим Михайлов - Чего не прощает ракетчик
— Виноват, — жестко скрипнул зубами Севастьянов. — Виноват, и завтра за это заплатит!
— Правильно, — поддержал возникший сам собою в мозгу тихий голос. — Мне отмщение и аз воздам, кровь смывается только кровью, и тогда успокаивается душа и перестает болеть сердце… А если было бы по-другому, то кто стал бы тратить время на месть?
Подполковник испуганно дернулся на кровати, усилием воли разлепляя тяжелые веки. Темнота в номере была весьма относительная. Сквозь неплотно прикрытую штору краем глаза подглядывала луна, серебря все вокруг неверным мутноватым светом, пряча в углах гротескные, нелепые тени. Севастьянов обвел комнату пристальным взглядом. Никого… Марина свернувшись калачиком на своей постели дышит ровно и глубоко. Спит… Больше никого вокруг, только луна, бесстыдно щурится из-за шторы, подмигивает заговорщицки. Вот так вот — лицом к лицу, человек и глядящая на него луна. Во взгляде стынет вопрос не ответить на который просто нельзя. И Севастьянов точно знает, что это за вопрос, знает о чем беспокоится бессонной ночью, глядящая в его окно луна.
— Я смогу, — вслух произносит человек. — Я сделаю все как надо.
Голос звучит хрипло, ломается на полуслове, с трудом выталкивая короткие, немудрящие фразы, но, несмотря ни на что в нем слышится четкая уверенность, в нем звенит сталь и кисло пахнет сгоревшим порохом и свежей кровью. И это нравится пристально смотрящей на него луне, она ничего не отвечает, только бережно гладит лицо лежащего на постели человека чуткими холодными пальцами сотканными из перемешанного с тьмой света. В этой мимолетной ласке ответ. Веки человека тяжелеют, наливаясь свинцом, серебристый свет давит на них, заставляет закрыться. "Спи, завтра у тебя трудный день, ты должен хорошо отдохнуть". Мягко скользят по щекам призрачные пальцы, успокаивают и баюкают. "Ты сможешь. Я тебе помогу". Обрушившийся внезапно как выстрел сон похож на глубокий обморок, а может на смерть. Под ногами вдруг разверзается бездонная пропасть, кружащая голову, манящая своей непроглядно-черной глубиной. Человек делает шаг и ласковая чернильная тьма подхватывает его в свои объятия, растворяя в себе, погружая в полное забытье.
В подъезд попасть оказалось неожиданно просто. Севастьянов просто зашел вслед за нагруженной кошелками пожилой женщиной. Помог ей протиснуться в проем, придержав тяжелую металлическую створку, и уверенно шагнул следом с видом чрезвычайно занятого человека. Местная жительница не возражала, да и вряд ли она могла знать в лицо всех жильцов многоквартирной высотки. За спиной лязгнула железом дверь, и смачно щелкнул, входя в паз, ригель кодового замка. Севастьянов не раз поражался этой вспыхнувшей в последнее время моде блокировать кодовыми дверями доступ в подъезды жилых домов. Дорогостоящее удовольствие на поверку сплошь и рядом оказывалось абсолютно неэффективным, причем в первую очередь благодаря стараниям самих же жильцов. У Севастьянова в подъезде тоже стояла прочная металлическая дверь, при нужде могущая выдержать, пожалуй, весьма длительную осаду. Казалось бы все хорошо, но код, открывающий волшебный сезам уже на третий день стал известен всем местным пропойцам, так как семья самогонщиков со второго этажа элементарно не пожелала терять отлаженный бизнес. Вот и здесь тоже самое — стоило скидываться на установку двери, если сам же пускаешь потом в подъезд кого ни попадя. Севастьянов осуждающе покачал головой вслед направившейся к лифтам женщине и двинулся вверх по заплеванной лестнице.
Судя по всему, за последнее время не один он без лишних затруднений умудрился проникнуть в этот подъезд. На лестничных маршах в изобилии попадались измазанные изнутри засохшей кровью шприцы, использованные презервативы и прочая дрянь, что обычно оставляют после себя компании определенного рода. Севастьянов брезгливо переступал через эти следы человеческой жизнедеятельности, поднимаясь все выше. Капеллан обитал на шестом этаже и с непривычки к хождению по лестницам подполковник даже слегка запыхался. "Правильно говорят, старость не радость", — горько сыронизировал он про себя прислонившись к выщербленному подоконнику на площадку выше Маркухинской двери и с удивлением прислушиваясь, как ноют после внеплановой нагрузки икры. Раньше за собой такой слабости он не замечал, впрочем, и не поднимался выше родного третьего этажа тоже давно. Однако, симптомчик не из приятных, может пора уже начинать бегать трусцой по утрам и делать какую-нибудь китайскую дыхательную гимнастику для паралитиков?
"Ага, как же! — зло оборвал Севастьянов невольно ползущие в голову мысли. — Тебе уже не понадобятся ни гимнастика, ни пробежки. На то, что нужно сделать здоровья еще вполне хватит, а дальше оно уже не будет иметь никакого значения".
При мысли о предстоящем противно засосало под ложечкой и явственно кольнуло сердце горькое сожаление о пистолете. ПМ с таким трудом и риском похищенный из комендатуры и провезенный через границу сейчас мирно покоился на дне сумки с его вещами в гостиничном номере. Ах, как бы он пригодился теперь, насколько все было бы легче и проще… Но чертова фээсбэшница не дала ему и малейшей возможности незаметно взять оружие с собой. Будто чуяла что-то зараза, ни на секунду не оставляла его без контроля. Что ж, значит придется все делать в ручную, только и всего. Это намного труднее, но другого выхода нет… Вот только сможешь ли ты? Севастьянов с тревогой прислушался к себе, пытаясь вызвать из глубины души уверенность в своих силах, внутреннюю готовность совершить то, что должен… Для исполнения приговора нужно не многое: безграничная вера в его справедливость и совсем немного мужества. Еще с утра все это было, а вот теперь в душе царило полное смятение, даже хуже того, там поселился противный липкий страх.
Севастьянов прижался пылающим лбом к холодному влажному стеклу. На несколько секунд это принесло облегчение. Мелко завибрировало, само собой сотрясаясь нервной дрожью, колено правой ноги. Взмокшие потом ладони так и хотелось вытереть о штаны. Да что со мной?! Лишним совершенно ненужным жестом, лишь бы не стоять в бездействии, он поднес левую руку к глазам и долго вглядывался в циферблат часов не в силах сообразить, сколько же времени они показывают. Наконец разобрал — без двадцати три… Несколько томительных секунд вспоминал, зачем хотел знать время. Ах, да! Без двадцати три, значит еще почти двадцать минут ждать. Капеллан приходит домой около трех часов. Уроки в школе заканчиваются в половине третьего. Идти от школы до дома примерно полчаса, если спокойным неспешным шагом. Хорошо устроился, гад, для большого города работать в получасе ходьбы от места жительства — нешуточное везение. Да, вот повезло-то! Всего каких-нибудь полчаса неспешным шагом и вот уже приходишь после работы домой, усталый, в надежде на отдых, а в подъезде тебя поджидает убийца…
"Не убийца, мститель. Мститель!" — зло поправил себя Севастьянов
— Мститель! — хрипло выдохнул он вслух.
Слово будто взлетело в воздух и повисло, запутавшись в паутине свисающей с неряшливо побеленного потолка. Неожиданно стало легче, звук собственного голоса в настороженной тишине подъезда успокаивал, придавал столь необходимую сейчас уверенность. Жаль, что не с кем поговорить. Даже фээсбэшница и та сошла бы в эти оставшиеся минуты за желанного собеседника. Все что угодно, лишь бы не длилась эта лишающая сил тишина ожидания. Но нет. Марина сейчас тоже ждет, нервно курит, тиская тонкими пальцами длинную дамскую сигарету, сидя на лавочке у подъезда напротив. Ждет, когда в поле зрения появится объект, после этого она должна позвонить. Просто набрать телефонный номер Севастьянова и дождаться пока он не даст отбой. Это единственный обусловленный сигнал. Других нет, да они и не нужны для случайной встречи старых друзей. А фээсбэшница уверена, что Севастьянов будет играть на первом свидании случайную встречу, как они с ней и договаривались.
Разработанный накануне план прост как три копейки, убийственно примитивен и тем самым обречен на успех. Как ни странно, но лихо закрученные многоходовки спецслужб срабатывают только в кино и детективных романах, на практике самыми действенными оказываются самые примитивные схемы. Вот и сегодня они играют вариант под рабочим названием "Ба, кого я вижу!". Бывший однополчанин, забегавший по объявлению к молодому человеку двумя этажами выше, продающему подержанный компьютер, ничего не подозревая, спускается по лестнице и вдруг нос к носу сталкивается с армейским сослуживцем. Взаимные объятия, восторги, обмен впечатлениями и конечно необходимая завязка общения, которое в нужный момент обернется прицельной вербовкой. Так по-крайней мере представляет себе происходящее Марина. Для нее в сегодняшнем подходе всего две сложности — вовремя предупредить Севастьянова о подходе к дому Маркухина, чтобы "старые друзья" не дай бог не разминулись, и встреча выглядела естественно и непринужденно, и сомнительные актерские таланты подполковника, сумеет ли достоверно сыграть удивление и радость встречи? Больше волноваться не о чем… Севастьянову проще, для него сложность в сегодняшнем мероприятии только одна — оставленный в номере пистолет. Убивать Маркухина придется голыми руками. Это не так-то легко, если до этого никогда никого не убивал. Говорят, в первый раз невыносимо трудно даже выстрелить, особенно если убийство происходит не в горячке боя… Так это выстрелить, просто нажать на спусковой крючок, всего одно короткое движение указательного пальца, а вот так… не знаю… получится ли?
