Анатолий Кузьмичев - Год рождения - СОРОК ПЕРВЫЙ (с иллюстрациями)
Вечером делегат связи провел капитана Козина в рощу севернее деревни Митино, где располагался в эти дни штаб и КП 85-го стрелкового полка. Тут были уже предупреждены, и командный состав ждал нового командира. Сидя в скудно освещенной землянке, всматриваясь в лица собравшихся, Козин прекрасно понимал, о чем все эти люди думают: каков-то будет этот новенький в деле? Капитан — и сразу командир полка? Нет, он не обижался на них — он их понимал. И понимал еще, что авторитет подчиненных может завоевать только делом. Делом — и ничем более.
Представившись, сказал:
— Командир дивизии знаком с состоянием нашего полка и дал мне слово, что поможет людьми, оружием и боеприпасами, всем другим, необходимым для боя. Остальное будет зависеть от нас. Приказываю: командирам подразделений обратить особое внимание на тех бойцов из прибывающего пополнения, которые еще не были в бою и плохо знакомы с фронтовой обстановкой. Таких людей надо научить маскироваться, беречь себя при налете авиации и артиллерийском обстреле. Особое внимание обратить на обучение приемам борьбы с немецкими танками — насколько я знаю, наш полк имеет в этом достаточный опыт, и на обучение ночным действиям. Моему заместителю по материальному обеспечению и старшему врачу полка строго проверить во всех подразделениях подгонку обмундирования и обуви. Боец с потертостями или в обмундировании не по размеру — это половина бойца. Он не должен в наступлении поминутно поддергивать штаны, перематывать портянки или обмотки. У него будут дела поважнее.
Утром в землянке нового командира полка появился средних лет человек с тремя шпалами в петлицах. Представился:
— Старший батальонный комиссар Волобуев. Николай Михайлович. Прибыл в полк на должность комиссара. — Улыбнулся мягко, одними глазами: — Принимаете?
— С распростертыми объятиями!
Капитан Нестер Козин целыми днями пропадал на передовой, добираясь даже до боевых охранений: надо было уточнить и изучить систему вражеских огневых средств и инженерных сооружений, следить за малейшими изменениями в них. Он все хотел видеть собственными глазами, знать досконально, до мелочей. Предстояло тщательно разработать все варианты действий полка в обороне и в наступлении, отработать взаимодействие со своими и приданными средствами усиления, продумать наилучший вариант ввода в бой второго эшелона полка с подвижной группой противотанковой артиллерии. С передовой маршрут командира полка лежал обычно в ближние тылы батальонов. Здесь он лично контролировал ход и тематику занятий с пополнением (оно, как и обещал генерал Руссиянов, прибывало достаточно регулярно), не прощая безделья, расхлябанности, формального отношения к делу. Неумелых часто учил сам — показом, как принято говорить, нерадивых (таких были единицы) — строго наказывал.
Большую часть работы по приему и обучению пополнения взял на себя комиссар полка Волобуев и политработники батальонного и ротного звена. Новичкам обязательно рассказывали о том, как Сотая дралась с врагом под Минском, во время вынужденного отхода и прорыва из окружения. В беседах с молодыми бойцами почти всякий раз назывались имена капитанов Коврижко и Тертычного, батальонного комиссара Зыкова, старшего сержанта Беляева, героя-артиллериста комсомольца Ивана Кавуна. В батальонах прошли комсомольские собрания. Вопросы боевой жизни, подготовки полка к грядущим боям обсудили на собрании полковой партийной организации.
Нет, ни даты, ни конкретных планов готовящегося наступления на Ельню никто не знал, даже командир полка был проинформирован об этом только в общих чертах. Но дух наступления уже веял над передним краем. Каждый понимал: этот день и час не за горами, и страстно желал одного — победить, разгромить окопавшихся под Ельней оккупантов.
Готовились к предстоящей схватке и другие полки дивизии. Они тоже получали пополнение, оружие, боеприпасы, боевую технику…
В конце дня 26 августа на оперативном совещании в штабе армии генерал Ракутин поставил задачи командирам соединений. Прорыв вражеской обороны предполагалось осуществить силами девяти стрелковых дивизий. Состав их продолжал оставаться далеким от штатного — всего около шестидесяти тысяч человек. Пехоту в наступлении должны были поддерживать около восьмисот орудий, минометов и установок реактивной артиллерии, не считая противотанковой артиллерии в полках. На направлении главных ударов, подсекающих основные выступа, должны были действовать танки. Их выделили немного — всего тридцать пять машин {29}. Большего фронт дать не мог. Сотой стрелковой, составляющей ядро северной ударной группировки, отводилась полоса наступления шириной в восемь километров, прорыв должен был осуществиться на участке шириной в три километра. Плотность артиллерии составляла здесь более шестидесяти стволов на километр фронта прорыва.
Что противостояло Сотой и другим соединениям 24-й армии на Ельнинском выступе? Архивы после войны позволили установить точно: к началу операции здесь на фронте более 70 километров оборонялись четыре пехотные дивизии немцев (78-я, 137-я, 268-я и 292-я) со средствами усиления. Это было в общей сложности около 70 000 солдат, 500 орудий и минометов, около 40 танков {30}. У врага было небольшое преимущество в пехоте, у нас — значительное (1,6:1,0) в артиллерии. Соотношение сил между наступающими и обороняющимися далеко не соответствовало классическим требованиям (3: 1). Но тем ценнее будет наша грядущая победа под Ельней, ибо, разгромив врага, наши войска — и рядовые бойцы, и командиры высокого ранга — показали в те памятные дни невиданный сплав солдатского героизма и воинского мастерства.
* * *Командующего армией и командира дивизии капитан Козин встретил недалеко от своего КП. Шел с Наблюдательного пункта, находившегося за Ужой на небольшом холмике за позициями второго батальона, собирался со штабом решить кое-какие вопросы, связанные с подготовкой наступления — и вот, пожалуйста, наверняка придется срочно менять планы: командующий армией появляется в стрелковом полку неспроста. Тут могут быть две причины: или хотят поручить какое-либо серьезное дело, или, наоборот, не доверяют и пришли посмотреть лично, как молодой командир полка командует своим «хозяйством».
На передовой было сравнительно тихо. Как всегда, изредка постреливали пулеметы, иногда где-то шлепалась одинокая мина… Но он-то, Козин, за эти несколько дней уже успел изучить нрав противника. Попробуй сейчас перейти по мостику (его приходится восстанавливать каждую ночь) или вброд через Ужу — закидает минами, Как положено, командир 85-го стрелкового полка остановился в трех шагах от командующего (Руссиянов с адъютантом шел на шаг позади Ракутина), взметнул руку к козырьку:
— Товарищ генерал!..
Ракутин, как показалось Козину, очень сильно похудевший за эти дни, выслушал его доклад, пожал руку, здороваясь, подождал, пока с командиром полка поздоровается и командир дивизии, потом сказал:
— Ну что ж, капитан, ведите на свой НП. Хочу посмотреть, что там у немца.
— Товарищ генерал, мост через Ужу пристрелян. Я не могу рисковать вашей жизнью.
Голос командующего армией стал обидно холодным и жестоким:
— Вы за мою жизнь не бойтесь. А если боитесь за свою, покажите дорогу — мы пойдем туда без вас.
Ракутин, похоже, был не в настроении — видимо, с подготовкой наступления что-то не ладилось, а может, недавно произошел не совсем приятный разговор с вышестоящим начальством.
— За свою жизнь я тоже не опасаюсь! — отчеканил Козин. — Прошу следовать за мной.
Немецкие наблюдатели заметили их сразу, едва только они появились на опушке рощицы и свернули на дорогу к мосту. Неподалеку упала мина, потом вторая. Послышалась длинная пулеметная очередь.
Пригнувшись, все пятеро (у генералов — по адъютанту) кинулись в сторону, упали в сухую ломкую траву.
— Придется вброд, — сказал Ракутин: теперь он уже не мог позволить себе отступить и отменить ранее принятое решение. — Здесь есть брод?
— Есть. Но вода будет выше пояса, товарищ генерал.
— Ведите!..
Перебегая, падая, вновь поднимаясь, Козин и два генерала с адъютантами добрались до речушки. Переждав очередной налет, по ее топким берегам спустились к воде. Перебрались удачно — вода была точно только чуть выше пояса, а немцы почему-то прекратили огонь.
С наблюдательного пункта хорошо просматривались позиции противника. В бинокль можно было разглядеть проволочные заграждения, земляные холмики дзотов, кое-где между деревушками, превращенными в опорные пункты, были даже вырыты противотанковые рвы.
— Вам все известно о противнике на участке полка? — не отнимая от глаз бинокля, спросил Ракутин.
Капитан Козин понял, что вопрос адресован ему.
