Марк Гроссман - Засада. Двойное дно
В Еткульской были обшарены все дома, сараи, чердаки, но никаких следов банды отыскать не удалось. Местные казаки — некоторые из них были очень враждебно настроены к Советской власти, другие боялись мести Миробицкого — ничего не сказали о заимке, прилепившейся к берегу лесного озера.
Отряд не солоно хлебавши вернулся в губернский город.
Еще через неделю в Еткульскую был послан второй отряд, состоявший из небольшого числа стрелков.
На марше, неподалеку от Чумляка, охранение отряда наткнулось на тело юноши, засыпанное мокрой листвой. Грудь и голова человека были изрешечены пулями.
Командир отряда немедленно выслал в три направления разведку, и она вскоре обнаружила землянки, в которых укрывались офицеры и полтора десятка дезертиров. Надо было избежать преждевременного шума. Чекисты, шедшие в ядре отряда, посоветовали атаковать изменников штыками.
С мелкой бандой покончили за полчаса. В одной из землянок нашли разные бумаги, принадлежавшие есаулу Абызову.
И среди этих бумаг увидел командир отряда донесение и карту, нарисованную рукой сотрудника губчека Гриши Зимних. Также была прочитана в записной книжке Абызова строчка о расстреле Пети Ярушникова — связного, направленного с этими документами в чрезвычайку.
Рассмотрев карту, командир увидел, что штаб «голубой армии» находится в Шеломенцевой заимке — и немедленно повел отряд туда. Карту он оставил себе, а донесение с конным послал в Челябинск, председателю губчека.
Командир отряда был опытный военный человек, и он повел своих людей не через Еткуль, откуда Миробицкого могли предупредить о подходе войск, а лесами, через Шибаеву.
К концу этого же дня отряд с трех сторон вышел к Шеломенцевой и обложил ее.
Незадолго до захода солнца красноармейцы без единого звука пошли в штыки.
Прежде чем Миробицкому удалось оправиться от испуга и открыть беспорядочную стрельбу, половина «голубой армии» была уничтожена холодным оружием.
Остальную часть уже огнем выгнали на открытую местность и начали бой на истребление.
Есаул Шундеев пытался повести конных казаков в контратаку, но был вместе с ними посечен пулеметными очередями. Живым удалось уйти только одному верховому — сутулому старому казаку, с большими клешнястыми руками. Он проскочил через заградительный огонь и скрылся в направлении на озеро Хохлан.
Бой продолжала только небольшая группа, укрывшаяся в дому. Но и здесь вскоре стали раздаваться лишь одиночные выстрелы, так как почти все защитники были убиты.
Когда выстрелы совсем стихли, ворота неожиданно распахнулись, и со двора в лес выскочило несколько казаков. Впереди несся на белом картинном жеребце офицер в мундире, перекрещенном ремнями. За ним шли урядники в казачьих папахах и тощенький несуразный человечек с длинной гривой волос.
Два пулемета с разных концов ударили по конникам, выбили всадников из седел, разогнали лошадей по степи.
Белый жеребец, срезанный шальной пулей, рухнул на землю, но прежде чем это случилось, из седла вымахнул офицер и, с трудом удержавшись на ногах, выхватил из ножен клинок.
Его окружили, вырвали из рук оружие, связали.
Красные захватили в заимке знамя «армии», типографию и другое имущество.
Часом позже командир отряда, побеседовав с Шеломенцевым, послал двух красноармейцев в Глинки: найти и привезти тело красного героя Григория Зимних.
На следующее утро., выставив почетный эскорт у телеги с телом Гриши, ведя с собой пленных, отряд двинулся в город.
* * *Хмурым октябрьским вечером по постановлению Челябинской губернской чрезвычайной комиссии бывший колчаковский офицер, главарь «голубой армии» Дементий Миробицкий, а с ним еще тридцать три активных злобных бандита были расстреляны за Петровской рощей. Тринадцать человек были приговорены к заключению в доме лишения свободы до конца гражданской войны.
Старика Прохора Зотыча Шеломенцева оправдали и с миром выпустили на свободу.
Вскоре работник чека зашел к председателю, чтоб доложить об исполнении приговора.
Выслушав сотрудника, старый коммунист молча отпустил его.
Оставшись один, свернул большую папиросу из махорки, долго курил и ходил по кабинету. Потом остановился у сейфа, открыл его и вынул оттуда какие-то бумаги. Это были карта, вычерченная Гришей Зимних, и его донесение в губчека.
Председатель долго читал неровные строчки донесения, про себя отмечая точность и добросовестность, с которой Гриша излагал нужные детали, и вздохнул.
Там были строчки об опорных пунктах «голубой армии» в станицах («Надо немедля послать туда своих людей»), характеристика обстановки и настроения людей в Селезяне и Еткульской («Попросить губком, чтоб послали надежных агитаторов») и многое другое.
И была еще в том донесении строчка о славном Петьке Ярушникове и о двойном дне голубятни, той самой, в которой прятал молодой казак оружие против контры, загубившей его юную жизнь.
Председатель чека, угрюмо теребя седые усы, подумал:
«Нет, не напрасно, ребята, пропали ваши неокрепшие жизни. Не зря. Да и не может наше большое дело обойтись без крови».
И он вытер рукавом гимнастерки глаза, старый человек, который никогда бы не стал лить слезы, если бы ему пришлось отдавать свою личную старую жизнь за дело мировой революции.
1
Кровный брат (эвенк.)
2
Который час?
3
Девять часов утра...
4
Сейчас...
5
Я не понимаю.
6
Так точно, господин полковник!
